Апология большинства

Невероятную новость сообщил ВЦИОМ. Оказывается, народ, посмотрев на новый парламент, не схватился за голову. Если в 2011 году сразу после выборов рейтинг партии власти рухнул, то на этот раз поддержка «Единой России» с открытием думской сессии лишь выросла, и сегодня 44,6% россиян доверяют ей. То есть люди посмотрели на лица новых депутатов и лишь укрепились в своем желании видеть их в думских креслах.

У нас думающая Россия не знает, как живет Россия недумающая. А ведь жизнь тяжела для меньшинства, так как власть ударила в первую очередь по его элитарным потребностям. Большинство же пока живет сносно.

Возьмем, к примеру, мою соседку. Она ходит с хорошей новенькой коляской, купленной пусть и на последние, но свои деньги, в нашу чистую детскую поликлинику, где есть пандус, крытая парковка и нет больше очередей. Где ребенка бесплатно прививают, за день проводят анализы, делают ему все нужные УЗИ. Рядом с ее домом несколько детских и пара спортивных площадок. Откровенной разрухи в пределах КАД тоже нет. И даже мусор вывозят вовремя.

У моей соседки почти не осталось неудовлетворяемых по вине режима потребностей. Кроме потребности в стабильности. Мы хотим перемен, а ей нужно больше стабильности.

В любой популяции большинство людей никогда не будут смелыми, способными. И не обязаны ими быть. Большинство всегда хочет жить по понятным правилам, ничего само не решать, иметь маленький, но гарантированный доход. Большинство всегда готово выступать за патернализм и предсказуемость политического будущего, даже если цена этой предсказуемости — свобода. И, знаете, чаяния большинства нужно не только понимать, но и уважать. Да-да, уважать. Большинству было хорошо и в СССР, где стабильную зарплату меняли на стабильную идеологию. И большинству хорошо сейчас, потому что сейчас оно живет лучше, чем когда-либо.

Но не большинство в мире совершает перемены. А у меньшинства потребности в свободе, комфорте и качестве жизни другие. И так как движущая сила любого общества — меньшинство.

Масса сегодня живет хуже образованного и успешного меньшинства, но чувствует себя лучше.

Поварихе, продавщице или слесарю в СССР тоже было хорошо. А инженеру, журналисту или писателю — плохо. Поэтому повариха еду крала, а не покупала свободно в магазине. И слесарь калечился на примитивных станках. Койко-место в бараке, одна квартира на три поколения, очередь за разбавленной сметаной — большинство готово было терпеть. А меньшинство — нет.

Любое государство нужно оценивать по тому, какие условия оно предлагает в первую очередь для просвещенного меньшинства. И беда не в том, что наше большинство не понимает роли меньшинства в устройстве всеобщего благополучия. Куда страшнее, что и среди просвещенных людей почти нет тех, кто понимал бы, что у меньшинства и большинства интересы разные.

Мы хотим свободы, хотим уважения к своим правам и выезд за границу. И ждем, что большинство выступит за наши интересы. Именно наши, потому что свобода и права человека массу не волнуют.

Бессмысленно полагаться на большинство. И бессмысленно верить, будто можно большинство раскачать. Без массовых независимых СМИ, публичной и тем более уличной политики меньшинство окончательно изолировано от массы.

Впрочем, пока жизнь большинства терпима, оно и со свободными СМИ никуда не выйдет и будет голосовать за стабильность. А когда выйдет, то, как и мы, будет руководствоваться своими интересами. Своими — не нашими.

Анастасия Миронова, журналист