«Шесть выстрелов, пять ранений»

Процесс в Московском окружном военном суде 18 октября проходил без присяжных: решались процессуальные вопросы. Подсудимые в «аквариуме» были оживлены, улыбались и с интересом разглядывали зал.

В качестве свидетеля в этот день пригласили понятого, присутствовавшего при осмотре места преступления в ночь убийства, — 30-летнего Валерия Юношева. Вечером 27 февраля 2015 года он спешил к метро по Большому Москворецкому мосту, когда его остановили полицейские.

Адвокаты обвиняемых нашли странным, что проживающий в Подольске понятой якобы случайно проходил по Москворецкому мосту в столь поздний час, и даже на всякий случай уточнили, не работал ли он раньше в правоохранительных органах. Тот ответил отрицательно.

Адвокат Марк Каверзин, защитник Заура Дадаева, расспрашивал Юношева об обнаруженных возле тела политика гильзах: сколько их было, где лежали, рассматривал ли он их, как близко, видел ли маркировку на каждой гильзе, совпадает ли она с маркировкой, указанной на фотографиях в материалах дела.

Юношев вспоминал, что гильз было шесть, они лежали недалеко от тела Немцова. Подробностей, в частности, какие были маркировки, он не помнил.

Защита, показав Юношеву фотографии гильз в материалах дела, пыталась выяснить, помнит ли понятной в деталях содержание протокола осмотра места происшествия, под которым стоит его подпись.

— Не помню. Но все, что я тогда подписывал, соответствовало тому, что я видел, — ответил Юношев.

Адвокат Шамсудин Цакаев — второй защитник Дадаева — интересовался у понятого, вызывали ли его в правоохранительные органы и консультировали ли, как вести себя в суде. Юношев сказал, что его никто не вызывал.

Семь адвокатов еще час опрашивали свидетеля, очевидно, пытаясь показать суду, что гильзы, представленные в материалах дела как вещдоки, не те же самые, что были найдены возле тела Немцова на мосту. Но Юношев повторял, что про гильзы детально ничего не помнит и замечал, что он не специалист по оружию.

— Что с вашей памятью? — не выдержала адвокат Темирлана Эскерханова Анна Бюрчиева. Судья Житников сделал ей замечание.

— А вам, может, кто-нибудь рассказывал про калибр 7,62 или про 5,45? — поинтересовался из «аквариума» Заур Дадаев. Судья сделал и ему замечание — за наводящие вопросы.

За дело взялась прокурор Мария Семененко. Традиционно громким, поставленным и уверенным голосом она разобралась со свидетелем за десять минут, добившись от него положительных ответов на все свои вопросы: да, гильзы на фото соответствуют найденным на месте преступления, да, он их узнает, и да — хорошо видит маркировку.

Свидетеля вскоре отпускают. После чего адвокаты раскрывают интригу с сюжетом о гильзах — заявляют ходатайство о вызове в суд трех журналистов «Коммерсанта», авторов статьи «Человек на мосту» от 2 марта 2015 года. В публикации сообщалось, что найденные на месте убийства патроны произведены в разное время и разными предприятиями: четыре выпущены в Челябинской области Юрюзанским механическим заводом в 1986 году, два — Тульским патронным заводом в 1992 году. Защитники акцентировали внимание суда на том, что в день подписания номера в печать, 1 марта, журналисты не могли знать о маркировке гильз, если только запакованные в скотч конверты с гильзами не были вскрыты следователем перед отправкой на экспертизу 2 марта. К самой работе эксперты приступили только 6 марта, заключение было готово 12 марта, официальные результаты экспертизы были оформлены только 15 марта, но уже 2 марта, повторяла защита, «Коммерсант» опубликовал статью о том, на каких заводах изготовлены использованные киллером патроны. А раз эта информация уже была — вероятно, следствие уже знало, что это были за гильзы, и, можно предположить, что гильзы были, например, подменены, настаивали адвокаты. Ну, и почему-то на конверте не было подписей понятых и следователя.

— Или журналисты знали о характеристиках патронов еще до убийства, или следователи зачем-то вскрыли конверты с гильзами, — заключил адвокат Каверзин.

Судья посмотрел на гособвинителя Семененко, словно ожидая от нее опровержений. Та была невозмутима:

— В материалах дела четко отражена вся цепочка работы с вещественными доказательствами: как их изымали, упаковывали и направляли на экспертизу. Согласно материалам, упаковка не была нарушена вплоть до экспертизы, — парировала обвинитель.

— Давайте позовем журналистов и спросим, как они получили информацию, — настаивал Каверзин. Судья, однако, отказал в вызове журналистов, так как «вопрос напрямую к предмету доказывания не относится». Саму статью из «Коммерсанта» он приобщил к материалам дела.

…В холле адвокат Шамсудин Цакаев делился с журналистами своей версией информационного вброса сведений об использованных убийцей Немцова патронах: «Почему экспертизу гильз начинают не сразу? Потому что им нужно было выиграть время. Им нужно было найти и приобщить к делу гильзы того же производителя, что и патроны, найденные у Дадева дома в Ингушетии».

После перерыва адвокаты заявляли ходатайство об исключении протокола осмотра гильз и места происшествия, однако так как второй понятой в суд не явился, решение вопроса суд отложил. Но к удивлению, судья согласился по ходатайству защиты вызвать в суд в этот же день замглавы СК РФ генерал-майора Игоря Краснова, руководившего расследованием на первых этапах, до середины мая 2015 года. Именно он подписывал постановление о назначении экспертизы по гильзам. Но в этот день Краснов не успел приехать в суд, обещая прийти на следующий день утром.

Однако на следующее утро Краснов также не явился. «Не прибыл», — заметил судья. О причинах не сказал. Вместо него в качестве свидетеля явилась Марина Перервина — владелица спа-салона «Crown Thai Spa», который находится на Пятницкой улице, недалеко от дома Немцова. Туда за несколько часов до убийства Немцова приходила на массаж его знакомая Анна Дурицкая. По воспоминаниям свидетельницы, сам Немцов посещал салон примерно два раза в месяц, «довольно часто» вместе с девушкой Анной. Политик в основном выбирал «силовой, настоящий тайский массаж», а Дурицкая «релаксирующий». Немцов свой номер телефона в салоне никогда не оставлял, все услуги бронировала его девушка.

По воспоминаниям свидетеля, Дурицкая позвонила в салон 27 февраля и попросила забронировать 1,5 часа. Но так как время было занято, ей предложили только 45 минут. Она пришла одна где-то в восемь часов вечера и провела там 45 минут. Чего-либо подозрительного в состоянии девушки в тот вечер владелица салона не заметила: «Она пришла спокойная, хотела побольше времени получить услугу, чтобы расслабиться, поднять себе настроение. Чужая душа — потемки. Она быстро собралась и ушла, куда-то спешила, наверное, на встречу с Борисом Ефимовичем, как я предполагаю из СМИ».

Посещение Дурицкой зафиксировано в книге записей. По воспоминаниям владелицы салона, рассчитывалась Дурицкая по кредитной карте, принадлежавшей Немцову.

Прокурор Семененко продемонстрировала присяжным вещдоки — чек из спа-салона и записи о посещении Дурицкой и оказанных ей услугах. Заседателям показали лист с записями («19:30 — Аня») и выбитый в 20:36 чек на сумму 1 500 рублей, держатель карты — Nemtsov Boris.

Куда девушка направилась после салона Перервина не знает, но помнит, что та спешила и даже отказалась от чая, который всегда предлагают после массажа.

До Ордынки от салона идти 10-15 минут, по просьбе обвинения вспоминала Перервина, до ГУМа (где Дурицкая и Немцов ужинали поздно вечером) — минут 20-30.

Про убийство политика директор салона узнала на следующее утро из СМИ. После 27 февраля Дурицкая в ее салоне не появлялась и не звонила ей.

Cвидетеля отпустили, а обвинение попросило вызвать на следующее заседание старшего следователя по особо важным делам Следственного комитета Марину Молодцову для дополнительного допроса (ранее она уже выступала в суде), чтобы выяснить у нее обстоятельства, связанные с упаковкой гильз и протоколом осмотра вещдоков. Адвокат потерпевших Вадим Прохоров возражал.

— Мы хотели бы напомнить, что был вызван следователь Краснов. Не только у защиты, и у нас вопросы к нему тоже есть, — подчеркнул Прохоров. Он и семья Бориса Немцова по-прежнему настаивают, что расследование было проведено неполно. В этой связи они хотят выяснять у следователя причины, почему в таком виде дело было направлено в суд.

Судья отреагировал на напоминание Прохорова неоднозначно: «Если он придет, зададите ему свои вопросы».

Но Краснов не пришел и на следующее заседание. А оно тоже было посвящено гильзам. В отсутствии присяжных защита по-прежнему настаивала, что информация о пулях была «слита» в СМИ в то время, когда по ним еще шла экспертиза. И напоминала, что патроны из той же серии, что и на месте убийства на Большом Москварецком мосту, были найдены при обыске в доме матери Дадаева в ингушском Малгобеке.

Без присяжных допросили и явившегося следователя Марину Молодцову. Именно она поместила пакет с гильзами в пластиковый пакет Следственного комитета. В материалах дела есть акт осмотра гильз, подписанный генералом Красновым от 1 марта. В суде Молодцова пояснила, что описательную часть акта готовила она, и там была ее техническая ошибка — это на самом деле акт осмотра невскрытого пакета. То есть осматривали только конверт, в котором были гильзы, при этом не вскрывая его. На конверте была указана маркировка. Этот конверт с гильзами — запечатанный — и был передан криминалистам на экспертизу, сказала Молодцова.

— Как информация попала в СМИ? — спрашивали адвокаты подсудимых.

— Явно не через меня.

Каким образом конверт попал в СК, кем передан и кому, свидетель не помнила. Ее вызвали в выходной день, дело уже принял Краснов, «шла работа». Имел ли кто реальную возможность заменить или поменять конверты — свидетель ответить затруднилась.

После этого судья Житников сообщил, что исследовано достаточно доказательств, чтобы принять решение по ходатайству защиты — протоколы об осмотре места убийства и гильз, а также экспертизы гильз исключены из дела не будут.

Защита выразила возражение на действия председательствующего. Продолжили исследовать доказательства в присутствии присяжных — осмотр трупа, экспертиза повреждений одежды и предметов. Прокурор Мария Семененко показала присяжным фото — труп Бориса Немцова на пешеходной дорожке моста, 61 см от парапета, в метре от проезжей части. «Лежит на правом боку, на трупе серая куртка, синий джемпер, джинсы», — комментирует Семененко, — там дальше нижнее белье и появление трупных пятен, на этом я не буду останавливаться». Синий свитер — весь в следах крови, на нем отверстия от пули. Присяжные внимательно смотрят. Серая куртка — тоже в крови, с белыми проплешинами — места попадания пуль.

Шесть выстрелов, пять ранений: два слепых, три сквозных. Одна пуля не попала. Сквозные пули задели почку, пробили легкое, печень. Слепые пули застряли в нижней трети спины и в груди. Смерть наступила от четырех огнестрельных ранений — одного или всех вместе, — говорят эксперты.

Скорую помощь в ту ночь вызвали в 23.41. Через 9 минут врачи были на месте. Констатировали смерть в 23.51.

При себе у погибшего были часы, очки, айфон, бумажник, а в нем пластиковые карты, икона князя Бориса, удостоверение члена координационного совета оппозиции, 19 тысяч рублей, и тубус с витаминами. Обнаружены шесть гильз, две около трупа, одна на проезжей части, одна на лестнице и еще две — под лестницей под мостом. «Очень важно запомнить маркировку — две гильзы 53992 и четыре 3886», — обращала прокурор внимание присяжных. Три пули вышли навылет, их нашли на мосту, две — извлечены из тела политика. Одна пуля не найдена до сих пор.

Экспертиза пришла к выводу, что пригодных для идентификации биологических следов на гильзах и пулях нет. На гильзах есть также след патронника (напомним, пистолета в деле нет), две гильзы были производства Тульского завода, четыре — Юрузанского. Все они были стреляны в одном оружии, 9-мм ПМ или пистолет— пулемет.

В квартире Бориса Немцова при обыске была изъята сумка Анны Дурицкой с документами, флешки, планшет, пневматическая винтовка с дарственной надписью «Мы победим», диски с фильмами, из рабочего кабинета — изъяты компьютер и сейф.

На рабочем месте Бориса Немцова — в офисе партии «Парнас на Пятницкой (тогда партии еще не развалились на две) — также был произведен обыск.

Все эти данные сообщили присяжным, чтобы доказать, что преступление действительно было совершено. Теперь можно приступать к доказательствам.

Продолжение во вторник, 25 октября.