Елена Масюк , обозреватель, elenamasyuk@novayagazeta.ru
К 1 ноября 2016 года в 43 регионах России должны быть сформированы новые составы Общественных наблюдательных комиссий (ОНК). Утверждать их будет Совет Общественной палаты РФ. А пока рабочая группа по вопросам формирования, взаимодействия и повышения эффективности деятельности ОНК РФ, состоящая из правозащитников, членов Общественной палаты, их помощников, а также членов СПЧ, провела предварительный отбор кандидатов. Члены рабочей группы, правозащитники Валерий Борщев и Андрей Бабушкин, — о специфике нынешних выборов в ОНК.
Валерий Борщев:
— Валерий Васильевич, каковы нынешние тенденции в отборе кандидатур в ОНК?
— В списке кандидатов в члены ОНК, который был нам представлен на заседании рабочей группы в Общественной палате, я увидел подавляющее большинство людей незнакомых, причем выдвинутых от организаций, которые порой не имеют отношения к правозащитному направлению. А тот костяк правозащитников, который был в первых трех созывах, во многом выпал, многих фамилий нет. И это печально.
То есть мы получаем довольно ослабленные составы комиссий из людей, не имеющих опыта общественного контроля и даже четкого представления, что это такое. А учитывая тенденции воспрепятствования общественному контролю, которые, например, демонстрирует СИЗО «Лефортово», то это, конечно, тревожит. Тревожит — не будут ли сданы те позиции, которые были обретены за этот период.
Очень важно, чтобы пришедшие в ОНК люди имели представление о законе, чтобы они знали закон. Потому что сотрудники того же «Лефортова» берут на себя право толковать закон. А у них нет такого права.
Тенденция воспрепятствования общественному контролю налицо, она очевидна, и некоторые проявляют ее просто демонстративно. Ведь идет подмена понятий: закон говорит об общественном контроле за соблюдением прав человека, а нам часто сотрудники уголовно-исполнительной системы говорят, что у вас контроль за условиями содержания. Это не одно и то же. Условия содержания — это один из компонентов соблюдения прав человека. Как сказал один из сотрудников СИЗО «Лефортово»: «Ваше дело — матрасы и унитазы». Им хотелось бы, чтобы мы занимались только этим. Но это не так. А пытки, а давление, а препятствие приходу адвокатов, а держать человека годами в СИЗО, при том следователь к заключенному будет приходить раз в год… Конечно, законом не регламентирована обязанность следователя с определенной частотой ходить в изоляторы, но СИЗО переполнены. Следователи для собственного удобства сажают людей в СИЗО, а потом месяцами не приходят. Это серьезная проблема, которая касается общественных контролеров. А нам все время хотят сказать, что это не наша сфера. Нет, это наша сфера, и мы должны этим заниматься.
Правозащитному сообществу надо будет очень серьезно опекать общественный контроль, потому что над ним нависла серьезная угроза. Общественный контроль ведь очень тяжело пробивался. Я хочу напомнить, что, когда я представлял закон в 1999 году в Государственной думе, то он был принят конституционным большинством, Дума проголосовала 316 голосами. Но силовики не хотели этого закона, и они через Совет Федерации его заблокировали. Тогда создали согласительную группу, от Госдумы я возглавлял группу, а от Совета Федерации — Собянин. Но закон так и не был принят. И потом восемь лет я и наш фонд «Социальное партнерство» занимались этим. Слава богу, мне помогала Элла Памфилова, она дважды организовывала мне разговор об этом законе с президентом Путиным. Лукин ходил, будучи уполномоченным по правам человека, к Путину, и Путин дал свою резолюцию в поддержку этого закона. Явлинский, когда был депутатом, организовывал в Государственной думе широкие обсуждения этой проблемы. Были люди, которые поддерживали и свою роль сыграли.
А вот сейчас те силовики, которые раньше противостояли этому закону, хотят взять реванш, они хотят свести на ноль общественный контроль. Например, среди кандидатов в члены ОНК я увидел фамилии некоторых бывших сотрудников уголовно-исполнительной системы. Но главное — это неопытность большинства кандидатов. И я боюсь, что в противостоянии, которое сегодня демонстрируют многие силовики, эти неопытные члены ОНК будут проигрывать. Я очень боюсь, что будут сданы позиции общественного контроля, которые нам все-таки удалось завоевать.
—Были сообщения в прессе, что некоторые члены ОНК нечистоплотны на руку. Учитывалась ли эта информация при формировании предварительных списков?
— Нет, этот вопрос не обсуждался. Наша рабочая группа поддержала тех людей, кого мы знали. Высказали по поводу некоторых кандидатов свои претензии, что, с нашей точки зрения, они не оправдали доверия ОНК. Но наши высказывания юридической силы не носят, это просто рекомендации. Все теперь упирается в членов Совета палаты. Они будут голосовать. На них ложится ответственность.
Петр Саруханов / «Новая газета»
Андрей Бабушкин
правозащитник, член ОНК Москвы
— Я расцениваю нынешнюю ситуацию по формированию комиссий ОНК в основном как положительную. Общественная палата, например, отказалась от прежнего подхода предварительного забраковывания кандидатов, у которых были некомплектные документы. Так, в прошлый созыв вылетело более 100 кандидатов, которые на самом деле были бы проходными, активными. Сейчас Общественная палата предоставила всем кандидатам возможность устранить ошибки уже после поступления документов.
Плюс к этому мы проговорили, что есть ряд кандидатов, в отношении которых будут провокации: это представители регионов, которые там много раз наступали на ноги местным правоохранительным структурам, у разных полковников и генералов из-за них были неприятности. И сейчас та часть сотрудников правоохранительной системы, которых мы можем оценить как недобросовестных сотрудников, постараются на них отыграться путем фабрикации всевозможных административных составов. Например, законопослушный человек в течение всей своей жизни вдруг за два месяца до формирования ОНК стал жутким нарушителем. К этой ситуации надо относиться особенно внимательно, особенно тщательно в ней разбираться. Мы вроде нашли здесь понимание у палаты.
Что меня насторожило? Несколько моментов. Первое — это необоснованная надежда Общественной палаты на то, что региональные общественные палаты, региональные уполномоченные смогут оказать помощь с кандидатами в ОНК. Мы видим, что этого не произошло.
На заседании рабочей группы возникла очень острая дискуссия с представителями Общественной палаты Краснодарского края, когда председатель комиссии Общественной палаты Краснодарского края по взаимодействию с ОНК (а выясняется, что у него не со всеми членами ОНК хороший контакт) говорит: зачем нам нужно 29 членов ОНК? Все равно ходят всего лишь 10 человек. Давайте уменьшим их количество. И когда я ему сказал, что у него в крае 187 отделов полиции и хотя те самые 10 человек сбиваются с ног и уже истоптали все башмаки, а треть отделов полиции они вообще ни разу за три года не посетили, для него, конечно, такая информация была неожиданной. То есть общественные палаты и уполномоченные часто не знают кандидатов, которые выдвигаются.
Второй момент. Ряд очень видных правозащитников не получил поддержки уполномоченных и общественных палат.
Третий момент. Почему-то документы некоторых активных членов ОНК, которые очень аккуратные люди в делопроизводстве, пришли после завершения времени приема документов. Я имею в виду по крайней мере двух человек: заместителя председателя ОНК Санкт-Петербурга Леонида Агафонова и бывшего уполномоченного по правам человека Свердловской области Алексея Севастьянова. Неожиданно мы их не обнаружили в списке.
Четвертый момент, который мне кажется очень опасным, это то, что мы до сих пор не знаем, и палата не знает о людях, которые не посещали в прошлом составе ОНК отделы полиции, СИЗО и колонии. Сегодня на рабочей группе выяснилось, что только уполномоченный по правам человека в городе Санкт-Петербурге Шишлов представил списки тех, у кого было менее трех посещений за год. И таких людей в комиссии Санкт-Петербурга, кто сейчас снова баллотируется, оказалось шесть человек. А по остальным субъектам у нас вообще не было данных.
Кстати, очень хорошая мысль прозвучала на заседании рабочей группы от представителя аппарата Общественной палаты, что надо ввести критерий по минимальному количеству посещений. У меня в свое время была такая разработка, что если это краткосрочное посещение, на несколько часов, то это должно быть по меньшей мере два посещения в месяц. Если это глубокое посещение — на рабочий день — по меньшей мере одно посещение в месяц. Это самый минимальный барьер. То есть в год у членов ОНК должно быть как минимум 12 глубоких посещений или 24 краткосрочных посещения.
—А ФСИН сейчас как-то влияет на формирование комиссий?
— Мы не обнаружили прямого влияния ФСИН. Думаю, что ФСИН влияла через местные общественные палаты, через местные УПЧ с тем, чтобы снизить работоспособность комиссий.
P.S.
P.S.
Кстати, как это ни покажется странным, но по имеющимся в редакции сведениям, рабочая комиссия, например, рекомендовала в члены ОНК Москвы Дмитрия Комнова (выдвинут Общероссийской общественной организацией «Российская ассоциация правовой журналистики»). Это тот самый Комнов, который был начальником СИЗО-2 «Бутырка», когда там находился Сергей Магнитский. Комнов включен в санкционный список Магнитского: «Руководитель СИЗО «Бутырка», который более трех месяцев отказывал Сергею Магнитскому в медицинской помощи и лечении, невзирая на невыносимую боль, ранее диагностированный панкреатит и предписанное УЗИ и операцию. Судя по заявлениям Магнитского, его подчиненные создали пыточные условия Магнитскому (многочисленные ночные переводы между камерами, лишение сна, еды, питья, горячей воды), отказал или проигнорировал более 100 жалоб, поданных Магнитским на нарушения его законных прав и прав человека».
Рабочая группа также рекомендовала в новый состав ОНК Москвы Павла Пятницкого (выдвинут Межрегиональной общественной организацией «Центр поддержки духовного наследия»), о деятельности которого неоднократно (1) писала (2) «Новая газета».
Например, в статье «С вас 10 миллионов, и дело будет закрыто» (3) рассказывалось о том, что Пятницкий, по словам родителей фигуранта дела «Оборонсервиса» Алексея Душутина, содержащегося в СИЗО № 2 г. Москвы, взял у них 10 миллионов рублей для закрытия уголовного дела в отношении их сына.
Спасибо, теперь на почту вам будут приходить письма лично от редакторов «Новой»