В городе Усинске, что в Коми, есть «Детский дом № 4 для детей-сирот и детей, оставшихся без попечения родителей». Считается одним из лучших не только в республике, но и по всей России. В качестве экспериментальной площадки одним из первых перешел на новую систему ― жизнь воспитанников теперь организована по семейному типу: дети живут в комнатах, ничем не отличающихся от домашних квартир, и к каждой «семье» (из восьми ребят) приставлен свой воспитатель, а также — социальный спонсор, отвечающий за досуг, подарки, поступление в вузы, стажировки и дальнейшие трудоустройство.

Победы во всесоюзных конкурсах, грамоты, награды как образцовому детскому интернату ― все это перечеркнет уголовное дело, возбужденное осенью 2015 года против директора Светланы Лунгу.

Несколькими месяцами ранее 11 воспитанников (от 12 до 16 лет) взрослыми юридическими терминами напишут заявления в органы опеки с просьбой «принять незамедлительные меры». Речь пойдет об унижениях, оскорблениях и рукоприкладстве со стороны директора. Инциденты, по словам детей, якобы происходили с каждым по отдельности в 2012, 2013 и 2014 годах. Но сообщить они решились только сейчас.

В заведение нагрянули с проверками: опека, прокуратура, Минобразования, аппарат местного уполномоченного по правам ребенка, психологи. Во время бесед дети вели себя подозрительно: и вроде как подтверждали написанное, и вроде как «не совсем так все было».

Что покажется странным всем проверяющим (за исключением опеки): до июня 2015 года в детский дом регулярно в плановом порядке наведывались в том числе сотрудники аппарата уполномоченного, но никто из воспитанников ни на что не жаловался, хотя имели возможность ― с детьми взрослые общались наедине.

Отдел организации и координации деятельности по опеке и попечительству Минсоцтруда создал по этому поводу специальную комиссию, служебное расследование установило: случаев, описанных в обращениях, на самом деле не было. А рабочая группа Общественной палаты республики с участием министра образования Коми Шаркова выяснила: жалобы были инициированы лишь некоторыми воспитанниками, которые подбивали и других последовать их примеру.

Сестра одного из этих воспитанников ― сотрудница той самой опеки Елена С., которая, по имеющейся у нас информации, будто бы и помогала всем ребятам составлять заявления. Ее брат, как рассказали дети, лично советовал им это сделать. Сам же мальчик на следствии, впрочем, объяснил: не советовал, а лишь интересовался, написали ли они.

Все жалобы, отмечал министр, написаны как под копирку, и больно уж сложные и однотипные формулировки. «Дети были подготовлены. В их заявлениях не по возрасту грамотный юридический сленг», ― заметили это и независимые психологи, у которых возникло больше вопросов к органам опеки, нежели к директору. А сотрудники аппарата уполномоченного в итоге узнали от самих детей: им ― написавшим заявление ― опекой было обещано устройство в хорошие семьи. И если это действительно было так, то большей подлости нельзя придумать ― шантажировать сирот возможностью обрести свой дом и приемных родителей.

Во время конфиденциальных бесед пятеро из 11 детей сразу отказались от своих обращений. Одна девочка, увидев собственное заявление, удивилась и сообщила, что почерк не ее. Впоследствии от заявлений открестились еще двое. Трое ― в том числе родной брат сотрудницы органов опеки ― настаивают на обвинениях.

«Действия органов опеки и попечительства наводят на мысль, что дети используются взрослыми для решения каких-то своих интересов, направленных против директора учреждения», ― отметили члены Общественной палаты, заявив о намерении попросить главу Коми вмешаться в ситуацию и предоставить Дому возможность спокойно готовиться к новому учебному году, перестать «кошмарить» детей и коллектив.

…Но спокойствия не получилось. Главу республика Гайзера и ряд высокопоставленных чиновников в сентябре 2015-го, как известно, арестовали. А уже через месяц СК предъявил Лунгу обвинение (это притом что прокуратура вынесла отказы в возбуждении уголовных дел). Весьма краткое и лаконичное обвинительное заключение представляет собой набор однотипных пересказов следователем объяснений воспитанников и сотрудниц органов опеки.

После ареста Гайзера на защиту Лунгу никто из чиновников уже не встанет, как и «не заметит» ситуацию «Единая Россия», депутатом от которой решила стать Лунгу незадолго до истории с жалобами. Лишь ЛУКОЙЛ и «Северная нефть» ― давние социальные партнеры детского дома ― писали и пишут открытые обращения в СК и в суд.

Лунгу сейчас под подпиской. Вину отрицает, но говорить со мной отказывается. Персонал детского дома тоже уклоняется от разговоров, словно запугали. Но важно ― никто из работников против Лунгу никаких показаний не давал. Те, кто директора знает лично, на условиях анонимности рассказывают, что Лунгу работала в школе, потом в органах опеки, а в 2007 году ее пригласили на должность директора детского дома № 4. Там она, вспоминают очевидцы, застала следующую картину: 21 ребенок из 54 состоял на учете в профилактических учреждениях за распитие алкоголя, бродяжничество, самовольные уходы, кражи, наркоманию, токсикоманию и т.д. «Спустя девять лет никто на учете не состоит», ― говорят мои собеседники, отмечая, что за эти годы Лунгу нашла спонсоров ― ЛУКОЙЛ и «Северную нефть», которые помогают по сей день.

В доме стали чаще устраивать праздники, выезжать на экскурсии, ходить в театры, ездить на каникулы на море. Подтянулась успеваемость. С теми, кто отставал, занимались дополнительно. Если до Лунгу процент поступления в институты равнялся нулю и многие с трудом оканчивали девятилетку, то теперь ― учатся в неплохих вузах. «Лунгу создала условия, чтобы дети были настолько заняты, что у них не было бы времени думать о куреве и гулянках», ― говорят знающие ее. Республиканское правительство, если поднять местные СМИ, старания Лунгу тоже ценило. На совещаниях ее признавали лучшим директором. Москва даже предложила участвовать во всероссийском конкурсе лучших детских учреждений. В итоге усинский Дом попал в «Золотой фонд кадров Родины».

Впервые органы опеки явились к Лунгу с проверкой за день до юбилея детского дома. Стали опрашивать детей. А через пару дней на Лунгу появились те самые злосчастные 11 заявлений от детей о жестком обращении, оскорблениях и даже незаконном совершении аборта.

По поводу «аборта»: в материалах дела есть показания акушера-гинеколога Яхонтовой О.Г., проводившей осмотр Алисы Ф. и установившей факт беременности — 14 недель. По словам врача, девочку положили на сохранение, однако у нее произошел выкидыш. Мер по прерыванию беременности Алисы, подчеркивала врач, не применялось. Чтобы Лунгу, которая и доставила девочку в больницу, ее избила, врач не видела, криков не слышала, помнит лишь, что, узнав о беременности воспитанницы, директор расстроилась.

― Она действительно расстроилась, ― говорит одна из знакомых Лунгу. ― Речь же была о 15-летней воспитаннице… Кто бы не расстроился? Но она не ставила это Алисе в упрек. А когда старшая сестра в июне 2015 года ее забрала под опеку, то вот тогда и пошли жалобы.

В своем заявлении в опеку Алиса помимо прочего написала, что директор систематически наносила ей побои. Правда, судмедэкспертизы в деле нет. Зафиксированных побоев тоже. Есть только свидетель Ирина П. ― старшая сестра Алисы, которая ссылается в показаниях на рассказы младшей. На вопрос, почему Алиса обратилась в органы опеки только в 2015 году, а не в 2011-м или в 2012-м и 2013-м, когда Алиса, если верить ей, также подвергалась избиениям, Ирина ответила, что та просто «боялась» признаться.

Муж Ирины Сергей П. ― юрист. Ряд детей, впоследствии отказавшихся от своих заявлений, скажут, что именно они предлагали им помощь в составлении заявлений и лично подвозили их на своей машине в органы опеки.

Я разговаривала с 17-летней Алисой по телефону. Предложила ей высказать свою точку зрения и передать мой телефон также ее сестре Ирине. Девушка сказала, что передаст и что они подумают. Не перезвонили.

Те, кто поддерживает Лунгу ― и знакомые, и просто местные жители, ― предположили, что к ее преследованию могут иметь отношение местные органы опеки и член правительства Коми Тамара Николаева. В 2007-м, когда Лунгу возглавила Дом, Николаева, будучи заместителем главы администрации по социальным вопросам, решила создать прямо в детском доме отдельный приют для детей, попавших в трудные жизненные ситуации. Что выглядело странно: детский дом и так принимал не только сирот, но и детей, попавших в трудные жизненные ситуации, подвергшихся жестокому обращению, беженцев. То есть что-то отдельно строить было бессмысленно. «Но Николаева стала все помещения в доме измерять, требовала с директора море документов. Лунгу объясняла ей, что помещений в доме по санитарным нормам недостаточно (это же бывший детский сад). Лунгу как могла защищала и так небольшое помещение, говорила, что нельзя отнимать у детей то, что есть».

Кстати, ― и это официальная информация ― за три года до истории с приютом, в 2004 году, Николаева получила судимость за мошенничество с бюджетными деньгами, правда, вместе с тремя чиновниками отделалась штрафом.

Оштрафованная чиновница пригрозила директрисе прокуратурой. А Лунгу поставила в известность об амбициозных планах чиновницы Минобразования и также обратилась за помощью к «Северной нефти» и ЛУКОЙЛу, которые вышли на тогдашнего главу республики Гайзера. Николаева от Лунгу отстала. Но, вероятно, обиду затаила.

Когда Николаева перейдет на работу в администрацию Гайзера, органы опеки, по странному стечению обстоятельств, то и дело будут пытаться инициировать против Лунгу уголовные дела якобы за то, что она не отдает детей в семьи.

«Для Светланы важно было отдать ребенка один раз и навсегда в хорошие руки и не допускать вторичного и троичного сиротства, когда ребенка то и дело сдают обратно, ― говорит ее знакомая. ― А у опеки к усыновителям формальный подход. Для Лунгу же важно не только материальное положение семьи, которая может ребенка взять, а то, как ребенок реагирует на эту семью. Был случай в 2014 году, когда она, видя, что ребенок не идет на контакт, предложила женщине продлить период общения, а не брать сразу. Но усыновительница по совету опеки написала на Светлану жалобу «за насильственное удержание ребенка». Прокуратура ответила ей отказом. Женщина в итоге через какое-то время взяла ребенка, но вскоре вернула обратно. Итог: страдают в этом во всем только дети…»

В какой-то момент Лунгу, не выдержав, создала в детском доме школу для обучения кандидатов в усыновители. До сегодняшнего дня ни одного кандидата на обучение опека в детский дом не направила.

Секретари Тамары Николаевой, когда я сказала, что хочу поговорить по поводу Лунгу, сообщили мне, что у нее плотный рабочий график. Сотрудница опеки Елена С., сестра одного из воспитанников, опровергла мне все рассказанное теми, кто поддерживает Лунгу. Однако прояснить ряд противоречий ― почему дети обратились с жалобами спустя 2—3 года ― не смогла. «Это тактика адвокатов Лунгу ― такие утверждения про «давление» на ребят. Никто детей не заставлял писать жалобы. Они пришли к нам одни и боялись, что в детском доме об этом узнают».

Для прокуратуры выводы психологов о том, что дети писали жалобы под диктовку, ― пустой звук. Как и показания врача по поводу того, что аборт Алисе Ф. не делали. Суд, который, очень хочется надеяться, во всем разберется, начался над Лунгу в феврале 2016 года. Идет в закрытом режиме из-за потерпевших ― трое несовершеннолетних. Свидетели обвинения ― сотрудники опеки.

Родителей в этой истории, по понятным причинам, не слышно. У большинства воспитанников ― только дальние родственники или сестры и братья. Разве что на суде выступал отец потерпевшей Дарьи В. Его письменные показания на следствии всего в два абзаца ― со слов дочери, Лунгу «била ее, таскала за волосы», но чем были вызваны действия директора, он не знает. В суде, когда обвинитель зачитал эти показания, отец заявил, что про «била» и «таскала за волосы» не говорил.

― А откуда это? ― изумился прокурор, указывая на письменные показания. — Он (следователь. ― В. Ч.) давал вам протокол читать?

— Да, давал. А я не стал читать, просто расписался и ушел. Я думал, он нормально написал, тем более я без очков, я не видел ни …

Судья: Свидетель, пожалуйста, не выражайтесь.

Прокурор: О том, что вашу дочь избивали, она вам не рассказывала?

― Нет. Она говорит, плохие отношения были. И все.

Адвокат Князев А.Н.: Но риторический вопрос: а что, там детей бьют?

Ответ свидетеля: Нет, такого не говорила.

Воспитанники детского дома, за исключением тех троих детей, создали в «ВКонтакте» страницу, посвященную отстраненному директору. Выкладывают там фото, рассказывают ей, что у них нового, как заканчивают четверти, и часто пишут: «очень скучаем».

Когда Лунгу отстранили, дети попытались дозвониться до президента во время прямой линии, но не смогли. Писали также в ее защиту в СК и в суд. Но в детском доме отстраненной от должности Лунгу следователи появляться запретили, предупредив: если узнают, что она туда пришла, сразу будет арест. В итоге ей грозит от 3 до 10 лет лишения свободы.

Кроме этого, Лунгу выставлен иск на сумму 700 тысяч рублей за моральный вред «потерпевшим». В то время как ни один из свидетелей обвинения, за исключением родных Алисы Ф., не подтвердил факт жестокого обращения к детям с ее стороны.

Что это: месть, зависть к чужому успеху, иные ― корыстные ― мотивы? Не так уж и важно в принципе. Симптоматично другое ― у нас стало принято защищать детей лишь по формальным основаниям, наплевав на них самих, а иногда и использовав в личных или служебных (не важно) целях.