Мисс Марпл из села Геба

Я, знаете ли, познакомилась недавно с мисс Марпл. Ей 80 лет, она из села Геба Акушинского района Дагестана. Зовут Хадижат Омарова, можно просто бабушка Хадижат, она приехала в Москву расследовать дело об убийстве. И у нее круто получается. И сама Хадижат очень крутая.

Дело было так. Тихим сентябрьским денечком заходит к нам в офис «Руси Сидящей» крепенькая такая бабуля в платке вокруг головы. И с портфелем, полным бумаг.

— Кто тут старший?

— Я старший. Хотите кофе? Или чаю?

— И кофе, и чаю, но в разные чашки.

Неплохое начало, я вам скажу. Хадижат пьет чай с кофе и уверенно раскладывает у меня на столе бумаги. Много бумаг, очень хорошо в них ориентируется, хотя все они сложные — следственные, судебные, прокурорские, а вот целый том судмедэкспертизы. Дело об убийстве: убита молодая женщина, красавица на выданье, много хороших женихов к ней сваталось. По подозрению в убийстве задержан, а потом осужден парень с особенностями развития, страдающий олигофренией. И убитая, и осужденный — односельчане. И в селе Геба мало кто верит, что убил пастушок. И вот скинулись, послали Хадижат расследовать.

Пока я пытаюсь все это уложить в голове, Хадижат рассказывает мне фабулу дела и раскладывает бумаги. Очень грамотно излагает пока фабулу обвинения: вот место убийства, вот тело, вот нож, этот нашел тело, это следователь пришел, вот признательные показания пастушка.

— Стоп. Так он признался?

— Признался. Вот бумага. Сейчас закончу с фабулой обвинения и перейду к защите. Я сейчас покажу тебе, почему это не он сделал.

Так. Очень толково разбираем всё-всё-всё. И что-то я не вижу, почему бабушка Хадижат так уверена, что это не он.

— Ай, ты не видишь! Ну ничего, ты же первый раз это дело читаешь. Видишь, как я его изучила? (А там на каждой странице много рукописных замечаний, это бабушка Хадижат писала). — Сейчас я покажу тебе. Вот смотри — ножик. Тут раны какие, смотри, судмедэксперт пишет: 4 сантиметра. А вот в вещдоках ножик — он больше двух сантиметров не сделает, видишь? А вот смотри, здесь они кровь брали: почему через четыре дня кровь свежая на одежде пастушка? А вот видишь, пятно на ковре? Это кровь. А девушку мертвую в подъезде нашли, там нет ковра. Это человека, чей ковер, спрашивают, вот читай показания: откуда кровь? Он говорит — собака поранилась. И они не проводят экспертизу!

Да, действительно, — косяков в деле много. Можно попробовать и взяться, но у нас и не с такими нестыковками закатывают. Вот у нас Вася есть Андриевский, его обвинили в убийстве, а в милиции (тогда еще милицией они назывались) трубу прорвало и вещдоки смыло, и даты не совпадают, убитая женщина еще два дня, судя по показаниям, в магазин ходила, по телефону звонила, но тогда у Васи было бы алиби, и потому по милицейским документам ее убили на всякий случай на два дня раньше. И посадили Васю, хотя и ЕСПЧ на его сторону встал, а все равно Вася 13 лет отмотал. Хороший, кстати, парень, чистое золото.

— А что, бабушка Хадижат, как с признанием-то быть?

— Так смотри. Мы даргинцы, у нас мягкого знака нет. Меня почему село Геба послало с этим делом в Москву? Потому что война была, я сиротой осталась, и меня русские воспитали, Марья Семеновна и Василий Петрович, светлая память. Меня даже в селе русской звали. Я слышишь, как говорю хорошо? А пастушок наш неграмотный совсем, а признание, ты видишь, как написал? Везде, где надо, мягкий знак поставил. Видишь? «День», «согласилась», «изменилось», «получилось» — у нас даже я не всегда так напишу, а у меня 40 лет стажа старшего экономиста. А теперь смотри: вот это в протоколе им самим написано «согласен» — ты же видишь, это другая рука?

Да, действительно. И много чего еще бабушка Хадижат в деле показала. Надо браться, конечно. Тем более с такой бабушкой.

— Скажи, Хадижат, а это первое твое дело?

— Э! Конечно, нет! У меня много было дел. Я тебе сейчас свое любимое расскажу. Это в чеченскую войну было. Спустился на нашу сторону ваххабит, встретил нашего односельчанина и убил его. Поймали, начали судить. На суде ваххабита спрашивают: «За что ты убил Магомета?» А ваххабит отвечает: «Я такой иду, а этот Магомет меня встретил и сказал плохие слова на матерном языке про маму, про сестру, про женщин всяких, я не смог слушать — убил». Прокурор встает и говорит: «Нельзя плохие слова говорить, так что ты убил Магомета в аффекте и давай садись на шесть лет». Село зашумело: как на шесть лет за убийство Магомета! У него пятеро детей, почему шесть лет? Тут я встаю и говорю прокурору: «Прокурор, я маму твою и сестру твою, и женщин всяких», вот прямо на этом матерном языке прокурору это говорю. Прокурор как закричит: «Выведите эту женщину, она меня оскорбляет!» Аааа, значит, вот как? Я тебя оскорбляю, а ты почему в меня не стреляешь, а? Ты стреляй давай, как тот ваххабит! А судья сказал: «Тетя Хадижат, нельзя в суде такие слова говорить» — и дал ваххабиту 14 лет. И иск еще за потерю кормильца. А прокурор ушел из нашего района.

Встретите бабушку Хадижат — помогите ей. У нее еще четверо детей в опеке, Хадижат молодец. Учтите, что пьет она сразу и чай, и кофе, но из разных чашек. А за дело ее взялся отличный адвокат Сергей Панченко, тоже хороший человек. Вот таких бы бабушек — да побольше, и справедливости бы заметно прибавилось — по факту их существования.