По данным Объединенного кредитного бюро, по состоянию на середину 2016 года просроченные долги имели 7,5 млн россиян. Причем серьезные проблемы испытывают 5,2 млн человек — они не платят по долгам уже более трех месяцев, что означает фактически безнадежный долг. За год число таких безнадежных должников выросло на 1 млн человек. О том, насколько тяжело долговое бремя населения и как с ним справляться, мы спросили финансового омбудсмена, доктора экономических наук Павла Медведева.
— Просроченная задолженность граждан продолжает расти, хотя и не такими высокими темпами, как в прошлом году. О чем это свидетельствует: о переломе тенденции к лучшему или усугублении тревожной ситуации?
— Ситуация с просроченными долгами по кредитам остается тяжелой, хотя она все-таки лучше, чем была в прошлом году. Если тогда и зарплаты, и доходы падали достаточно быстро — на 8–10%, то в первом полугодии 2016 года доходы упали на 5%, а зарплаты остались на прежнем уровне. Оживился и рынок кредитования, банки стали активнее выдавать займы, при этом новые кредиты считаются «хорошими», в общей массе которых «плохие» (то есть сильно просроченные и безнадежные) долги растворяются. Поэтому количество этих самых «плохих» долгов перестало расти такими катастрофическими темпами, как раньше.
— Какими методами и насколько эффективно решают граждане и банки проблему высокой закредитованности?
— По большому счету, никак не решают. Сейчас 7,5 млн граждан имеют «плохие» долги, которые не обслуживаются более трех месяцев. Многие, чтобы расплатиться с банками, берут деньги взаймы у своих знакомых и родственников, чтобы снова не влезать в долговые обязательства перед кредитными организациями. Это, пожалуй, один из самых распространенных способов решения проблемы.
Причем негативная ситуация с просрочками сохраняется уже на протяжении двух лет. Это может привести к тому, что люди привыкнут не платить. А если многие не платят, то платежная дисциплина разваливается, перестают платить долги даже платежеспособные граждане.
— Мы говорим о высокой закредитованности россиян, но это тоже понятие относительное. Для сравнения, как дело обстоит в других странах?
— Например, американцы имеют кредитов на 11 трлн долларов. Это примерно две трети ВВП США. Общая сумма долгов россиян — 10,5 трлн рублей, это где-то в 8 раз меньше, чем ВВП нашей страны. Казалось бы, цифра сравнительно благополучная, вот только надо учитывать, что у нас очень маленькие доходы населения. Наши граждане в среднем очень бедные, поэтому та степень закредитованности, которая есть, уже очень тяжелое бремя.
— Кто же виноват в ситуации с высокой закредитованностью и массовой просрочкой: банки, граждане или государство?
— Думаю, виноваты все. Возьмем, например, валютных ипотечников, которые после обрушения рубля, наверное, больше других пострадали. Банкам следовало быть сдержаннее в выдаче кредитов. Настоящий банкир должен понимать: нельзя верить в то, что благополучие страны, достигнутое на каком-то этапе, будет продолжаться вечно. Да и граждане должны были быть критичнее: нашли, кому верить — государству!
— Исходя из вашего опыта финансового омбудсмена, на что чаще всего жалуются люди, попавшие в трудную финансовую ситуацию?
— В первые пять лет существования института финансового омбудсмена (то есть где-то до осени 2014 года) люди чаще всего жаловались не на государство или банки, а на судьбу. Типичная жалоба тех лет: вот была работа, взял кредит, а теперь работу потерял, помогите. При этом люди никого не ругали и не обвиняли в случившемся. А теперь стали ругать. Почти каждое заявление — с проклятиями: либо в адрес государства, либо в адрес банков, либо тех и других. При этом очень немногие осознают, что привыкли к росту доходов с 2000 по 2011 год, когда, стабильно увеличиваясь, они выросли в среднем по стране раза в три. Люди думали, что так будет и дальше, не меняли своего поведения, так же брали кредиты, так же тратили деньги — и сейчас за это расплачиваются.
— И что же вы рекомендуете чаще всего людям, обратившимся к вам за помощью?
— К сожалению, сейчас я все реже могу им чем-то помочь. Дело в том, что большая часть обращений — это просьба о реструктуризации долга для того или иного заемщика. Но раньше, когда мы просили банки реструктурировать долг, те почти всегда отвечали согласием. Теперь банки в большинстве случаев отказывают в реструктуризации.
— И все-таки, многим ли удается помочь?
— В прежние годы результативность обращений финансового омбудсмена составляла больше 50%. Сейчас успешность омбудсмена — 5–7%. Так что теперь я пытаюсь отчаявшимся людям как-то объяснить, что можно сделать с их ситуацией по закону о банкротстве физлиц. Но закон такой сложный и запутанный, что обычному человеку без юридического или финансового образования очень сложно в него вникнуть. Кроме того, он требует больших затрат от человека, который добивается признания его банкротом или нуждающегося в реструктуризации долгов. Нужно платить финансовому управляющему, одноразовый платеж — 10 тысяч рублей.
Кроме того, нужны деньги на объявления, судебные расходы, на адвоката, без которого неподготовленному человеку не удастся даже подать заявление в суд. В общей сложности это «удовольствие» может стоить около 100 тысяч рублей. Но если человек честно банкротится и в силу серьезных обстоятельств не может обслуживать долг, то у него таких денег просто нет. Зато для мошенников, которые пользуются законом о банкротстве, это не такая большая сумма. Они, как правило, банкротятся на сотни миллионов, которые уже вывели за границу.
— А сколько всего человек воспользовалось возможностями, которые предоставляет закон о банкротстве физлиц?
— Из 7,5 млн должников с просрочкой заявления о признании банкротом приняты максимум у 10 тысяч человек. Впрочем, если бы суды приняли заявления о банкротстве от всех граждан, судопроизводство бы захлебнулось: 7,5 млн дел рассмотреть в разумные сроки невозможно. Следовательно, нужно разделить должников по размеру долга. Например, проблемы тех, у кого долги меньше чем на 500 тыс. рублей, могут решаться с помощью финансового омбудсмена, как это делается во всех развитых странах, без суда.
— Кредиты — болезненная тема для россиян, большинство из которых живут на очень скромные средства. Есть ли способ снижения рисков кредитования до минимума?
— Чтобы эффективно решать проблемы кредиторов, должен быть честный суд для крупных долгов, и должен действовать институт финансового омбудсмена — этакий «маленький судья» для мелких долгов. Но в России нет даже закона о финансовом омбудсмене. Хотя финансовый омбудсмен может работать и на основании договора, как, например, в Германии. Но, как говорят, Германии многое удается потому, что там живут немцы. Для России рецепт один — процедура банкротства (или реструктуризации долга) физлиц должна быть поставлена на поток, быть четкой и не пугать людей.
Спасибо, теперь на почту вам будут приходить письма лично от редакторов «Новой»