Два политтехнолога

«Выборы-выборы…» — поют в видном блокбастере. И все смеются. Над колоритным образом политтехнолога — жадного до денег хитрого шарлатана.

Да где взять другого? Коли выборы и вся эта политика, по мнению многих, — дело грязное. Помните, «Generation П»? А братков из «Жмурок»? Стрелок Серега — депутат, садист Саймон — помощник. Жаль, не показали Серегин штаб, его политтехнологии…

Говорят, этими умениями предъявить нужный результат владеют политтехнологи.

И я помню время, когда умение вести кампанию разом в активе, СМИ и элитах было ключевым. По крайней мере — среди мастеров управления выбором — интеллектуалов с принципами (а то и с — верите ли? — идеалами). В начале 90-х я мог наблюдать за их работой.

А иные ребята ладили свое. Потом один из основателей российского консалтинга назовет их жмейкеры. Тех, что просто стали гнать «предвыборный товар» — плакаты, майки, ролики.

Так возникли две лиги.

Но мало кто видел между ними разницу. А СМИ лепили грубый и зримый образ: циничный трюкач сосет лакомый баблос из коробки из-под ксерокса.

Об их деньгах и отваге слагали саги. «Побеждает тот, кто первым нарушит правила, установленные на прошлой неделе», — с сарказмом писал в 1999-м нынешний член «высшей лиги» Глеб Кузнецов. Экзотика! Но тут, гудя, пришел бронепоезд «Административный ресурс».

Цены рухнули. Экзотика канула. Но всё утряслось. И вот солидные люди дают комментарии и пишут доклады политкомитета Российской ассоциации по связям с общественностью (РАСО) — оплота профес­сионалов.

А на полях предвыборных баталий лихие бойцы вершат свой буйный бизнес.

Бизнес ли? Старый вопрос: что есть «руление кампанией» — услуга клиенту или служение идее? И кто круче: ландскнехты или БМП — боевые машины партий?

И вот «рулевые» яро спорят: кто из них лучше обеспечит ход демократической процедуры, доверие к ней, ее прозрачность и конкурентность?

Для одних — это норма. Иные говорят: «Да». Но не в России. А в постановке проблемы «подтасовок», «вбросов» и «каруселей» видят лицемерие.

Первые зовут их кондотьерами. А себя — регулярных войск офицерами. Уверяя: регулярные армии всегда побеждают наемные, а идеологи и менеджеры партийных машин, в отличие от «диких гусей», «транслируют избирателям то, во что верят».

Но кто знает: верят ли? Как говорила Красная Шапочка: да хорошо бы, кабы так…

И если аппаратчики освоят политтехнологии, то кто сказал, что машины, коим они послужат топливом, винтиками или механиками, — будут свободны от коррупции? Ведь «идеологи и менеджеры» смогут легко монтировать из них те же «карусели».

Вольные политтехнологи не любят машинистов. Пишут: «Партийные машины думской четверки заржавели еще в 2007-м». Мол, без кондотьеров не обойтись. А уж что и кем движет — не важно.

Но разве вопрос в кондотьерах и офицерах? Или — в выборе: идее служить или бабки рубить?

«В странах с развитой партийной системой и публичной политикой… заказчиком выступает не только партийная машина, — считает глава политкомитета РАСО Евгений Минченко, — но и… бизнес в легальной форме суперпэков (комитетов политического действия), продвигающих не конкретных политиков, а темы. Например, рост акцизов на табак, сохранение или ограничение продажи оружия и т.д.».

Резонно. Разве мотор развитой политической системы — не интересы деловых и других сообществ, которые готовы к активному лоббизму? В том числе — финансируя предвыборные кампании политиков, оформляющих эти интересы в виде идей. А«рулевые кампаний» — ведут проводников интересов во власть, убеждая избирателя: их цель благая.

Что? Нынче из России, где главная группа интересов — власть, это видится смутно? Но не здесь ли — ключ к тому самому свободному волеизъявлению, конкуренции и доверию к выборам? А то и к укрощению коррупции в политике.

При этом что успешнее — политическая машина или артель кустарей — решат избиратели. А оценят — клиенты.