С 1 июля по 15 августа в России проходит сельскохозяйственная перепись. По всей стране подсчитывают коров, гусей, ульи, кусты картошки, садовые деревья и технику. А еще выясняют, какое у фермеров отопление, откуда они берут воду, какими орудиями труда пользуются, какие постройки находятся на участке и есть ли к нему ровная подъездная дорога. Цель заявлена добродетельная — государство хочет узнать свой продовольственный потенциал и понять, какие реформы нужны, куда именно вкладывать деньги.
Сельскохозяйственную перепись необходимо проводить раз в десять лет — таковы правила ООН. Прежде такие переписи проводились у нас в 1916, 1917 и 1920 годах. А в новейшей истории — только в 2006-м.
Для юридических лиц перепись обязательна, они самостоятельно заполняют бланки. К обычным сельским жителям и дачникам приходят переписчики.
Стажеры «Новой газеты» отправились понаблюдать за переписью в Московскую область. Неожиданно выяснилось, что количество грядок морковки у бабы Раи из подмосковной деревни — это строго секретная информация. А ходить с переписчиком можно только в сопровождении сотрудника пресс-службы Росстата. Такая практика существует в зонах боевых действий — например, в Донбассе, где журналисты работают под конвоем пресс-офицеров. Нескольким практикантам все же удалось пробраться на фронт полевых работ незамеченными…
Репортаж из «горячих точек».
Пушкинский район
Перед поездкой в село Лепешки сотрудница пресс-центра Росстата вручает мне папку с информацией о переписи. На рисунке «Как узнать переписчика?» изображена стройная молодая брюнетка с планшетным компьютером. Здесь же сказано, что переписчики должны быть «известными и узнаваемыми лицами» в своих сельских поселениях. Это «обеспечит доверие респондентов и представление полных и достоверных сведений».
Знакомлюсь с бойкой молодой переписчицей Женей. Она поправляет перед зеркалом фирменную бейсболку «ВСХП», надевает жилетку Росстата — все, как на картинке, только без планшета.
«Я с вами пойду», — говорит сотрудница переписного участка Елена Михайловна. «И я ненадолго», — инспектор участка Татьяна Александровна тоже надевает жилетку. Выдвигаемся в Лепешки. Сразу представляю, как хозяйка дачи склоняется над кабачком, переписчица — над хозяйкой, я над переписчицей, сотрудница пресс-центра надо мной, Елена Михайловна над сотрудницей пресс-центра, Татьяна Александровна над Еленой Михайловной.
Фото: Дарья Каретникова, специально для «Новой газеты»
Подходим к серому кирпичному дому. Калитку открывает загорелый дед в одних шортах.
— Поучаствуйте, пожалуйста, во Всероссийской сельскохозяйственной переписи!
Бабушка сразу пускает всех нас внутрь, показывает кур, картошку, яблони, рассказывает, что интернета нет, но есть газ, мобильная связь, две дочери и сестры, которые «тут везде вокруг живут»: «У нас здесь клан, мой дед был председатель колхоза, вон его председательский дом еще стоит, раньше мы там жили».
— Производилась ли в вашем хозяйстве продукция в первом полугодии 2016 года? — спрашивает Женя.
— Вот, вишню собрали, яблоки поспевают.
— А цель какая? Самообеспечение, дополнительный источник средств или основной источник средств?
— Да хочется детей накормить…
«Какие виды оборудования имеются?» — «Руки мои»
Следующий участок. Здесь живет Валя, сестра первой респондентки.
— Что у вас из живности? — спрашивает Женя.
— Куры.
Женя записывает: «Куры».
— И петух!
Женя записывает: «И петух».
— Укажите количество человек, занятых в подсобном хозяйстве, старше 12 лет.
— Я одна.
— Какие виды оборудования имеются?
— Руки мои.
Фото: РИА Новости
Одинцовский район
— Мы стараемся приходить по вечерам, когда все уже приезжают с работы. Бывает, отказываются разговаривать. Либо боятся чужих, либо не видят смысла в этом деле. Очень часто зовут на чай, иногда свои дома показывают, — говорит Мария Жижина, переписчица из подмосковной Кубинки.
Сворачиваем к небольшому синему домику без калитки. Выходит женщина.
— Нет, что вы! У нас дача, у нас ничего не растет. Только цветочки.
— Газонокосилка?
— А чего, потом будут экспроприировать, что ли? — с недоверием спрашивает дачница.
— Очень частый вопрос, — смеется Жижина. — Нет, все это делается конфиденциально, мы пишем только код.
Все данные переписчица действительно записывает в обычный блокнот, а позже переносит их на специальный бланк со штрихкодом.
Сергиев Посад
«В миру» Юлия Меркулова — сотрудник агентства недвижимости, а летом, когда появилось свободное время, решила подзаработать на сельхозпереписи (16 200 рублей в месяц).
Для удобства многим переписчикам вручили планшеты. Меркуловой планшет не достался. Она не расстраивается, говорит: «Все мы постоянно печатаем, забыли уже, как ручкой писать».
— Кто? — раздается грубый голос мужчины из домофона на заборе. — Перепись? Входите.
Мы приготовились к встрече с суровым хозяином, но у веранды нас ждет тихая сутулая старушка. «Монахиня Александра», — так она представляется.
На дворе висят постиранные детские вещи, стоит старенький минивэн, а в заросшем травой огороде установлен бассейн.
— В чем смысл вашей переписи? — спрашивает монахиня с уставшим видом.
— Чтобы узнать, сможете ли вы прокормить себя сельхозпродукцией, — отвечает Юля заученной фразой.
— Не сможем, — грустно говорит старушка. — У нас только маленькая тепличка под огурцы.
Монахиня Александра работает в Московской духовной академии в Сергиевом Посаде. Она живет на участке в десять соток — с дочкой, зятем и семью внуками. Пробовала держать кур, но у них «лапки сгнили». Фруктовые деревья давно засохли, а из живности остался только приблудший кот.
«Есть электричество и интернет, а телевидения нет — я же монахиня»
— Ни-че-го у нас нет, — тянет старушка, словно оправдывается. — Некогда нам этим участком заниматься: у нас внук за внуком, внук за внуком.
— Газопровод, водопровод, электричество, интернет имеются на участке? — зачитывает Юлия.
— Есть электричество и интернет, а телевидения нет — я же монахиня.
После опроса она приглашает всех в духовную академию: «У нас такие положительные мальчики-семинаристы. Если раз женятся, то никогда не смогут развестись — духовный сан потеряют. Девочки, приходите, пока у них каникулы!»
Из окна другого дома на нас смотрит девочка-подросток. Переписчица просит ее позвать взрослых.
По запаху животных понимаем, что в этом дворе точно есть кого переписывать. В земле копается важный петух, возле него несколько куриц. К нам выходит коренастый загорелый мужчина — Григорий. Рассказывает, что его семья (восемь человек) живет только за счет собственного хозяйства. Ягоды, фрукты, овощи, творог, молоко — все свое. В доказательство ведет в сарай и предъявляет двух коров, бурую и черную: «Дочка и Ночка».
Фото: Надежда Мироненко, специально для «Новой газеты»
Балашиха
В основном переписчики — это муниципальные работники. Они уже знают специфику, обучать их нужно меньше, да и сокращения недавно прошли — людям нужно было предложить какую-то подработку, — объясняет начальница районного отдела Росстата Татьяна Крайнова.
Нашего переписчика зовут Петр. Он перечисляет свои должности: представитель Союза садоводов России в Балашихе, советник главы города, редактор газеты.
Сотрудница пресс-службы Росстата заранее предупреждает, что все данные переписи строго конфиденциальны: «Диктофоны не включать, переписчика не перебивать, на участок не заходить».
Отправляемся в дачное товарищество «Гранат». Двухэтажные дома с высокими сплошными заборами, ровные дороги, паспортный контроль на входе. По словам Петра, в «Гранате» живут «генералы» из штаба командования Воздушно-космических сил, который расположен по соседству.
— Во время переписи случается всякое. Помню, в одном из домов делали вино. Была пятница, поэтому меня усердно звали к столу. Кто-то просит письмо Путину передать, кто-то жалуется на жизнь и на соседей, — рассказывает Петр.
Хозяина первого дома застаем, когда он садится в свой БМВ.
— Мы проводим перепись сельского хозяйства, — говорит Петр. — Государству важно знать продовольственный запас населения…
— Ты из «Единой России», что ли? — перебивает его водитель.
— Нет, только из «Молодой гвардии», — смущается Петр.
— Я сажаю одну картошку, — заявляет мужчина.
Во втором доме встречаем интеллигента в очках и спортивных шортах.
— Картошка есть?
— Нет.
— Малина, смородина, крыжовник?
— Нет.
— Теплицы или парники есть?
— Нет, — лениво отвечает интеллигент. Вдруг вспоминает: — Про малину забыл! Малиной себя обеспечиваю без участия государства.
— Спасибо, вы очень помогли государству своими ответами.
— Чего не хотел и не планировал, — едко говорит мужчина и хлопает дверью.
На следующем участке к нам выбегают дети.
— У нас четыре котов и четыре собак, —
говорит мальчик.
— А наш папа — полицейский! — «сдает» сестра.
— Так, ну-ка, — это выходит из дома сам папа.
— Вы не могли бы ответить на несколько вопросов? — громко спрашивает Петр. — Данные переписи строго конфиденциальны.
— Мне нечего скрывать, — заявляет полицейский. — Еще ничего не сажал, но скоро посажу.
Небольшая пауза.
— Будущий урожай мы не переписываем, — говорит Петр, собирая в папку рассыпающиеся и мокнущие под дождем бланки. Полицейский на прощание крепко сжимает Петру руку.
Егорьевский район
— В первый раз, конечно, было боязно, но потом голос выработался, — говорит молодая переписчица Нина. Она вообще-то воспитательница в детском саду.
Деревня Колионово. У дома с резными наличниками нас встречает Леонид, в сапогах и белой рубахе. Леонид из Белоруссии, «заблудился после армии» и стал жить здесь. С гордостью показывает свое хозяйство. Он только что закончил косить и теперь по просьбе Нины пытается подсчитать грядки и деревья в саду.
«Девушка, ну какие животные! Если только кроты бегают по огороду»
— Вы так и за два года всех не опишете, — сочувствует Леонид, заполнив вместе с Ниной очередной лист. Всего их 12. Заполнять каждый нужно строго по образцу — обрабатывать данные будет компьютер.
Хозяйку другого дома рассмешил вопрос о животных:
— Девушка, ну какие животные! Если только кроты бегают по огороду.
Ворота на следующем участке с опаской приоткрывает дачница Нина Николаевна. Сотки и метры записывают приблизительно.
— У меня всего по чуть-чуть, — говорит дачница. — Клубника и земляника? Пишите: несколько грядочек небольших. А малины много. Мне давали элитную. Но от тети Шуры, соседки, лучше разрослась.
Фото: Оксана Чернышева, специально для «Новой газеты»
Солнечногорский район
Переписчик Алексей работает в администрации деревни Кутузово. «Я тут всех знаю, почему бы и не переписать, зарплата за два месяца 32 тысячи выходит». Алексею не больше тридцати. Он везет нас по деревне в красивом «Пежо», на зеркале болтается вымпел ВДВ.
— Знаю женщину в администрации, которая 10 лет назад ходила переписчицей. Вот тогда веселье было: собак спускали! В этом году спокойно, я даже удивлен, — говорит Алексей. — Писанины много. Мы, кстати, верим людям на слово, сколько у них там соток. Всегда записываем, как нам сказали. То есть если каждый ошибется на сотку, то по всему району потом целый гектар неточности выйдет. А вообще деревни здесь коттеджные. Какие тут могут быть коровы и птицы, когда поля — только футбольные.
Часто перепись становится поводом к долгому разговору с фермером, говорит Алексей. Так и происходит, когда мы приезжаем к Михаилу Ивановичу. Вместе с нами — деревенский староста Володя.
Дом Михаила Ивановича стоит на окраине деревни за высоким забором. С участка доносится мычание коровы. Фермер выходит к нам в шортах и распахнутой рубахе. Для него скот — основной заработок. Продает молоко, масло, творог.
— Мне седьмой десяток. Я копаюсь на огороде. Нефть-газ не нашел, — Михаил Иванович вытирает пот со лба. — Но если я навоза не положу в свою глину, она тоже мне ничего не даст. А на пенсию, птичка, разве проживешь? Никто не заинтересован в том, чтобы мы с вами жили лучше и кушали прекрасно. Вот вы говорите, перепись… Я с 1986 года занимаюсь сельским хозяйством. Никто ни разу не спросил: «А что тебе надо?» Десять лет назад тоже была перепись. Пришел какой-то дачник. Милок, вот ты спрашиваешь, сколько у меня коров? А ты сам заведи! Ты ездишь отдыхать, а я не могу. Я привязанный, как кобель, такой цепью, что никто отвязать не может. Корчагина Павку помните? «Сынки, смены не будет!» Вот так и у меня: нет смены… И что эта перепись даст? Ну что она даст?
— Сухие цифры, — соглашается деревенский староста. — На деле ничего не меняется, поддержки никакой от власти не получаем. Спросите в администрации, что они знают насчет людей, которые тут хозяйство держат? И какую помощь им тут оказывают? Ответят, что у нас все нормально.
— Или что нас нет вообще, — заключает Михаил Иванович и прихлопывает муху на большом животе.
Комментарии
Александр Петриков
директор Всероссийского института аграрных проблем и информатики, академик РАН
— Какие решения могут быть приняты на основе этих данных? В переписном листе есть, например, такой вопрос: «Получали ли вы субсидии из бюджета в 2015 году?» И это будет информация не от органов управления АПК, а от самих крестьян. Изучив ее, можно будет оценить уровень доступности господдержки и улучшить субсидирование. То же самое с вопросом: «Пользовались ли вы кредитами? На какие цели?» Есть, конечно, сведения от банков. Здесь же — информация из первых рук. Эти вопросы впервые включены в переписной лист.
Приведу примеры конкретных решений, которые были приняты по результатам предыдущей переписи. Мы получили цифру: 40 млн гектаров сельскохозяйственных земель не использовались производителями — невыгодно. И тогда появилась первая государственная программа развития сельского хозяйства. Позже этот опыт был распространен на другие отрасли. Результаты переписи были для этого очень весомым аргументом. Другой пример. В 2006 году в сельской местности было зафиксировано около 18 млн подсобных хозяйств. Из них 2 млн 600 тысяч работали не просто на самообеспечение, а получали доход. А это потенциальные фермеры, которые при определенных условиях могли бы зарегистрироваться и вести бизнес. Это тоже был аргумент, чтобы усилить программы субсидирования кредитов. Вот результат: с 2008 по 2014 год владельцы личных подсобных хозяйств взяли субсидированных кредитов на 88 млрд рублей.
Если один респондент недосказывает, а второй преувеличивает, то закон больших чисел все выравнивает. Кроме того, по завершении переписи будет контрольный обход. Не сплошной, естественно, но это необходимо, чтобы убедиться, что все сделано качественно.
Я считаю, что это уникальные данные. Аграрно-экономические институты их очень ждут.
Михаил Шляпников
фермер, деревня Колионово, Егорьевский район
— Итоги переписи будут подводить до 2018 года. Земляника с горохом пропадут, животные тоже. Какой смысл знать в 2018 году, что было в сельском хозяйстве на 1 июля 2016 года с учетом огромной погрешности?
На перепись потратили 13 миллиардов рублей. Хотели бы помочь сельскому хозяйству — купили бы на эти деньги тысячу тракторов. Лучше бы артистов привезли вместо переписчиков и старушек повеселили. Или пришли с тяпками, поработали бы на участках, малинку поели, самогоночку попили, в баню сходили — вот это было бы и полезнее, и душевнее.
Иван Стариков
бывший замминистра экономики России, ученый-агроном
— Действительно, окончательные итоги подведут лишь в 2018 году. Но биологические особенности ряда процессов (как, например, производство молока и мяса) позволяют судить о состоянии сельского хозяйства и спустя два года. А некоторые важнейшие показатели будут известны уже в начале следующего. С их помощью правительство сможет принимать осмысленные решения.
Сейчас в сельском хозяйстве наблюдается устойчивый рост: 3,5 процента. С другой стороны, реально располагаемые доходы населения снижаются. Поэтому нарастание сельхозпроизводства уже в этом году упрется в ограничение спроса. Итоги переписи можно было бы использовать для внедрения системы продуктовых карточек. По моему мнению, их нужно срочно вводить для 25 миллионов граждан. Это помощь и самим малоимущим, и производителям, для которых они сгенерируют спрос.
Подготовили Татьяна Васильчук, Дарья Гуськова, Анна Долинина,Дарья Каретникова, Татьяна Коник, Надежда Мироненко, Полина Смирнова, Юлия Тимофеенко, Оксана Чернышева, Анастасия Шаблинская
Спасибо, теперь на почту вам будут приходить письма лично от редакторов «Новой»