«Когда вы перекроете нам скудные рубли...»

Когда вы перекроете нам скудные рубли, Мы станем жить без роялти, на то, что сберегли. Когда вы запретите работу нашу всю, Мы выедем из сити и станем жить в лесу. А вы, как подобает клирику, отнимете у нас печать — Тогда мы перейдем на лирику и будем вслух кричать. А вы нам запретите лирику, когда вам надоест, — Тогда мы перейдем на мимику, мы перейдем на жест! Вот так они всегда, всегда они, — на гребне, на волне: Им кажется, что мы в нокдауне, — а мы еще вполне! Среди неутомимой злобности, прямой, как ход ладьи, Всегда себе отыщем области, где можно быть людьми. Пусть это даже будут лекции, лазанья и кутья, Пусть это даже будут секции вязанья и шитья, — Хотя все это поношение и ваш немолчный скрип — Источник самоутешения: когда б не вы б, то мы б…

Как много бы всего мы сделали, к усладе ушей и глаз, Когда бы мы от вас не бегали, не знали вообще о вас! Хотя иные ваши келари завоют, только тронь, Что мы бы ничего не сделали, когда б не ваша вонь. Тогда вы нас совсем притиснете, как делает весь восток, А мы, хотя и будем при смерти, начнем свистеть в свисток. А вы тогда уже поймете, что вышел вам облом, И просто нас тогда убьете — а мы тогда помрем. И сразу вы тогда отменитесь, поскольку мир суров, Изменитесь и обесценитесь, как дыры без сыров, И все, что выше перечислено — и почва, и народ, — Все сделается так бессмысленно, что Бог его сотрет.