Правительство России достигло дна

Беда, всем известно, не приходит одна. Пожары на Байкале, бурное цветение озера, гибель эндемичных губок, и вот теперь, вдогон, на сибирское море обратила внимание Москва. И вновь решила развязать себе и бизнесу руки в отношениях с Байкалом. Подготовлен проект постановления о расширении метровой призмы регулирования озера более чем вдвое — до 2,31 метра. С 455,54 м в маловодье до 457,85 м в многоводье.

О том, как эти колебания будут сочетаться с естественными циклами озера, — ни слова, потому что задача другая. Не новая, вполне избитая: проект укладывается в рамки помощи социально близкому крупному бизнесу в преодолении им кризисных явлений за счет безответных. В данном случае — за счет Байкала (этого и следовало ожидать — см. «Новую», №15 с.г., №4 и 8 за 2015 г.). Проект преодолел все бюрократические процедуры, в т. ч. согласительную комиссию. Правительство Бурятии его не согласовало, однако Министерство природных ресурсов (МПР) решило вносить в кабинет министров РФ тот же самый проект (с разногласиями).

Зачем он нужен? Проект, перечеркивающий ограничения, установленные правительством 15 лет назад, появился в интересах гидроэнергетиков и коммунальщиков. Интересы прочих субъектов не учитываются. Как и Байкала — разработчики уверяют, что наука сама не знает, что нужно озеру. Это, во‑первых, не совсем так, а во‑вторых, в любом случае в международных обязательствах России закреплен приоритет сохранения биоразнообразия экосистемы Байкала перед всеми другими видами водохозяйственной деятельности. Видимо, чтобы не нарушать ст. 15 Конституции, утверждающую примат международных договоров над внутренними законами (а также ст. 3 Водного кодекса), разработчики и делают вид, что данных о влиянии колебаний уровня озера на его самочувствие нет.

Проект постановления лоббируют МПР и Росводресурсы; против выступают власти Бурятии, экологи, часть экспертного научного сообщества; отрицательные заключения о проекте дали специалисты Института общей и экспериментальной биологии СО РАН, Всероссийского НИИ рыбного хозяйства и океанографии. Полно вопросов к проекту и у представителей вовлеченных в обсуждение ведомств. Например, Росрыболовства. Письмо Медведеву — «изменение уровня Байкала в интервале 2,31 м приведет к губительным последствиям для биоты, береговой линии и водоснабжения населенных пунктов на побережье» — подписали пятеро сибирских сенаторов (от Бурятии, Забайкальского края, Иркутской области): А. Тулохонов, В. Мархаев, Б. Жамсуев, А. Варфоломеев, С. Жиряков. Подобное же письмо отправили депутаты межфракционной группы «Байкал» в Думе (23 персоны).

Все мы, включая членов правительства РФ, живем всё в той же кайнозойской эре, что и миллионы лет назад. Но есть нюансы. Технотронные времена, постинформационные — совсем не то, что эпоха промышленной революции. Человечество возвращается к истинным ценностям: литр нефти сегодня стоит 17 рублей, а байкальской воды в ПЭТ-упаковке — 84 рубля. Эта вилка будет динамично расти. Байкал — главный мировой ресурс и, соответственно, главный актив России. Китаю, например, не очень-то нужны наши углеводороды и алюминий, но программа «Байкал — колодец для мира» (поставки байкальской воды в КНР) реализуется на ура. Меж тем лоббисты расширения диапазона колебаний Байкала демонстрируют вполне кондовые представления о нем: для них он не манна небесная, данная всему живому на планете, человечеству и нашей стране, а лишь водоем, пригодный для использования в индустриальных целях.

Байкал в документах не зря именуют Иркутским водохранилищем. Так по факту и есть. Его уровень регулирует Иркутская ГЭС, входящая в «Иркутскэнерго», подконтрольное Олегу Дерипаске. У него 50,2% акций (через «ЕвроСибЭнерго»), 40% — у «Интер РАО» (председатель совета директоров — Игорь Сечин, председатель правления — Борис Ковальчук). Дерипаска давно хочет консолидировать в своих руках акции «Иркутскэнерго» целиком, но как-то все не складывается. Быть может, получится сейчас: 22 марта в правительство подано соответствующее ходатайство. Станции «Иркутскэнерго» обеспечивают электричеством алюминиевые заводы Дерипаски, алюминий в данном случае и есть овеществленная энергия байкальских вод. Однако это частный бизнес с неясными ныне перспективами и прибылями, концентрируемыми далеко от Байкала и Сибири. Байкал же буйно цветет уже сегодня, и расширение диапазона колебаний еще более увеличит стрессовое воздействие на него.

Причины и масштабы оккупации озера нитчатыми водорослями, гибели губок, всей происходящей ныне радикальной перестройки экосистемы Байкала — большая загадка, но существует, например, мнение, что гидроэнергетики, искажая природные циклы озера, наносят вред сложнейшим биологическим комплексам прибрежной акватории, мелководья, а они во многом и обеспечивают чистоту глубоководной части.

К чему приведет цветение и интенсивное развитие спирогиры, изменение донных сообществ? Не станет ли Байкал мертвым? Ответа наука не дает. Умирают искусственные моря, образованные плотинами, умирают в Восточной Сибири и озера, не испытывающие антропогенного воздействия. Однако, скажем, «Стратегия сохранения биоразнообразия экосистемы озера Байкал» (2001) называет нарушение естественного гидрологического режима озера под воздействием ГЭС одним из значимых факторов воздействия на биоразнообразие Байкала. Рекомендации Совета ОЭСР (1978) одной из главных целей управления водными ресурсами провозглашают «улучшение гидрологического цикла в целом». Для Байкала, говорят ученые, это означает восстановление условно-естественного гидрологического режима (Савельев, 2000; Синюкович, 2005), т. е. всего спектра колебаний уровня воды (от суточных до сезонных и многолетних), к которому за миллионы лет приспособилась вся иерархия водных организмов Байкала (от микроорганизмов до нерпы) и прибрежных экосистем, обеспечивающих чистоту его вод.

Меж тем в пояснительной записке к проекту постановления сказано, что нижний предел (455,54 м) определен исходя из устойчивого тепло- и водоснабжения населения и промышленности. А верхний (457,85 м) — из предельного нормативного уровня безопасности хозобъектов и гидротехнических сооружений. А где в расчетах интересы Байкала?

Бизнес Дерипаски МПР кажется более значимым, чем приближение к естественным циклам озера? Это министерство не природы России, а ее цветной металлургии?

Только один пример. Важнейшая проблема Байкала — размыв песчаной косы Ярки вследствие воздвижения плотины Иркутской ГЭС. Ярки — самый большой байкальский песчаный пляж, поросший между дюнами кедровым стлаником, карликовыми березками и бесконечной голубикой. Здесь самые наглые на свете бурундуки, самые красивые закаты, самая теплая вода на Байкале. После воздвижения Иркутской ГЭС площадь косы уже более чем вдвое уменьшилась. Если уровень Байкала поднимут к отметке 457 м и выше, эта островная система длиной до 17 км и шириной до 200 м вовсе исчезнет в три дня, а холодные байкальские воды уничтожат экосистему мелководий в дельтах Верхней Ангары и Кичеры. И — верхнеангарскую расу омуля. Длина Байкала увеличится на 40—50 км к северу, изменятся все параметры водной чаши озера. Об этом — не только в трудах местных ученых (Цыдыпов и др., 2014), но и в госдокладе Сибирского филиала ФГУНПП «Росгеолфонд» (2015). Но московским разработчикам проекта читать это, видимо, недосуг.

Природозащитные организации считают необходимым провести широкие общественные обсуждения проекта. В том числе с жителями Иркутской области и Бурятии. Ведь это касается их первичных потребностей. Сейчас уровень грунтовых вод в дельте Селенги находится ниже торфяных слоев. И понижение уровня Байкала приводит к иссушению торфяных массивов и увеличению риска их возгорания, что мы и наблюдаем два последних года.

В законодательстве отсутствуют понятия малой, средней и большой водности, которые фигурируют в проекте постановления. Отсутствует и конкретный механизм определения типа водности в тот или иной момент времени. Тем самым закладываются неограниченные возможности для спекуляций и волюнтаристских колебаний Байкала.

— Надо иметь в виду, что выход за пределы метрового диапазона колебаний уровня был чрезвычайно редким явлением. Например, экстремально низкие значения наблюдались до зарегулирования всего 1—2 раза, — говорит «Новой» доцент Восточно-Сибирского госуниверситета технологий и управления, директор общественной организации «Бурятское региональное объединение по Байкалу» Сергей Шапхаев. — Слабым местом проекта является отсутствие критериев перехода к маловодью и многоводью, основанных на прогнозе приточности рек в Байкал. Это даже теоретически не позволяет лицам, принимающим решения о регулировке уровня Байкала, выбрать необходимый режим в период экстремальной водности. И лишает возможности оценить потенциальный ущерб экосистеме Байкала в случае принятия такого решения. То есть с точки зрения природоохранного законодательства данный проект недостаточно обоснован. А значит, в соответствии с принципом презумпции экологической опасности (ст. 3 Федерального закона «Об охране окружающей среды») такого рода действия должны быть запрещены.

Причины многих наших бед, и не только на Байкале, не в деньгах, на дефицит которых принято жаловаться и которыми привычно заливают все напасти, а именно в отсутствии реальных механизмов общественного контроля и участия в принятии решений. В рамках ФЦП «Охрана озера Байкал на 2012—2020 годы» одним из основных «природоохранных» мероприятий является буквальное закапывание денег. Так, например, запланировано строительство дамб для защиты села Хохотуй Петровск-Забайкальского района от затопления паводковыми водами реки Хилок.

— И ничего не изменится,— говорит «Новой» Евгений Симонов, координатор международной коалиции «Реки без границ», — пока средства, отпущенные на охрану озера, тратятся на такие хохотуи, не имеющие прямого отношения к судьбе Байкала, а «судьбоносные» постановления принимаются вовсе не в целях его охраны.

Шапхаев дополняет:

Речь идет о НИР (научно-исследовательской работе), выполненной Институтом водных проблем РАН в рамках госконтракта от 3 сентября прошлого года. На ее выводах и базируется подготовленный проект правительственного постановления. Они, если вкратце, таковы: колебания уровня вод энергетиками ни на что существенно не влияют, главные причины тяжелого состояния экосистемы Байкала никоим образом к уровню озера не относятся.

Другие ученые аргументированно возражают: мы не знаем, что происходит сейчас с Байкалом и какое влияние на него оказывают энергетики. И такие кавалерийские подходы, что срабатывают в нашей политике или соцсфере, по отношению к Байкалу недопустимы.

Пока экспертный анализ подменяется популистскими или ангажированными заявлениями, реальный экомониторинг Байкала, его планктонных сообществ, выполняемый непрерывно с февраля 1945 года Иркутским госуниверситетом (проект «Точка №1», научный руководитель — профессор Зилов), сворачивается. Причина — в перманентном урезании в последние годы бюджета.

Фиксировать правительственным постановлением расширение диапазона колебаний, вероятно, и нужно, хотя смысла в этом немного. Байкал ведь все равно указания Москвы не слушает и в них не нуждается. Смысл был бы, если бы организациям, регулирующим уровень вод, предъявили развернутые требования, как им следует обращаться с Байкалом. А для сохранения его экосистемы важно стремиться к естественному ходу колебаний. Пока же сроки подъема и спада вод смещены, и задача следовать природным циклам не сформулирована. (Для этого нужно править Закон о Байкале и вносить экологический компонент в саму методику разработки ПИВР — правил использования водных ресурсов.)

Еще раз: охрана экосистемы Байкала важнее, чем чьи-то прибыли. Желающие зарабатывать на Байкале должны не уничтожать его, а придерживаться естественных ритмов. Угроза оголения водозаборов на Ангаре должна вызывать не слив Байкала, а реконструкцию и углубление водозаборов. Мы все здесь, ныне живущие поколения, министры и генералы, пекари и солдаты, архиереи и дьяки, свинопасы и менеджеры среднего звена, Ивановы-Петровы-Сидоровы, мало что значим сами по себе и ценность сами по себе представляем весьма относительную. У нас одна важная функция — сохранить для детей Байкал, Валаам, храм Покрова на Нерли, Эрмитаж, питерские проспекты, Укок, Енисей… Это одно нас может извинить.