Если взялись за книги, придет и черед их читателей

Что с этими книгами будет дальше, в Минобразе республики пока не знают, ответить затрудняются. Попробуем додумать за чиновников: если что-то изымается политической, внесудебной волей, то явно не для того, чтобы затем это вернуть обратно. Впрочем, отсутствие к ним доступа посетителей уже сейчас равносильно для книг уничтожению.

Единодушно чиновники отрицают лишь факт особого цинизма — сожжения на заднем дворе Воркутинского горно-экономического колледжа 53 книг, изданных при поддержке фонда Сороса. Напомню, первым о книжном костре сообщил межрегиональный интернет-журнал «7x7» (центральный офис в Сыктывкаре). Эту информацию — «выявленная литература изъята, списана и уничтожена путем сожжения» — «7x7» получил в ответ на свой письменный запрос в официальном письме Минобраза Коми за подписью и.о. министра Светланы Моисеевой-Архиповой.

Когда скандал набрал обороты, а радость ультрапатриотов, разогревающих друг друга в соцсетях, уже не знала предела, руководитель Воркутинского колледжа и региональный Минобраз бросились вдруг доказывать, что костров не было.

Библиотеку посетил член Общественной палаты Коми Семен Мостуненко (его помнят как инициатора заполярного автопробега: изделия западного автопрома тогда ехали по Воркуте с лозунгами «Обама чмо» и «Куплю кожу Обамы дорого») и разместил в сети фото невредимых, сложенных в пять стопок книг Дэвида Гудинга «Мировоззрение. Человек в поисках истины и реальности». Сложно сказать, что это доказывает. Впрочем, если книги не сожгли — прекрасно.

Далее в Коми прозвучали две версии книжного дела: Моисеева-Архипова не исключила, что информация о сожжении книг — провокация против нее: она руководит министерством в качестве и.о. А ответ на запрос, ею подписанный, — подделка.

Спустя пару часов Моисеева-Архипова собрала брифинг и озвучила новую подоплеку событий: где-то в министерстве произошел «технический сбой передачи информации», и претензий к журналистам она не имеет.

Так что было и чего не было?

В ответе на запрос редакции за подписью и.о. министра сказано: книги сожжены. Данный документ и скриншот почты главного редактора портала Максима Полякова, удостоверяющий, что 13 января 2015 года письмо с ответом на запрос пришло с электронного адреса отдела профессионального образования и науки Минобраза Коми, публике представлены. Скриншот заверил нотариус.

Сыктывкарский интернет-журнал простодушно выкладывает в Сеть все документы, на которых основаны их публикации, аудиозаписи разговоров с чиновниками. Вся история прослежена «от» и «до». И по стилистике обнародованных документов, номерам «вх.» и «исх.», по спокойной кафкианской деловитости, с которой обслуживается просьба столоначальника из вышестоящего аппарата — без ссылок на решение суда или закон — в какой-то момент тебя пробивает. Ты уже знаешь из истории: везде и всегда, во всем мире и во все времена там, где режим уничтожал книги, вскоре он брался за уничтожение их читателей. И вот вдруг тебе становится абсолютно ясно, что это — непреложный факт, по сути, медицинский.

Разборки с книгами — это обязательный симптом, строчка в анамнезе, означающая, что вирус уже проник, он уже в крови, и по истечению инкубационного периода умеренный национализм станет нацизмом, робкая ксенофобия — концлагерями, а жизнь человеческая — медяком. На промежуточном этапе еще, вероятно, успеем увидеть селфи у книжных костров; пока стесняются, но провинциальная застенчивость легко преодолима.

Выложена на портал и телетрансляция брифинга Моисеевой-Архиповой. Строй речи, интонации и уверенность, с которой она описывает, как в течение полутора месяцев после соответствующего письма из аппарата полномочного представителя президента по Северо-Западу «в рабочем режиме разворачивались события», внушают полную определенность насчет нашего будущего. Чиновная дама рассказывает, как четко и последовательно она выполняла то, о чем ей сигнализировали сверху, и — ни тени сомнения. Приятная женщина, поставленный голос, правильная речь. Филолог. И точно не понимает, что это внесудебная цензура, чиновничий произвол, беззаконие. Она просто об этом не думает. И совершенно очевидно, что и на следующую неправовую просьбу будет столь же четкая функциональная реакция.

И.о министра не раз подчеркнула: поступила не директива, не поручение — просьба. Ей эту просьбу спустили, она, соответственно, приняла меры. Мониторинг и ревизии в библиотеках проведены, перед правительством об обнаружении, изъятии и списании книг отчитались. Но нигде и никогда речь о сжигании не шла. «То, что размещено интернет-журналом, не соответствует действительности».

На прямой вопрос главного редактора «7х7» Максима Полякова — обвиняет ли министр журналистов в подделке документа? — чиновница ответила: нет. Но: «Я данного письма не подписывала. На каком уровне произошел сбой передачи информации, случайно или намеренно, будет установлено. Сейчас ведется дополнительное служебное расследование и устанавливается вся цепочка», — подчеркнула и.о. министра.

«Я по определению таких распоряжений дать не могла, — убедительно продолжала Моисеева-Архипова. — Меня само слово «сожжение» цепляет чисто эмоционально. И даже не столько как чиновника, а как филолога, учителя: я 25 лет преподавала литературу в средней школе. И каждый раз, когда мы с ребятами приступали к изучению тематического цикла по произведениям А.И. Солженицына, я начинала рассказ со своих детских впечатлений: как стала невольным свидетелем такого полулегального сожжения — в 70-х это не делалось открыто — книг Солженицына из библиотеки школы № 12, которую я заканчивала».

О каких книгах Солженицына говорит дама? В СССР его начали издавать только с конца 80-х. Номера «Нового мира» 1962—1963 годов с «Иваном Денисовичем» и рассказами — это не книги, да и вряд ли эти журнальные номера были в школьной библиотеке. К тому же трудно представить, чтобы в СССР 70-х, пусть даже в Сыктывкаре, на школьном дворе (!) жгли бы нацистские костры… Это точно не были выпускники, сжигавшие дневники на Последнем звонке?

Можно лишь предполагать, чем руководствовались чиновники, взявшись цензурировать библиотеки. 23 мая прошлого года президент подписал закон о нежелательных организациях. Отныне признание таковыми — прерогатива Генпрокуратуры (по согласованию с МИДом), и это признание (внесудебное) влечет за собой, в частности, запрет на производство, хранение и распространение информационных материалов, издаваемых данными НПО. Генпрокуратура в ноябре признала фонды «Открытое общество» и «Содействие», основанные Джорджем Соросом, нежелательными. Однако вытекает ли отсюда автоматическое изъятие из библиотек всех книг, изданных при поддержке Сороса (причем не только названными фондами)? Нет.

В Коми изымают книги, изданные по программе «Обновление гуманитарного образования в России» — а ее осуществляли Государственный комитет РФ по высшему образованию и международный фонд «Культурная инициатива» (он и работал при поддержке Сороса).

Напомню, что в августе прошлого года, еще до решения Генпрокуратуры о признании фонда Сороса нежелательным в РФ, соросовские книги изымали в Свердловской области. Так что мы видим продолжение; это тенденция. И ни в каких правовых основаниях чиновники не нуждаются.

Документ, с коего на сей раз все закрутилось, достоин самого пристального внимания. В нем все прекрасно. Замполпреда президента РФ в Северо-Западном федеральном округе Андрей Травников доводит до сведения вице-премьера Коми Тамары Николаевой, что в аппарат поступила информация о реализации в субъектах РФ образовательных программ, «целью которых является популяризация чуждых российской идеологии установок, формирование в молодежной среде искаженного восприятия отечественной истории».

Вот так, «а мужики и не знали…». В российском государстве, оказывается, появилась идеология. Несмотря на прямой запрет в Конституции и признание в стране идеологического многообразия. Ст. 13: «Никакая идеология не может устанавливаться в качестве государственной или обязательной».

Далее заместитель представителя президента приписывает эти подрывные цели учебникам и учебным пособиям, изданным участниками проекта «Обновление гуманитарного образования в России». Это — российские авторские коллективы, фонд Сороса лишь финансировал их работу. Лжецами, нацеленными на создание чуждых россиянам установок, походя названы десятки российских ученых. Например, в списке литературы, выпущенной в рамках этого проекта, значится книга «Как далеко до завтрашнего дня… Свободные размышления, 1917—1993» Никиты Моисеева, выдающегося советского и российского ученого (общая механика и прикладная математика), академика, основателя целого ряда научных школ. К слову, и фронтовика, защищавшего Ленинград.

Это Никиту Николаевича питерский чиновник среднего звена записал в идеологические диверсанты? Моисеева, того самого, кто разрабатывал математические модели «ядерной зимы» и в целом возглавлял всю работу советской науки в оценке глобальных последствий возможного ядерного конфликта?

Наследие Моисеева, его школ публиковали не только на деньги фонда Сороса, но и, например, при поддержке фонда Дмитрия Зимина «Династия», занесенного в прошлом году в реестр иностранных агентов. Эти издания тоже будут изымать?

В Коми нежелательных, выпущенных при поддержке фонда Сороса книг насчитали уже 145 наименований. Есть среди них, например, учебник «Основы логики» преподавателей МГУ Вячеслава Бочарова и Владимира Маркина (1994 год, «Космополис»). Это пособие переиздавалось многократно, в т.ч. в серии «Классический университетский учебник».

В связи с этим вопрос. Спору нет, логика — буржуазная выдумка, чуждая идеологическим установкам нашего народа, но тот же самый учебник, только выпущенный не на деньги Сороса, в библиотеках останется? По всей видимости, да. Поскольку сказано изымать книги исходя не из их содержания, а из того, кто финансировал издание. Тогда другой вопрос. Почти в любой провинциальной библиотеке России полно книг, которые напечатаны в России без помощи великого и ужасного филантропа. Но на них — штамп фонда Сороса: он их купил в книжных магазинах и передал библиотекам. На законных основаниях. 3500 библиотек от Камчатки до Калининграда сами выбирали книги из каталога в 2000 наименований. Что делать с этими изданиями?

А с толстыми журналами? По соросовской программе финансировался выпуск их доптиражей и рассылка более чем в 3000 библиотек. А как быть с 33 классическими университетами, которые в 90-х фонд Сороса подсоединил к интернету, дав на это 100 млн долларов (в партнерстве с правительством РФ, давшим 30 млн и предоставившим каналы связи)? Отключать? А с всемирно известными музеями, подключенными фондом к Сети? А что делать с театральными постановками, появившимися благодаря соросовским грантам? С «соросовскими», лучшими из лучших, учителями — физиками, математиками, химиками, выучившими наших детей, не покинувшими школы только благодаря ежемесячной помощи Сороса? С самыми продвинутыми и креативными студентами и аспирантами, получавшими соросовские стипендии?

Что делать с учеными, которым для разовой помощи предъявлялось всего два требования: работа в теоретической области и не менее трех научных публикаций в рецензируемых журналах за последние пять лет? С другими учеными, которые получали гранты, ездили на научные конференции по свету, закупали оборудование, пополняли фонды научных библиотек — и всё на его, Сороса, деньги?

Он выполнял функции российского государства, отдав более миллиарда долларов российской науке, культуре, образованию. Если быть логичными, то что? Может, вернуть эти деньги? Впрочем, да, логику тоже — в топку.

Запрещать и уничтожать книги при работающем интернете — какая логика, где выгоды и кому? Но глупость и мракобесие самодостаточны, они в смыслах и логике не нуждаются.

Понятно, что Кремлю плевать на книжки, ему не нравится сам Сорос за то, что он не скрывает своей неприязни к нынешней его политике. За помощь «революции роз» в Грузии и украинскому Майдану. Но неужели эта ненависть так велика, что затмевает разум? Мы первые в мире, кто уничтожает книги исходя не из их содержания, что было бы понятно после появления национал-предателей, «пятой колонны» и врагов народа, а лишь из-за того, что нам не нравится человек, поучаствовавший финансово в книгоиздании.

В заключение Травников просит вице-премьера Коми Николаеву «сообщить об имеющихся фактах использования такой литературы, а также принять дополнительные меры по выявлению и изъятию […]». Что значит сообщить о фактах использования книг? Кто и когда их читал? Насколько внимательно? Критическим ли взором или безоглядно доверчивым? Делали ли выписки? В библиотечной книге указаны даты выдачи, проставлены и номера читательских билетов. Так что, кто и когда — можно действительно выяснить. Но это ведь уже Оруэлл и Брэдбери, это не епархия аппарата полпреда президента, не его компетенция.

…Страна сейчас следит за ценами на Brent, Urals, Siberian Light. Они, как бы ни снижались, нас не убьют. Быть может, даже наоборот. Если мы проглотим уничтожение книг — значит, нам уже ничего не поможет.