Керчь сегодня не отличишь от других крымских городов. Запущенный 2 декабря энергомост дал городу 40 мВт электроэнергии (до этого Камыш-Бурунская ТЭЦ давала всего 3 мВт), и по улицам снова пошли троллейбусы, открылись магазины, в окнах зажегся свет. Одиннадцать дней большей части города давали электричество всего на один час в сутки, а некоторым домам — не давали вообще. Теперь всем дают по 6 часов в день.

Но не успели горожане воспользоваться работающими банкоматами, магазинами, телевизорами и интернетом, как пришла новость: координатор энергоблокады Крыма Ленур Ислямов анонсировал перекрытие Керченского пролива. Проблемы со светом моментально отошли на второй план. Паромная переправа для Крыма — жизненно важная артерия: через нее на полуостров идут основные поставки бензина, медикаментов и продовольствия.

В супермаркете «Продукты у дома» прилавки полны. Однако, уверяют продавцы, еще два дня назад прилавки пустовали.

— Ажиотажа не было, — говорит товаровед Екатерина. — Просто люди покупали чуть больше, на всякий случай. Брали хлеб, макароны, рис, крупы, консервы.

Угрозу блокады при этом, по словам Екатерины, горожане не воспринимают всерьез: «У нас численный перевес — быстро разгоним, если сунутся».

Первого человека, запасшегося продуктами на всякий случай, встречаю в городской администрации. Надежда работает здесь вахтером.

— А вы только про блокаду пишете? Напишите еще про наши зарплаты. Я здесь работаю сутки через трое. Возможности подрабатывать нет. Получила за прошлый месяц 6700 рублей. А у меня ребенок. Брала специально ночные смены. Семь ночей отработала и что получила? 450 рублей.

Половину зарплаты Надежда оставила в магазине.

— Купила макароны, тушенку, рыбные консервы, крупу, — рассказывает она. — Даже воду зачем-то взяла в бутылках. Потом только подумала — зачем? Воду-то нам не перекроют.

Еще 1000 рублей вахтер потратила на лекарства: активированный уголь, антигриппин, аспирин, средство от кашля, спирт, перекись водорода. Оставшиеся деньги — 2350 рублей — отложила до «особого случая».

— Я к чему про зарплаты заговорила, — объясняет Надежда. — При Украине была возможность подрабатывать, там закон никто не соблюдал. Я без оформления в кафе еще работала. А теперь все строго: хозяин кафе меня выставил: «Придет прокуратура, а ты без оформления». Жить очень трудно, не то что к блокаде готовиться.

Башир Шукеров держит в Керчи небольшой магазинчик, продает кальяны. В лавке темно.

— Шайтан разберет, как свет дают, — ругается Башир. — Вчера вообще не гасили, сегодня на два часа дали.

— А стало ли лучше с энергомостом?

— Шутишь, брат? Намного. До этого-то вообще один час в неделю свет был.

Башир этнический афганец, но себя считает русским: живет в Крыму уже 21 год из своих 54.

— Как про эту морскую блокаду сказали, у меня жена в истерику впала. «Жизни нормальной не видим», — говорит. Взяла деньги, ушла. Приходит с полными сумками: 7 килограммов риса купила — плов готовить, мяса замороженного, макароны притащила, бычки эти обжаренные в томатном соусе. Ну я рукой махнул — женщина. Если они (участники блокады.— И.Ж.) сюда сунутся, я бисер метать перед ними не буду — достану ружье и пойду на переправу.

— Ружье?

— Ну, охотничье. У меня 16 лет охотничьего стажа.

— По людям стрелять будете?

— Да ведь не убивать! Руки отстрелю — и свободны. А если на лодках резиновых приплывут — прострелю лодку, и пусть их береговая охрана спасает. Еще спасибо скажут.

На Керченской переправе усилены меры безопасности. Прежде чем попасть к пресс-секретарю «Морской дирекции» Александру Бородину, прохожу двойной досмотр. Охранники просят вынуть все из карманов и показать содержимое рюкзака.

Разговор с Бородиным был коротким.

— На угрозы морской блокады мы не реагируем никак. У нас действительно увеличена численность сотрудников управления ведомственной охраны Минтранса и ужесточен досмотр, но это связано не с заявлениями Ислямова, а с общей политической ситуацией в мире: уничтожением наших самолетов и терактами в Париже.

Официальные лица о морской блокаде предпочитают не говорить. В пресс-службе мэрии Керчи у меня сначала взяли номер телефона, чтобы передать комментарий главы администрации города Сергея Писарева, а потом позвонили и сообщили, что комментария не будет: «Обращайтесь в силовые органы».

В ФСБ возможность поговорить о блокаде отмели сразу, а вот в керченском УМВД сотрудница пресс-службы Марина заявила: «Конечно, мы готовимся к блокаде. Но что вам можно рассказать, а что нет — не знаю. Пришлите запрос».

На выходе из здания УМВД меня окликнул мужчина в черной спортивной куртке, зеленых штанах и берцах. Пока мы разговаривали с Мариной, он стоял рядом и беседовал о чем-то с дежурными.

— Чем интересуешься?

Михаил оказался бойцом керченского ополчения (самооборона). Изучив мой паспорт и удостоверение, пригласил в кафе.

— Тебе никто ничего не скажет. Сейчас тактика такая, считаю, неправильная — молчать и шифроваться. А люди паникуют. Вот ты в Симферополе или в Севастополе видел, чтобы ополченцы были без формы? А я ведь без формы (действительно, за два дня в Керчи я видел бойца самообороны в традиционной форме песчаного цвета всего один раз — на автовокзале. — И.Ж.).

— А как мне тогда понять, что вы ополченец?

— Ну, шеврон-то есть, — Михаил достает из внутреннего кармана шеврон «Народное ополчение Крыма». — Да и нас тут 49 человек с приезжими: все друг друга знают.

— С какими приезжими?

— Попросили подкрепление из-за блокады, 20 человек. Из Симферополя ребята преимущественно, но есть и джанкойские, три человека, есть парень с Ялты.

— Зачем шифруетесь?

— Чтобы на диверсантов было проще охотиться. Так вот, о блокаде. Есть пять вариантов ее осуществления, которые мы рассматриваем совместно с силовиками. Три из них связаны с диверсией или терактом на пароме и в портах: о них я говорить не могу, потому что это компетенция ФСБ и полиции. На том берегу должны быть ребята из МЧС, можешь попробовать поговорить с ними о диверсиях (в порту «Кавказ» действительно много сотрудников МЧС, но общаться с прессой они не хотят.— И.Ж.). Мы же в ополчении особо отрабатываем три варианта: перекрытие пролива легкими морскими судами — резиновыми лодками или катерами, приезд активистов в порт с блокированием его работы путем захвата помещений и так называемый «захват парома»: это если активисты забаррикадируются внутри судна.

По словам Михаила, есть и мирный вариант, без захватов: если активисты просто выкупят все билеты и будут кататься из порта в порт.

— Похоже на фантастический рассказ, — замечаю я. — Для этого нужно очень много людей и денег.

— У Ислямова есть деньги.

— А люди?

— Татарское население.

— Но Меджлис заявил, что крымчане не будут участвовать в блокаде.

— У нас другая информация. Меджлис сегодня говорит одно, а завтра другое, они могут организовать «туристов».

— И что вы будете делать в таком случае?

— Этого тебе знать не положено.