Либерал и произвол

Выставляя либерализм идеологией гангстеров и аморализма, власти просто одурачивают людей. С момента своего возникновения либеральная идея — иначе говоря, идея свободы — подчеркивала, что она ведет к отстаиванию верховенства закона. С самого начала идеологи несвободы — люди, защищавшие и оправдывавшие произвол, — твердили: свобода, согласно ее приверженцам, есть не что иное, как отсутствие морали, а пропаганда свободы подрывает национальные интересы и ведет к разрушительным для государства мятежам. Иначе говоря, теоретики деспотии постоянно вменяли либералам понимание свободы, которого у последних никогда не было. Либералы всегда подчеркивали, что свобода не означает вседозволенности, что свобода — это сопротивление произволу и нарушениям закона.

Держиморды, приписывавшие себе заботу о благе народа, не допускали и мысли о том, что может существовать какая-то не подчиняющаяся им «свобода», что граждане должны быть людьми, сами — свободно — определяющими свою судьбу, а не пушечным мясом. Этим садистам народ всегда казался чем-то вроде безмозглой массы, единственным смыслом существования которой является безбедная жизнь высшего сословия. Вот и получается, что идея свободы всегда была неразрывно связана с идеей сопротивления деспотии — власти, основанной на произволе и плюющей на закон. Для авторитарного правителя, деспота, закон ничего не значит. Главное — его собственная воля, его фантазии, прихоти, под которые он, как правило, подгоняет и высшие «национальные интересы» государства.

В охвативших элиту паневразийских сумеречных мечтаниях о текучем, вечно изменчивом мире без границ, выстроенном согласно высшей воле харизматической и сакральной национальной персоны — олицетворения постоянно расширяющейся национально-конфессиональной империи, — вообще нет места закону. И не важно, о какой конфессии и о какой империи идет речь, — деспоту просто нужна власть.

Ничто, с точки зрения класса новых безумцев, не может сдерживать или контролировать высшую волю правителя, как выразился поэт, «данного нам Богом», или даже, как нечаянно или с дальним умыслом уточнил один активист, этого «божественного существа». Какой закон? Не тот ли это закон, который выдумали людишки-муравьишки? Высшая воля деспота-авторитариста подминает под себя не только закон, но и все институты, отвечающие за само его, закона, существование, с помощью массовой пропаганды убеждая людей в том, что они должны быть счастливы своим положением.

А вот либерал — это человек, который почему-то не хочет, чтобы им помыкали. И он может сказать, особенно если он человек верующий, а среди либералов очень много верующих людей, что приписывание качеств Бога человеку есть великий грех, какими бы национальными интересами это ни диктовалось. А еще он скажет, если успеет договорить до конца, прежде чем ему заткнут рот, что высшим является не лживое существо, возомнившее себя Богом, а закон, по которому живет общество и которому должны подчиняться все граждане, в том числе и те, кто считает себя избранным. А если тот, кто преступает закон, думает, что может делать это безнаказанно, прикрываясь божественным происхождением и правом нарушать конституцию ради высших целей сохранения нации, то, говорит либерал, такое существо, поскольку это не животное, а все еще человек, подлежит суду.

Деспот хочет держать вас в рабстве, а либерал просто не желает с этим соглашаться и открыто об этом заявляет. И вы думаете, что деспот будет взирать с равнодушием на проделки жалкого раба, возжелавшего свободы да еще и раззявившего на хозяина пасть? Вы полагаете, что он не задействует все имеющиеся в его распоряжении средства для того, чтобы сохранить свою власть и наказать виновных? Все это он обязательно сделает, а сверх того — наклеит на любителя свободы ярлык предателя национальных интересов и изменника, нарушающего не только человеческий, но и божеский закон. И еще припечатает: всякая власть от Бога.

Да, может быть и так, промолвит напоследок либерал, но одна власть бывает дана во благо, а другая — в наказание, по грехам нашим. И главной ошибкой, которую человек может совершить в своей жизни, является отказ от божьего дара свободы ради поклонения упивающемуся своим всевластием божку вседозволенности.