Бюрократическим способом школьную жизнь не наладишь
Бюрократическое мышление устроено так: циркуляр определяет жизнь. Если ведомство выпустило распоряжение, приказ, любой документ, считается, что этого достаточно, чтобы жизнь изменилась. Эти документы часто не для понимания: появляется текст, который не то что исполнить, его прочитать никто не в состоянии.
Два завуча читали ФГОСФГОС — это Федеральный государственный образовательный стандарт; документ, разъясняющий, что требуется от программ, каких ждать результатов и в каких условиях надо учить детей; документ, который мы долго ждали, — и вот 1 сентября он пришел в среднюю школу. —
Три мнения у них
образовалось,
И вот я вам хочу задать
вопрос…
Даже два вопроса получилось. Первый: зачем так много дали свободы школе, если ею невозможно воспользоваться? Второй: почему такой хороший документ написан таким плохим языком?
О свободе. Школа имеет право сама утверждать учебный план, программы, выбирать учебники, применять самые фантастические формы вместо уроков, работать без оценок… Наступило время осознать, что с этим делать.
Механизм освобождения предложен такой: каждая школа пишет свою образовательную программу — Конституцию своего рода: цели, содержание, методы и прочее. Вполне либеральная идея, правда, никак не вписывающаяся в современный контекст. Все было б правильно, если бы довольствовались десятком страниц в свободной форме, — так нет, типовая конституция на 300 страниц, о языке — особый разговор.
Язык. Те два завуча, которые пытались прочитать документ, не поняли, для примера, сколько часов в неделю можно сделать уроками по выбору: один говорил — восемь, другой — два, оба ссылались на соответствующее место в документе. И вообще, этот текст — просто притча. Притча во языцех — как написать что-то, чтобы не понял никто. Смеются все учителя.
Ну почему, почему, когда я печатаю на компьютере слова «деятельностный подход», «здоровьесберегающие технологии» и «компетентностный», Word подчеркивает эти ключевые понятия нашего стандарта как несуществующие?
На трезвую голову никаких изменений жизни от ФГОСа мы не ждали: четыре года назад он уже вступил в начальную школу, что обернулось новой бумажной волной и курсами повышения квалификации, где учили учителей говорить на этом новом для нас языке.
Но все же… Послушав по телевизору разработчиков документа, очень умных людей, хоть и понимал уже, чем это кончится, — сорвался, примчался на собрание какого-то совета по внедрению: дескать, наша школа уже 20 лет так работает, и мы хотим теперь полезными стране быть… Но они решали, как электронные микроскопы, по миллиону за штуку, между экспериментальными площадками поделить. «Не надо, — говорю, — мне микроскопов, просто поучаствовать хотим, полезными быть». — «Хорошо», — кивнул товарищ из президиума.
Очередной и потенциально судьбоносный документ прошелестит в школе ворохом бумаг?
У меня три ответа на поставленный вопрос.
Первый уже ясен: документ не читается, он написан не по-русски.
Второй: думаю, что и не было большого желания — политической воли — что-то менять, хотя документ писался в те доолимпийские годы, когда Россия еще не показала миру свое новое лицо, иначе нашли бы простые и ясные слова, куда надо менять школу.
Третье: бумажный школьный оборот поглотит и исказит любую самую смелую реформу и самую светлую идею, все погрязнет в бумагах: сверху будут спрашивать «дорожные карты внедрения», снизу — слать справки по форме и протоколы педсоветов.
С этим стандартом, — в народе называемом «стандартом второго поколения», — бог с ним, его переживем. Но если вдруг когда-нибудь снова возникнет благоприятная обстановка для школьной реформы, то стоит, наверное, подумать над причинами неудач, чтобы не повторяться.
Рустам КУРБАТОВ,
директор школы «Ковчег ХХI»
Спасибо, теперь на почту вам будут приходить письма лично от редакторов «Новой»