Эти новые реалии подтверждают не только личные наблюдения, но и исследование, проведенное компанией Synovate Comcon, специализирующейся на анализе потребительских настроений. В основе исследования лежат опросы, проведенные весной этого года среди фармацевтов и менеджеров, ответственных за закупки. Опросы проводились в 27 наиболее крупных городах РФ. Подавляющее большинство фармацевтов — 88% из более чем 1500 опрошенных — заявили об увеличении обращений покупателей с просьбой заменить лекарственный препарат, который они хотели купить, на более дешевый аналог. Аптекари констатируют, что не все покупатели соглашаются даже на аналог необходимого лекарства и из-за высокой цены полностью отказываются от покупки.

Здоровье или кошелек — эта дилемма все чаще становится головной болью россиян. Причем независимо от того, покупаются ли лекарства из собственного кошелька или из государственного, проблема доступности современных препаратов в России будет только усугубляться.

Официальная трактовка событий, исходящая от Минздрава, тем не менее оптимистична. Министр Скворцова на днях сообщила: «Независимо от колебаний валютного рынка у нас цены на жизненно важные препараты находятся на государственном контроле. В любых стоимостных сегментах у нас цены не превысили уровень инфляции». По данным Росздравнадзора, цены на жизненно важные препараты выросли на 7,3%. А на препараты, не вошедшие в этот список, рост достигает 23%.

В известной степени Минздрав изо всех сил пытается представить ситуацию как вполне комфортную для потребителя, упирая на всемогущий госконтроль цен. Но этот контроль, как в своих цифрах демонстрирует ведомство, — лишь сдерживает рывок цен в рамках инфляции. А то, что инфляция при нынешней рублевой лихорадке, зависимой от цен на нефть, выйдет из-под контроля, — решено не иметь в виду. Или, во всяком случае, не оглашать публично. Проблема заключается еще и в том, что огромное количество препаратов, не вошедших в «охраняемый» государством список ЖНВЛП (жизненно необходимые и важнейшие лекарственные препараты), отпущены в вольное ценовое плавание, привязанное к скачку доллара и евро. Почти всегда это современные препараты — более эффективные и с меньшим спектром побочных эффектов. То есть те, которые помогают реально и быстро.

Потребители заметили: в аптеках все сложнее купить дешевые лекарства. Те самые, на которые чаще всего ориентированы пенсионеры. Иногда им в поисках дешевого диклофенака или супрастина приходится объезжать несколько аптек. Аптекам невыгодно держать в ассортименте копеечные препараты. А препараты подороже некоторые аптеки уже давно продают по блистерам, «разбивая» упаковку на части. Чтобы дешевые препараты совсем не исчезли из аптек, были приняты новые правила индексации отпускных цен на лекарства из перечня жизненно важных. Для лекарств, стоимостью ниже 50 рублей, предусмотрели рост на 30%; для препаратов, стоимостью до 500 рублей, — 11,4%. Это было сделано, чтобы производитель хоть как-то сохранил рентабельность и не отказался от производства совсем.

Но эта мера не удержала отрасль от потерь. В конце прошлого года 16 крупных отечественных компаний прекратили выпуск дешевых лекарств. Причины очевидны: значительно повысилась долларовая стоимость закупаемых субстанций. Меры сдерживания цен ставят рынок лекарств в крайне шаткое положение. Санкционная блокада пока не коснулась этого рынка, но, судя по готовящемуся законопроекту, о котором сообщил Medportal, исключить ее в этой сфере нельзя.

Осенью в Госдуму планируется внести законопроект, который позволит легально копировать препараты без согласия патентообладателя. То есть, по сути, воровать патенты. Закон уже носит рабочее название: «О принудительном лицензировании фармпрепаратов». На практике это означает, что если какой-либо зарубежный производитель не сможет поставлять лекарства в Россию из-за санкций или запросит слишком высокую цену, то его патент можно будет просто «взять» без спроса.

Этическую сторону этого проекта обсуждать бессмысленно, но его появление говорит как минимум о том, что фармрынок в России ждут тяжелые времена, настолько тяжелые, что в ход идут все средства. Даже не особо приличные.

То, что цены на лекарства будут неизбежно расти, очевидно для экспертов отрасли. По мнению Нелли Игнатьевой, исполнительного директора Российской ассоциации аптечных сетей (РААС), российский рынок лекарственных препаратов в большой степени импортозависим: «Несмотря на то что более 65% упаковок лекарств от общего числа лекарств производится в России, практически все они производятся из импортного сырья и на импортном оборудовании. А значит, рост цен на лекарственные препараты неизбежен».

Доля лекарственного импорта в России сегодня составляет 77% по стоимостному и 56% по натуральному объему. Из-за рубежа в Россию идут инновационные и поэтому самые эффективные лекарства. В одночасье дистанцироваться от Запада и лечиться своими лекарствами — не получится, даже если очень захотеть. К тому же апгрейд отечественной фармпромышленности идет совсем не теми темпами, на которые рассчитывали. Еще в 2009 году была принята стратегия «Фарма-2020», призванная регулировать импортозамещение. В частности, планировалось запустить полный цикл производства в РФ препаратов для «национальной лекарственной безопасности» и довести долю отечественных производителей до 50%.

То, что эти планы не сбудутся, ясно уже сейчас. Именно на 2014—2017 годы запланированы основные вливания в отечественную фарминдустрию — 68 миллиардов рублей. Найдет ли, а главное — станет ли правительство искать деньги на «здоровье» в таком объеме в реалиях тотального экономического кризиса, большой вопрос.

Алла Рудакова, профессор кафедры управления и экономики фармации Санкт-Петербургской химико-фармацевтической академии:

— Мы живем в условиях достаточно жесткого недофинансирования здравоохранения. И в общем, нельзя сказать, что у нас тут есть какая-то позитивная динамика. Медицинское сообщество прекрасно понимает, что стоимость лечения инновационными препаратами очень высока. Если еще в середине 90-х годов стоимость лечения одного онкологического пациента в США обходилась в среднем в 1000 долларов в месяц, то к 2010 году она возросла до 10 000 долларов. Затраты растут абсолютно во всех странах и во всех областях медицины. Но при этом стоит отметить: эти затраты достаточно эффективны. В странах Евросоюза они позволили значительно увеличить продолжительность жизни человека. Нам крайне необходимо наращивать доступность инновационных препаратов. Это значит, их надо включать в перечни лекарств, которые утверждает государство.

Сергей Яковлев, профессор кафедры госпитальной терапии № 2 Первого МГМУ им. И.М. Сеченова:

— Категорически нельзя в нынешней ситуации сокращать перечни лечебных препаратов для стационаров. Не врачи должны просить включить препараты в списки ЖНВЛП, а Минздрав должен предлагать их. Причем нельзя ориентироваться на отечественного производителя в ближайшие годы. В России нет ни одного производства антибиотиков полного цикла. То есть мы не производим субстанции для них. И создать их срочно, опираясь на свои ресурсы, тоже невозможно. Последний институт, занимавшийся в России разработкой антибиотиков, ликвидировали 15 лет назад. Молодое поколение микробиологов в основном переместилось работать на Запад. Мы сейчас стоим на границе эпохи тотальной резистентности к антибиотикам. Это проблема всего мира. Все чаще встречаются заболевания, не поддающиеся лечению никакими антибиотиками. Спектр использования в больницах предлагаемых списком антибиотиков недостаточен. Причем, чтобы отправить заявку на покупку антибиотика для тяжелого больного не из перечня, нужно собирать комиссию, а отсчет его жизни идет уже на часы. И когда мы получаем лекарство, бывает уже поздно. К тому же в России в список ЖНВЛП не включили четыре современных антибиотика, которые эффективны в самых тяжелых случаях.

Екатерина Алексеева, заведующая ревматологическим отделением ФГБУ «Научный центр здоровья детей» РАМН:

— Мы лечим детей с тяжелейшим заболеванием — ювенильным артритом. На то, как болеют эти дети, страшно смотреть. Иногда у ребенка болит каждый сустав, и даже пошевелиться, не то что ходить, для него мучительно больно. В начале 2000-х в Россию пришли генно-инженерные препараты. Мы их стали называть — «золотые пули». После даже однократного приема такого лекарства обездвиженный ребенок начинал вставать на ноги. Это казалось чудом. Мы в головном институте страны пролечили полторы тысячи таких детей инновационными препаратами. Но последние годы складывается такая чудовищная ситуация, которая усилия наших врачей и прогресс в лечении сводит на нет.

Пролечив ребенка, мы отпускаем его домой — в регион. Причем с подробно расписанными рекомендациями, что лекарство ему необходимо по жизненным показаниям. А на местах ему это лекарство не выдают, ссылаясь на то, что на него в бюджете денег нет. Ребенок, не получая постоянной поддерживающей терапии, стремительно ухудшается. И ему опять больно, он опять не может ходить. Причем распространена и такая казуистика: чтобы ребенок получал бесплатно дорогой препарат, он должен быть признан инвалидом. А его таковым местная комиссия не признает — они видят пролеченного нами ребенка, который ходит и хорошо себя чувствует, и говорят маме: «Вот станет инвалидом, тогда дадим лекарство». Инновационные препараты вообще в 90% регионов не включены в списки лекарств, которые закупаются за счет бюджета…