На этом снимке все подделка. Все недостоверное. И надпись на стене «убежище», а поэтому и сама стена. И даже лицо женщины из прежней жизни выбелено специально (хотя сама она вполне реальна).
Человек не помнит боли — так замечательно он устроен. Щадящая нас память выхватывает из прошлого знаки, более не опасные для проживаемого дня. Из тысяч накопленных ощущений она отбирает те, что уже не саднят душу, и населяет ими использованные годы. Мало радости восстанавливать в памяти руины домов, обнажившие выцветшие обои с темными квадратами — следами фотографий, обожженные абажуры на голых витых шнурах. Никого не тянет реконструировать «стиль одежды» опухших от голода детей из сиротских приютов, образы безногих инвалидов на деревянных дощечках с подшипниками, отталкивающихся обтянутыми автомобильной резиной брусками от земли, которую они ценой увечий только что защитили, и женщин, пахавших на измученной скотине землю в деревнях, обедневших мужиками.
Ретро — это стиль забвения, а не воспоминания.
Жизнь была оригиналом, реконструкция былого — фальшивка, порой талантливо имитирующая сегодняшние потребности в образе убытого времени, но большей частью все же – прохладная фальшивка.
Музыкант Владимир Тарасов, прослушав пластинки «Темной ночи» Бернеса и Козловского, не колеблясь, отложил в сторону Козловского, прекрасно спевшего песню, но уже после Бернеса, после времени.
С годами мы находим все больше обаяния в прошлом, освещая темноту его светом былой любви и молодости. А может, это обаяние и вправду существовало, иначе зачем нас так тянет оглянуться?
Поэтому, разглядывая фотографию в стиле ретро, будем иметь в виду, что она говорит скорее о том, каким мы хотим сегодня видеть былое, чем о самом былом.
И все они — стилизованные — вместе не расскажут больше, чем одна настоящая карточка, снятая тогда, давно...
Но вам она, пожалуй, уже не очень интересна. Совсем.
Спасибо, теперь на почту вам будут приходить письма лично от редакторов «Новой»