К сожалению, признаюсь, я плохо думаю об очень многих своих согражданах. Наверно, таковых даже миллионы. Понимаю, что не надо бы их презирать, а необходимо призирать. Но ни сил, ни времени, ни педагогических способностей у меня на это нет. Есть понимание, что в ХХ веке произошла убийственная для народа антиселекция.

И вот едут в навороченных (от слова «вор») джипах жены, любовницы, дочки и тупые «быки»», обслуживающие «папиков»-воров, которые предоставили им и себе эти джипы и возможность смотреть на тех, кто не в джипах, сверху вниз. Едут хозяева жизни, нагло обрызгивая дорожной грязью последних, чудом уцелевших ветеранов Великой Отечественной (которую чиновники для удобства называют ВОВ) и другое, с их точки зрения, «быдло». Едут с георгиевскими ленточками (не гвардейскими — на них, георгиевских, есть лишняя черная полоса, означающая смерть св. Георгия после двух воскресений) и демонстрируют этим свою лояльность режиму, который позволил им столько наворовать, — в свои замки едут с пошлыми башенками, испоганившие левитановские пейзажи. Едут похвастаться перед социально близкими соседями своим богатством и изысками вкуса на уровне уже шоу-звезды Евгении Васильевой — ах, бедная героиня нашего времени! Ну и приедут…

Но разве они, какие ни есть хозяева нынешней жизни, не правы по поводу «быдла»? С какой рабской покорностью люмпенизированный народ относится к своему убогому положению. Да была б бутылка водки и чем занюхать… И если дадут бабла на эту самую радость, так на любой митинг пойдут — за или против кого угодно.

К чему я это все?

Да к той самой антиселекции. Уничтожены самые «породистые». Посмотрите на фото начала ХХ века и сразу — середины… Сначала — по Георгию Иванову, «какие прекрасные лица…», а вот потом… Уничтожено в течение ХХ века около 50 миллионов наших сограждан.

И чуть ли не половина из них погибла в результате войны советской власти против собственного народа.

Но вдруг сейчас в каком-никаком ХХI веке еще почему-то возникает вопрос, надо ли ставить памятник жертвам политических репрессий в СССР! И самые с виду умные его с умным видом обсуждают. У них, видите ли, сомнения — можно ли это делать при нынешнем режиме и с его помощью. Это чистоплюи или демшиза. А есть и те, кто резко против совсем по другой причине.

Конечно, сыновья тех, кто охранял узников ГУЛАГа, часто доходяг, оказались куда живучее брошенных в гулаговские, по сути, детприемники детей политзэков. Поэтому в «горячих точках» ГУЛАГа периодически возникают проекты установления монумента усатому вождю. Значит, они, мечтающие продолжить дело отцов детки ВОХРы, многое в нашей жизни определяют до сих пор?

Кажется, именно так. А иначе, почему столь талантливый народ сидит в таком дерьме? Или это для него не дерьмо? Ему нравится? Тепло, уютно?

«Новая газета» несколько лет назад отдала на экспертизу документ с резолюцией Сталина. Это была челобитная Кировского обкома партии с просьбой увеличить области (такое соцсоревнование) квоту на расстрел — на 300 человек. Кремлевский горец своим красным карандашом зачеркнул цифру «300» и написал — «500». Ему с кремлевской горы было виднее, сколько еще в маленькой Кировской области скрывается врагов народа.

Экспертиза подтвердила подлинность сталинской резолюции.

И что? Хоть кого-нибудь из сталинистов это убедило в преступности их любимого вождя и эффективного менеджера?

Хоть кому-нибудь из них стало жалко этих ни в чем не повинных людей, которых отлавливали на улицах Кирова просто потому, что они, провинциальные философы, чудаки или, может быть, потенциальные Циолковские, зазевались?

Ничуть не бывало. Ну и черт с ними, со сталинистами (в скромной такой шинельке черт, рябой и сухорукий)!

Вопрос в другом. Вот эти, уж точно невинные жертвы, назначенные таковыми одним росчерком сухой руки вождя-параноика, заслуживают памяти и скорби — или где?

И, господи, об этом еще спорят. Как бы интеллектуалы и как бы историки. По большей части — историки КПСС.

Да пошли бы они… на Донское кладбище в Москве и посмотрели на захоронения жертв и палачей. Рядом. А просто палачи потом тоже оказываются жертвами — других палачей. Так кровавый режим помогал реализоваться свойственной Вселенной бесконечности. В данном случае — уж точно дурной.

Но убежден, что Памятник жертвам политических репрессий не должен быть только жалобным памятникам жертвам. Это должен быть и памятник сопротивлению бесчеловечной власти. Примеров такого сопротивления множество. И Кенгирское восстание, и еще несколько других, менее знаменитых. И поведение в лагерях Варлама Шаламова, Ефросинии Керсновской, Анны Барковой (это как раз из знаменитых)… И позднее — все, что делали генерал Григоренко и рабочий Марченко…

Не буду перечислять всех. О многих мы писали во вкладках «Правды ГУЛАГа».

И еще. Памятник убитым и погубленным должен быть живым. Хочется, чтобы каждый, глядя на него, почувствовал себя на месте жертвы или палача (кому как нравится), осознал беспросветность той и другой участи. Как это сделать — вопрос к скульпторам и архитекторам.

Памятник жертвам политических репрессий должен быть. В Москве. Как уже есть в Магадане, Барнауле, Перми. И совсем не обязательно, чтобы на месте мавзолея. Но он должен быть таким, чтобы к нему приходили. Возлагали цветы. И может быть, участвовали в какой-то его дальнейшей жизни, даже развитии — поколение за поколением.

У нас не только День Победы — праздник со слезами на глазах. У нас есть и еще один, не зафиксированный пока в официальных календарях праздник — день исхода из ГУЛАГа. Я бы назвал его просто — День Свободы. А справлять такой праздник можно, приурочив к дате знаменитого доклада Хрущева на ХХ съезде.

Это у нас 25 февраля. Вот, глядишь, и разберемся со странным и ничем не подкрепленным праздником 23 февраля.

Олег ХЛЕБНИКОВ, «Новая»

Алексей КЛИМЕНКО, член Экспертно-консультативного совета при главном архитекторе Москвы:

— Разумеется, такой памятник просто необходим — это важнейший акт покаяния.

Если говорить о художественном решении — я бы предложил использовать современные лазерные технологии, чтобы тройной луч света бил высоко в небо. А в качестве основания — нечто материальное. Подошла бы композиция Чубарова, сейчас выставленная в «Музеоне», — металлическая решетка из прутьев с головами заключенных. Она замечательно выражает суть того, что происходило.

Конечно, лучше всего такой памятник смотрелся бы на Лубянке. Еще одно подходящее место — Воробьевы горы, и там много открытого пространства, где могли бы собираться люди, приносить цветы. Но предложенное место тоже подходит — памятник будет хорошо смотреться в перспективе проспекта Сахарова и контрастировать со зданием МЕНАТЕПа, выполненным в стиле советского брутализма с выраженным тоталитарным характером.

Александр ДАНИЛОВ, доктор исторических наук:

— Я считаю, что такой памятник, конечно, нужен. Он важен для миллионов людей, чьи родственники погибли или были репрессированы. Это может быть и не один памятник — знаковых мест у нас достаточно.

Какие художественные решения существуют — это другой вопрос. Смысл установки памятника на проспекте Сахарова в том, что таким образом и правозащитная деятельность Андрея Дмитриевича будет отмечена.

Что касается средств, на которые он будет установлен, — не думаю, что здесь надо принципиально отказываться от помощи государства. Но не надо и гражданам закрывать возможность внести свои средства на строительство памятника. Я бы свои деньги с удовольствием внес.

Евгений АСС, ректор архитектурной школы МАРШ (из блога на «Эхе Москвы»):

— Во-первых, вся эта затея никакого отношения к миллионам погибших, к действительному покаянию и состраданию не имеет. Это очередная разводка для либеральной интеллигенции. На самом деле это циничная, чисто пропагандистская акция, затеянная накануне празднования юбилея Победы, чтобы формально закрыть тему террора и чтобы эффективный усатый менеджер мог предстать во всем своем победительном великолепии, в чистом белом кителе, не оскверненном брызгами крови.

Во-вторых, не может идти речи ни о каком монументе памяти жертв, пока не проведен трибунал над инициаторами и исполнителями этого кровавого кошмара, пока им не вынесен окончательный и беспощадный общественный приговор, пока их могилы располагаются в самом центре столицы и пока самый главный из них удостоен чести лежать в хрустальном гробу в отдельном склепе.

В-третьих, не может идти речь о памятнике жертвам политических репрессий, пока политические репрессии продолжаются. А они, к сожалению, продолжаются.

В-четвертых, если и может такой монумент однажды появиться (после всего, о чем сказано выше), то только на Красной площади или на Лубянке.

Григорий РЕВЗИН, историк, искусствовед, журналист:

— Я считаю, лучше чтобы памятник был, чем чтобы его не было. Но место выбрано неудачно — оно никакое. Памятник имеет символическое значение, и место для него должно быть символическим, а это слабое.

Арсений РОГИНСКИЙ, председатель правления Международного общества «Мемориал»:

— Конечно, такой памятник в Москве нужен.

По поводу места есть разные точки зрения. Памятник должен находиться в центре города, чтобы было максимальное количество людей и чтобы к нему можно было легко подойти. Если исходить из того, какие у нас есть площади, то место, кажется, неплохое, на Садовом кольце, там проезжает много машин.