За пять лет на войне погибнет 925 чурапчинцев, а за два года в низовьях Лены погибнет 1747 их жен, детей, стариков*
_________
* Глава из книги «Старая рында», которую можно купить в магазине «Москва». Другие избранные главы из книги были опубликованы в №127 «Новой» от 12 ноября и №131 от 21 ноября 2014 года.
Только лет 30 спустя, в начале 1990-х, читая публикации из якутских архивов, документы военных лет, я в который раз удостоверяюсь, как по ограниченности в микешкинскую пору наших знаний, по непростительному для журналистского ремесла тогдашнему нелюбопытству мы не способны были в молчании людей уловить признаки беды (потом ее назовут «чурапчинской трагедией»), о которой пережившие ее предпочли помалкивать. А мы были гостями, коим не пристало, при всем профессиональном и человеческом интересе, лезть в душу людям, не расположенным открываться чужакам из другого мира, плывущим мимо.
В литературе и в печати нам тогда не попадалось что-либо о якутах-чурапчинцах: почти 5 тысяч человек (точнее, 4988, в основном женщин, детей, стариков) из центральной части Якутии, из края озер и богатых природных пастбищ насильственно переселенных в начале войны, практически депортированных на приполярные берега и острова Лены.
Толчком стало постановление ЦК партии и советского правительства №19 от 6 января 1942 года «О развитии рыбных промыслов в бассейнах рек Сибири и на Дальнем Востоке».
Вслед за ним 11 августа 1942 года бюро Якутского обкома ВКП(б) принимает постановление «О мероприятиях по колхозам Чурапчинского района» о переселении 41 колхоза на кобяйские, жиганские, булунские земли.
Высылка была такою же, как при депортации поволжских немцев, прибалтов, жителей Северного Кавказа, крымских татар и других, казавшихся властям ненадежными. Но обвинений, даже нелепых, якутским скотоводам, их женам и детям (было 990 детей) предъявить не могли. Объяснение одно: фронт требует рыбы, много рыбы, а в Чурапче неурожайные годы, пусть переселяются за тысячу верст на Север и ловят рыбу; вроде и не депортация, а спасение голодающих.
Из позднейшей справки правительственной комиссии: выловленные чурапчинцами в Кобяйском районе 3500 центнеров малоценной рыбы «не оправдывают и сотой доли вызванных переселением расходов государства, не говоря о потерях, понесенных колхозами».
В мае 1969-го я попадаю в Чурапчу, на 177-й километр к востоку от Якутска, на берег речки Кохары, о переселенцах ничего не зная. Но до сих пор уши горят при воспоминании, как в сельском музее я битый час внимал экскурсоводу, увлеченно говорившей о древностях и о лучших людях села, делая вид, что все страшно интересно, а череп волосатого носорога в особенности.
Приехал я туда по читательскому письму познакомиться с детской спортивной школой. Местный житель, классный борец, любимец села Дмитрий Петрович Коркин, создал эту школу рядом со средней школой-интернатом, два здания на одном холме, село хотело бы их объединить в спортивную школу-интернат, местные власти обеими руками за это, а в министерстве не велят, потому как даже в Москве о таком не слыхивали. Школа-интернат одно, а спортивная — совсем другое, на питание учеников разные суммы положены. Между тем за 5—6 лет Коркин подготовил 15 мастеров спорта, 8 кандидатов в мастера, несколько чемпионов СССР и России. На борцовских турнирах все чаще слышатся термины «чурапчинская школа», «коркинский почерк». Воспитанник школы Рома Дмитриев в тот год выиграл серебряный приз в Аргентине.
Непростительно человеку, от профессионального спорта далекому, не фанату, даже не болельщику, браться писать о чурапчинских борцах. Пару дней, когда я просиживал на тренировках, наблюдая за разгоряченными силачами и вполуха слушая про якутские традиции борьбы «хабсагай», коим сотни лет, и как их применяют коркинские ученики, — моему слуху любезнее были отрывочные воспоминания Дмитрия Петровича. Например, как чурапчинцы, услышав о замысле Коркина, пошли по избам собирать мешковину, набивали сеном, сшивали бычьими жилами. С этого ковра начиналась спортивная школа. Обо всем этом я писал в статье «Силачи из Чурапчи» («Известия», 21 мая 1969 г.), спор о спортивной школе-интернате тогда был в разгаре.
Но при чем тут насильственное чурапчинское переселение в 1942 году?
Сидя над статьей, я знал, что Дмитрий Петрович вырос сиротой, ему не было и двух лет, когда потерял отца и мать, воспитывался в детских домах и у чужих людей, семилетку окончил в Булунском районе… Мои представления о новейшей якутской истории тогда ни с какой стороны не зацепил вопрос: как чурапчинский мальчишка оказался далеко в Булуне?
Никто из чурапчинцев, ни сам Дмитрий Петрович в разговорах со мной и в переписке ни разу не обмолвился о том, как в военные годы подростком, с земляками вместе, ловил рыбу в ледяной воде.
Моему поколению журналистов было свойственно историческое недознание, а то и полное незнание фактов, известных узкому кругу людей или части населения, пережившего события 1930-х годов, передавших наследникам, как передает раненый зверь потомкам знак опасности, — наказ молчания, шанс сохранить себя.
Только в начале 1990-х стали появляться первые публикации о насильственном чурапчинском переселении, но расспросить Дмитрия Петровича было поздно. Он умер в 1984 году, не дожив до дня, когда случившееся с ним и его земляками признали «ошибкой».
Чурапча похоронила Дмитрия Коркина со всеми почестями, как одного из самых уважаемых на Земле людей — в «красной могиле».
К 2013-му из Чурапчи, из сельской спортивной школы-интерната, основанной великим тренером Дмитрием Коркиным, вышли 2 чемпиона Олимпийских игр, 2 призера этих Игр, чемпион Игр Доброй воли, 5 чемпионов мира по вольной борьбе, 4 заслуженных мастера спорта, 30 мастеров спорта международного класса, больше 160 мастеров спорта.
Сегодня в Чурапче с детского сада детей готовят по 5–6 видам спорта. Недавно в селе открыли Институт физкультуры и спорта, в нем больше 500 студентов из Сибири и Дальнего Востока.
А теперь мысль, пусть ничем не подкрепленная, но занимающая меня: свои силачи, плеяда за плеядой, которым сегодня в мире не так много равных, — по якутскому характеру неспешный, вряд ли осознанный, но единственно достойный из всех возможных ответ Чурапчи на драмы истории.
Леонид ШИНКАРЁВ
Спасибо, теперь на почту вам будут приходить письма лично от редакторов «Новой»