От Москвы до Козульки

На форуме ОНФ («Объединенный народный фронт») с участием Владимира Путина один из активистов заявил, что в предстоящие три года строительный бизнес получит гарантированный заказ на 700 млрд рублей — только по программе переселения из трущоб. Президент, позже мимоходом уточнив, что государство дает на расселение свыше 300 млрд (тоже немало), выразил твердую уверенность, что власти под силу решить квартирный вопрос россиян. Раз так, значит, откуда-то возьмутся миллионы квадратных метров дешевого жилья.

Между тем деятели ОНФ свидетельствуют: переселенцы зачастую попадают из ветхих халуп в условия еще хуже — «стены трескаются, потолки протекают»; и это не случайность, это явление, уже и термин родился — «новое аварийное жилье». Оценив происходящее как «жульничество» и «сферу деятельности правоохранительных органов», Путин заявил о необходимости гражданского контроля.

Откликаясь на призыв, изложу две новости. Первая новость в том, что вопреки здравому смыслу не случилось: грандиозные фальсификации в строительстве, выявленные по горячим следам пожара 25-этажного «Дома спасателей» в Красноярске, не переформатировали ни строительную политику России (видно, по причине ее отсутствия), ни стройиндустрию, ни рынок стройматериалов.

Хотя все это должно было произойти. Картинку, как горят у русских дома — будто они не из камня, а из картона, облитого керосином, — показывали мировые СМИ; проведенная следом выборочная проверка еще 17 зданий с навесными вентилируемыми фасадами (НВФ) показала, что 16 из них также пожароопасны из-за суррогатных композитных панелей; это проблема отнюдь не одного Красноярска, в последние годы полыхали по единой схеме высотки с НВФ в Москве, Владивостоке, Уфе, Грозном: стремительное распространение огня по фасаду, который, по документам, гореть не должен, разлетающиеся во все стороны пылающие куски отделочных материалов, текущий ручьями пластиковый расплав, ядовитый дым.

Дело о красноярской «свечке» явно пока не заминают, но, похоже, в развитии темы заинтересованных нет. Уголовное расследование по неизвестным причинам затянулось, и оно касается только сгоревшего дома, дела в связи с обнаруженным мошенничеством при возведении 16 других зданий почему-то не возбуждены. Рядом со сгоревшей «свечкой» — такие же высотки, построенные теми же, так же, из того же материала. Коллективные просьбы жильцов поменять им фасадные плиты… проигнорированы. Два арбитражных процесса — внутренние разборки между строителями, компанией, монтировавшей фасад, производителем композита — начавшись, было, 18 и 19 ноября, отложили на 18 декабря и 15 января. После двух независимых экспертиз в Омске, подтвердивших фальсификацию композита, зачем-то плиты отправили на третью экспертизу, в Москву. Впрочем, понятно зачем: заключение ждут от испытательного центра, изначально выдавшего положительное заключение об их качестве.

Столь выразительные пожары, кричащие, а не намекающие, — всегда последняя мера, крайнее средство, из них нельзя не делать выводов. Однако пока ни власти, ни строители от технологий НВФ отказываться не собираются, даже обнаруженные горючие фасады никто не демонтирует. Спрашивают: за чей счет? Проверить все дома со схожими конструктивными решениями — это студенческие общежития, многоквартирные высотки, многочисленные торгово-развлекательные центры, офисы — нереально. Нет ни методик, ни механизмов (скажем, чем заменять снятый для экспертизы образец?), ни источников финансирования. А что будет после проверок? У Стройнадзора нет полномочий принудить строителей к замене пожароопасных фасадов.

Вторая новость: к концу года в Козульском районе Красноярского края перестанет существовать 638-й Центральный арсенал боеприпасов (в/ч 63185, 662050). Для Заречного — поселения при армейском складе — это означает не только закрытие «поселкообразующего» предприятия, но и закрытие большого мира вообще, поскольку с ним Заречный соединяла дорога длиною 4 км, за которой всегда следили военные. Кому дорогу чистить от снега? В поселке из полтысячи штатских 200 — старики и дети. Первые болеют: им надо в больницу; вторые растут: им надо в школу. А родителям — ехать искать работу. Пришлось вмешиваться губернатору Виктору Толоконскому: ехать в район и на месте раздавать указания.

Рядом, в самой Козульке (райцентре), — гигантская 2544-я Центральная база резерва танков (в/ч 54630). Местные жители, говоря, что весь этот год танки из закромов родины вывозили (дальше отправляли грузовой авиацией), гадают: что будет, если все, что движется, отсюда перебросят на Запад? Ну да, металлолома много останется, на год-два жизни хватит. А потом? Губернатора звать?

Какое отношение районные новости Козульки имеют к теме строительства и бюджетных миллиардов, уходящих на возведение жилья, опасного для жильцов? Непосредственное.

В Козульке без дела много лет стоит керамзитовый комбинат. Он накормил бы весь район, и для чистки дороги от снега не пришлось бы вызывать губернатора. Почему стоит? Керамзит — это обожженная пористая глина, экологически чистый утеплитель, лучше которого не придумано, это наполнитель для легких бетонов. Стеновые блоки «нового поколения» из керамзитобетона, например, завоевали рынок стройматериалов в странах Скандинавии и Балтии. Это не химия, не пластик. Это дешевое природное сырье, согревающее человечество с его рождения, искони связанное с понятием «дом».

В России же, северной стране, стоящей на глинах, с 1991 года производство керамзита уменьшилось с 22 млн до 4,2 млн кубометров. В 5 раз. Традиционные стройматериалы похерены в пользу синтетики.

В Козульке керамзит — безупречного качества. Комбинат стоит на месторождении глины, которой по многим характеристикам нет равной от Урала до Дальнего Востока. Ее даже вывозили для предприятий Подмосковья. Завод в 1988 году построил Спецстрой по заказу Минатома для нужд Красноярска-26 и Красноярска-45 — закрытых городов с ядерными объектами. Оборудование (лучшее, что есть в этом направлении) опломбировано, завод охраняется и выставлен на продажу — владелец столкнулся с тем, что его керамзиту никто не рад, и занялся другими проектами. Снимай пломбы, зажигай факел, от него печь — и процесс пойдет. Ни власти, ни бизнесу не нужно. Почему?

О том, что череда НВФ-катастроф будет продолжаться, неангажированные специалисты твердят хором. А министр строительства и ЖКХ Красноярского края Николай Глушков заявляет, что у него нет сомнений в целесообразности использования композиционных материалов. Дескать, эта технология «распространена во всем мире». К тому же фасадные материалы, применяемые в Красноярске, сертифицированы.

Ссылки на остальной мир — аргумент, слов нет, серьезный. Но в мире много чего работает, что не работает у нас. Значение имеет одно: позволяет ли это конструктивное решение — НВФ — хитрить и за счет удешевления комплектующих, их подделки наваривать сверхприбыли? Если да, то у нас это применять нельзя, поскольку непременно будут экономить и гнать «липу». В стране самолеты ремонтируют б/у деталями; армии продают бракованные бронежилеты и парашюты; в федеральных высокотехнологичных медцентрах одноразовые медизделия используют многократно, пока те окончательно не расплавятся или не рассыплются… И что, строители, производители композитных плит, утеплителей слеплены из другого теста, высоконравственного?

Спрос на суррогаты стабилен. Они дешевле. И подделывать композитные плиты тем заманчивее, что проверить, из какого пластика и по какой технологии изготовлен сердечник композита, весьма затруднительно. Утеплители, применяемые вместо того же керамзита, — особая тема. Что еще важно: подмена на «липу» может произойти на любом этапе строительства.

К вопросу о сертификации, упомянутой министром. Композит, которым были отделаны и «Дом спасателей», и 16 домов, которые успели проверить, имеет весь нужный набор документов. И что?

А керамзит не подделать. Поэтому он, видимо, и не нужен.

Антон Глушков, сын министра, тоже работает в строительной индустрии края, возглавляет совет некоммерческого партнерства «Саморегулируемая корпорация строителей Красноярского края» (НП «СКС»). Как и отец, полагает, что выбор строительных материалов определяется лишь рынком. Выступая по ТВ, заявил: «Каждая строительная компания борется за снижение затрат. Мы используем тот материал, который целесообразен в рыночной своей составляющей».

Если строители ориентируются лишь на рынок, зачем Министерство строительства? Ведь министерства продажи гаджетов или книготорговли нет. Понятно: потребность в теплом и безопасном жилье — первична. И раз под человеческие рефлексы министерство создали, может, его функция в предотвращении подобных пожаров, в том, чтобы жилье удовлетворяло инстинкт самосохранения?

НП «СКС» призвано повышать качество строительства и предупреждать причинение членами партнерства вреда людям. В НП «СКС» состоят и компания «Сибагропромстрой», построившая дом, сгоревший факелом, и ПСК «Контур» — субподрядчик, монтировавший собственно фасад. У НП «СКС» в компенсационном фонде накоплено, согласно его сайту, 152 млн рублей. Почему-то никто и не заикается о том, чтобы ответить этими деньгами за фальсифицированный дом.

Люди ремонтируют сгоревшие квартиры за свои деньги. Мир вверх тормашками.

Россияне начали получать новые платежки — теперь за «капремонт». Повсюду организованы новые финансовые институты — региональные фонды капремонта, собирающие эти платежи. На форуме ОНФ, кстати, говорили и об этом. Небольшая поправка: люди будут отчислять не 5 или 6 рублей в этот фонд, как считает президент, а сотни рублей — ежемесячно. Потому что 5 или 6 — это не за всю квартиру, а за квадратный метр. В Красноярске, например, в два ближайших года горожанам предстоит ежемесячно платить за каждый квадратный метр своего жилья от 6,3 до 6,9 рубля. Лицевых счетов в одном Красноярске — под 400 тысяч. То есть регфонды будут аккумулировать сотни миллиардов.

Это нам знакомо. Раньше деньги на капремонт собирали частные управляющие компании. И они везли в Красноярск керамзит с Волги, за 3 тысячи верст, — для теплоизоляции крыш, полов, фундаментов, подвалов. Тот же Глушков еще в прошлом десятилетии зафиксировал (он курирует отрасль уже много лет): «Топкинский цемент в Красноярском крае — давно не чудо, кирпичи из Иркутской области — тоже в порядке вещей». А строительная компания «Культбытстрой», где сын Глушкова работает директором по развитию, керамзит покупает в том числе в Томске, за 600 верст (интересно, что Томский завод одно время возил себе глину из Козульки).

Томский губернатор и красноярский министр строительства, безусловно, молодцы, не дали сгинуть Томскому керамзитовому. Вот только жителей Красноярска не радуют такие причуды бюрократической логики и логистики: все это не может не влиять и на цену строящегося жилья, и на цифры в платежках за услуги ЖКХ.

Откуда сейчас повезут керамзит? Из Прибалтики? Поскольку новые фонды никем особо не контролируются, ОНФ предложил Путину установить единую процедуру осуществления закупок этими организациями. Но это только часть проблемы.

Как удешевить в разы ЖКХ, как обустроить города не только для собирания дани и ведения бизнеса, но и для жизни горожан, — известно. Все на поверхности. Но ни бизнесу, ни власти это невыгодно. Скажем, условно-досрочно освобожденный физик Валентин Данилов со всей его умопомрачительной энергией уже много лет занят тем, чтобы донести до властей и бизнеса идею утилизации тепла от газов, выбрасываемых Красноярским алюминиевым заводом. Так Красноярск избавился бы от своей главной беды — экологической, и получил бы дармовое тепло — им можно обеспечить весь город. «Слушайте, — говорил Данилов мне, — вышел из тюрьмы, впечатление, что вчера сел. Ничего не изменилось. Я про КрАЗ рассказывал в 2000 году. Умер мой друг Вадим Славин, с кем мы двигали это дело. Все давно сказано. Когда говорят, что у вас украдут идеи, отвечаю: это где-нибудь, не у нас».

Диагноз известен: «Средства у нас есть, у нас ума не хватает». Или это другой ум, думающий в другом направлении. У власти есть деньги и на создание снарядов и бомб, и на то, чтобы потом их в Козульке годами уничтожать. У власти есть деньги и на вывоз тысяч танков из Европы за Урал, их охрану, обслуживание и есть деньги на обратный танковый трансфер — за 4 тысячи верст. У нее полно денег, у нее не хватает ума на обустройство обычной жизни людей.

Пожар в пермской пластиково-пенопластовой «Хромой лошади», убивший 156 человек; фантастически странное горение красноярского «Дома спасателей»; тысячи мелких пожаров, из жертв которых, отравившихся токсичными продуктами горения, можно составить целый город, — ничто не может остановить отлаженный бизнес. Пока гром не грянет… Ну да, разве ж это гром?..