Остров извержения

После кризиса 2008 года Исландия находилась в долговой яме, настолько глубокой, что казалось: острову проще уйти обратно под воду, чем найти новый курс. Внешний долг размером почти в 10 ВВП — такая ситуация не описана в классических учебниках экономики, по которым Исландия строила свою финансовую пирамиду. Столько не занимают, столько не отдают. Все, что могли предложить политики из правящей консервативной партии (в России ее бы назвали либеральной), — взять новый, еще больший кредит у МВФ. Тогда-то на сцене появился Йон Гнарр.

Гнарр сделал для политической отрасли исландского шоу-бизнеса примерно то же, что Бьорк — для музыкальной. Весь мир узнал, что исландская политика существует, потому что в 2010 году Рейкьявик, где живет две трети населения острова, выбрал своим мэром откровенного фрика. Гнарр, по жизни комик, идеально сыграл роль отъявленного популиста. Он собрал команду из посудомоек и солистов хеви-метал-групп, чудил на встречах с избирателями и намеренно декларировал абсурдные вещи, честно предупреждая, что не исполнит своих обещаний. В особенности вот этого — «Парламент без наркотиков к 2020 году».

В российской политике есть и более релевантные примеры несоответствия человека и кресла. Например, Мария Кожевникова, которая стала депутатом Госдумы, имея в активе одну роль в посредственном сериале и одну откровенную фотосъемку в мужском журнале. Или Игорь Холманских, который, прежде чем стать полпредом президента, вообще имел один телеэфир на прямой линии с главой государства.

В общем, фрики правят нами давно, но, в отличие от исландцев, мы их не выбирали.

Гнарр же проявил не только политическое чутье, но и политическую доблесть, отказавшись баллотироваться на второй срок, который, согласно соцопросам, был ему обеспечен. Но выборы снова выиграла левая коалиция, и мэром стал Дагур Эгертсон, который при Йоне занимал пост главы исполнительного комитета (то есть был сити-менеджером).

Сити-холл

Дагур совсем не анархист, он из династии врачей, и сам кроме политической сделал карьеру в области медицины. Выглядит как 40-летний хипстер, говорит как опытный политик. Вот, например, что он ответил на мой вопрос: не приходилось ли ему сталкиваться с обвинениями в коррупции?

— Нет. Думаю, что за последние годы работа мэрии стала намного прозрачнее, а люди больше доверяют власти, если она как раскрытая книга.

Дагур соответствует нашим стереотипным представлениям о том, каким должен быть мэр европейского города, в том числе главному из них. Он ездит на работу на велосипеде.

— Велосипед быстрый и безопасный, ты едешь от двери до двери, не платишь за парковку и не тратишь на этот процесс свое время.

Но любимое детище Дагура — даже не велодорожки, а созданный им вместе с Йоном портал betrireykjavik.is. Это площадка для выдвижения, обсуждения и — внимание! — принятия решений о развитии городской среды.

О том, как конкретно работает этот инновационный механизм, мне рассказали Оли Эрн Эриксон из департамента экономического развития и управления имуществом:

— Рейкьявик разделен на 10 районов, и каждому из них правительство выделяет специальный фонд объемом 30 миллионов крон (примерно 8 миллионов рублей. — А.П.) Люди через betrireykjavik.is предлагают идеи, самые разные. Департамент строительства их обсчитывает и сообщает: например, новые лавочки в парке будут стоить миллион крон. А дальше начинается голосование на сайте, и жители сами определяют, какие проекты в пределах бюджета будут реализованы в их районе.

Вот она, ментальная разница. В Москве при Собянине тоже появились краудсорсинговые сетевые проекты, и это хорошо. Но у них другая идеология: сообщи о проблеме, и компетентные органы ее решат. О том же, чтобы люди решали за чиновников, как потратить деньги, — в нашем патерналистском мире пока рано и мечтать.

По словам Оли Эрна, общественное мнение работает и в обратную сторону: инициативы властей или инвесторов, которые не нравятся большинству, могут быть забанены.

— В Исландии три алюминиевых завода и были серьезные планы построить четвертый. Но люди были резко против, поскольку это неэффективная стратегия — сосредоточить в одной отрасли все энергоемкие производства. Можно вспомнить и историю со строительством нового отеля в центре. Общественное возмущение было настолько сильным, что теперь власти не согласовывают девелоперские проекты в исторической части города.

Быть может, совместными усилиями жители Рейкьявика решат и проблему аэропорта. Аэропорт, обслуживающий бизнес-авиацию и местные линии, расположен едва ли не в центре города (международные рейсы принимает Кефлавик). Будь я исландцем, уж непременно высказался бы по этому поводу. Мне совершенно не понравились самолеты, в том числе среднемагистральные, пролетающие в 200 метрах над моей головой. Но Оли Эрн говорит, что суть проблемы в другом:

— Аэропорт расположен между Национальным университетом Исландии, университетом Рейкьявика и городской больницей. На этой территории можно было бы создать научный кластер и новый жилой район, примыкающий к центру города. Но для этого, как мне кажется, сперва нужно соединить Рейкьявик и Кефлавик железнодорожной веткой или скоростным трамваем, чтобы время в пути составляло 20 минут.

Оли Эрн рассказал мне, что одно из главных направлений для инвестиций — отели и туристическая инфраструктура. В Рейкьявике сейчас строится или реконструируется 1,5 тысячи гостиничных номеров, что очень хорошо для города с парой сотен тысяч жителей.

Кстати, владелец небольшого апарт-отеля в центре (хотя там везде центр), где я жил, рассказал мне, что купил его только в августе и очень рассчитывает на рост клиентуры. Эрвару — 52, и в нем нет ничего скандинавского, даже бороды. Мы провели с ним много времени у карты Исландии, и он, заядлый рыбак, рассказывал мне едва ли не о каждом закоулке (кстати, обитаемы только 20% территории страны). Сам Эрвар из маленького города на западе. Его отчий дом, построенный дедом и бабкой, сделан из дерева, выросшего в сибирской тайге.

Это слово — ответ на загадку: запомнить нельзя, забыть невозможно. Извержение вулкана в 2010 году, надолго прервавшее трансатлантическое воздушное сообщение, сослужило Исландии хорошую службу. Островное государство долго не выпадало из топа мировых новостей. И это один из факторов, который обеспечил взрывной интерес туристов. Второй фактор тоже был форс-мажором: из-за резкой девальвации кроны отдых на острове для американцев и европейцев стал намного дешевле.

Но исландские власти правильно использовали неожиданные возможности. Они инвестировали в глобальную пиар-кампанию, а также в новое качество городской среды Рейкьявика, особенно в его культурную жизнь. Теперь это город фестивалей. Только с октября по апрель, то есть зимой, в мертвый сезон, здесь проходят: радужный фестиваль (ЛГБТ-тема), зимние спортивные Игры, Неделя высокой моды, рок-фестиваль Солнца, фолк-мьюзик-фест, блюз-мьюзик-фест, техно-мьюзик-фест, фестивали детской культуры и литературы и что-то вроде конгресса фриков. В общем, есть на что посмотреть кроме северного сияния и замерзших водопадов.

Как результат: туристический поток в последние годы растет в интервале 15—20%, и в этом году остров примет около миллиона гостей из-за рубежа. Оли Эрн уверен, что это не новый пузырь: Венеция принимает 15 миллионов туристов в год. Исландии просто нужно стать еще лучше.

Джефф стоял передо мной в очереди в «Микробаре». В этом заведении на 9 столиков продают исключительно пиво, зато больше 100 сортов: меню на черной грифельной доске под стеклом выглядит как базальтовый столб со сводом законов Хаммурапи. Есть шорт-лист из 10 наименований, среди которых можно выбрать пять «пробников» по 170 граммов. Так вот, мы с Джеффом полностью совпали в выборе, и это надо было обсудить.

Джефф мог бы играть профессора Мориарти: высокий, тощий, рыжеватый, носит бородку и усы, а также анахроничный шерстяной пиджак в узкую клетку. Наверное, шляпа у него тоже есть, но он жил в хостеле этажом выше и к барной стойке явился с непокрытой головой.

В Рейкьявик Джефф приехал из Новой Зеландии.

Это ж насколько надо быть [выдающимся. — Прим. ценз.], чтобы отправиться с вулканического острова, затерянного на полпути к Антарктиде, на вулканический остров, равноудаленный от Европы, Америки и Северного полюса…

— И как ты это сделал?

— На самолете, конечно, — благодушно сказал Джефф, хотя я стоически принял бы и ответ «На плоту». — Потратил на дорогу всего 41 час.

Ага, чтобы выяснить, что Рейкьявик похож на Веллингтон: тот же мелкий дождь, океанический ветер, горная цепь на горизонте. Правда, действующих вулканов в Исландии все же больше.

Разговорились, как водится, про Украину. Но геополитика ушла на второй план, когда выяснилось, что один из любимых писателей Джеффа — Николай Гоголь. В этом мы снова совпали. Потребовались дополнительные «пробники». Третьим в дискуссии оказался Владимир Набоков: Джефф внятно цитирует «Лекции по русской литературе».

— Который час?

— В Москве 11 вечера.

— В Окленде 7 утра. Пора спать…

Иногда глобальность современного мира дается нам в ощущениях.

Первым русским, которого я увидел в Рейкьявике, оказался Роман Абрамович. Он смотрел на меня с обложки DV. Газета утверждала, что Абрамович хочет купить Голубую лагуну. Голубая лагуна так же важна для туристической Исландии, как каналы для Венеции или квартал красных фонарей для Амстердама. Мэр Дагур помог мне найти еще более уместное сравнение: это единственное, что нашел бы достойным себя владелец «Челси». Оли Эрн сказал, что Голубая лагуна — очень прибыльный бизнес, и едва ли собственник, местная энергетическая компания, захочет с ним расстаться. Однако формальных препятствий для вхождения иностранного капитала в этот проект нет.

Мы-то знаем, что если Роман Аркадьевич хочет вещь, то все равно купит. Ну и я поехал — прицениться.

Дорога на Голубую лагуну идет через лавовое поле, не причесанное как следует эрозией. Оно сравнительно молодое — тысяча лет. Мощное извержение совпало по времени с крещением Исландии. Язычники говорили по этому поводу: «Боги гневаются!» — «На вас-то Бог и гневается, язычники!» — парировали христиане.

На самом деле Бог и Дьявол создавали Исландию вместе. Один вытащил ее со дна океана, ощетинил вулканами, залил лавой и до сих пор обеспечивает бесплатной геотермальной энергией. Другой дал ей ветер, солнце, дождь, северное сияние зимой и радугу летом. Голубая лагуна — венец сотворчества. Маленький уголок рая среди черных скал, подогреваемый до температуры плюс 38 градусов по Цельсию настоящим адским огнем.

В это просто надо окунуться.

В Исландии пьют по пятницам. Это называется «дьяммид». Не сравнивайте с Россией: в течение рабочей недели бары Рейкьявика заполняют только туристы. Но даже те из них, кто приехал из России, ждут пятницы. И не зря.

За пятницей наступает суббота. В первой половине дня лучше всего оказаться в крохотной забегаловке, где подают острый горячий суп с лапшой и говядиной. Владельца реабилитационной клиники зовут Теи. Он приехал в Исландию из Тибета 10 лет назад. Там у него есть семья и дети, в Рейкьявике, впрочем, тоже.

Теи не хочет возвращаться в Китай. Никакой политики: в Европе проще вести бизнес. Спрашивает меня о деловом климате в Москве, где работает его двоюродный брат. Резюмирует:

— You pay some money and things go easier. Just like in Asia.

Ну да, у нас, в Азии, так принято: заплати и работай спокойно. Этот принцип разделяет Исландию и Россию больше, чем Русская равнина, Скандинавский полуостров и Атлантический океан.

— Предусматривает, но не определяет в деталях. К сожалению, новая конституция еще не получила силу закона, этому мешают консервативные элементы в политике, и нам еще предстоит серьезная борьба. Кстати, сам я не использовал свою возможность предложить какие-нибудь идеи для проекта конституции, потому что был уверен: этот процесс должен идти снизу вверх и точно не под контролем действующих политиков.

— Да, мы развиваем цифровую демократию. С помощью ресурса betrireykjavik.is мы собираем предложения от граждан и, кроме того, выставляем их на прямое голосование. Идеи бывают разные: от вопроса «Почему не покрашена стена?» до предложения все же вынести аэропорт за черту города.

— Некоторые люди видят взаимосвязь между демократией, растущей снизу, и политиками левого спектра. Но спрос на большую открытость, на демократию более высокого качества предъявляют и те избиратели, которые голосуют за правых или центристов. Возможно, это характеристика нового молодого поколения.

— Да, эти проблемы бурно обсуждаются. Ситуация на Востоке Украины вызывает серьезное беспокойство. Исландия четко заявила, что речь идет об агрессии со стороны России.

— Нет, мы не входим в ваш список, хотя очень четко подтвердили свои союзнические обязательства перед НАТО. Мы, действительно, продаем много рыбы в Россию, но бизнес-интересы не могут превалировать над такими принципиальными вопросами, как ситуация на Востоке Украины.

— Да, в последние 20 лет к нам приезжает гораздо больше мигрантов, чем раньше, но это в целом позитивный опыт. Большинство приехавших трудоустроены и работают хорошо. Сейчас мы сфокусированы на том, чтобы дети иммигрантов получали большую поддержку системы образования. Ведь ключ к интеграции в исландское общество — изучение нашего языка, а для того, чтобы хорошо овладеть исландским, ребенок должен как минимум отлично владеть родным языком.

ENGLISH VERSION

=twiсладния=

Рейкьявик разговаривает с вами на английском, только политическая и социальная реклама — на исландском.

В Исландии 80 тысяч лошадей и полмиллиона овец, то есть по 0,25 лошадки и по полторы овцы на человека.

Рейкьявик — это не Европа. Западная половина Исландии расположена на Североамериканской тектонической плите.

У исландцев нет фамилий, при необходимости их заменяет отчество.

Надпись на двери спортбара: «Вы можете оставить здесь мужа на целый день и спокойно заняться шопингом».

Метаморфоза: в юности большинство исландок похожи на Бритни Спирс, а в летах — на Мадлен Олбрайт. Возможно, красавицы мигрируют на континент.

По последней скандинавский моде, исландский епископ — женщина. Но, в отличие от епископа Стокгольма, Агнес Сигурдардуоттир не лесбиянка.

В русском и в исландском есть как минимум одно общее слово, которое вы произносите без акцента, — «лава».

Рейкьявик или Рейкьявик? Рейкьявик!