милой другъ есче разъ скажу грозна туча натъ расеей беда горя много темно и просвету нету. слесъ то море и меры нетъ а крови?
что скажу? слов нету неописуемый ужас. знаю все отъ тебя войны хотятъ и верная не зная что ради гибели. тяжко божье наказанье когда умъ отринетъ тутъ начало конца.
ты Царь отецъ народа не попусти безумнымъ торжествовать и погубить себя и народъ вот германию победятъ а расиея? подумать так воистину не было от веку горшей страдальницы вся тонетъ в крови велика погибель бесъ конца печаль.
Григорий
Эта бессвязная и малограмотная речь не что иное, как письмо Григория Распутина, и не кому-нибудь, а царю Николаю II, самодержцу российскому. Оно было написано ровно сто лет назад — в промежуток между выстрелом в Сараеве и объявлением войны. Сам Распутин в это время был в Сибири, где залечивал ножевую рану, нанесенную ему очередной покусительницей — Ксенией Гусевой. Позднее он говорил, что будь он в столице, то войны и не было бы.
Письмо, однако, произвело на царя впечатление, причем такое, что он всегда держал его при себе.
Держать-то он его при себе, может, и держал, но войну не только начал, но и бросился в нее, как в омут, — навстречу погибели, и своей, и империи.
Самому Распутину оставалось жить и того меньше, и надо отметить, что и во время войны он не переставал быть ее противником. Его влиянию приписывают отсрочки и чуть ли не отмены целых операций, например, в мае 1916 года[1]. Его враги приписывали ему прогерманское шпионство, немке-императрице, впрочем, тоже.
Письмо письмом, а война войной. Не исключено, что адресат не раз вынимал его из заветной шкатулки и, перечитывая, вздыхал.
Уже после своего ареста большевиками Николай передал письмо кому-то из распутинской семьи. Во всяком случае, знаменитая Библиотека Байнеке Йельского университета покупала его у дочери Григория, а само письмо оказалось приложенным к так называемой «Вырубовской коллекции»[2]. Письмо было вскоре процитировано и факсимильно воспроизведено в книге Николая Соколова «Убийство царской семьи» (Париж, 1925)[3].
А ведь пророчество-то сбылось: «…воистину не было от веку горшей страдальницы вся тонетъ в крови велика погибель бесъ конца печаль».
ПубликацияПавла ПОЛЯНА
___
[1] Marlow A. Rasputin und die um ihn. [Königsberg], 1928. S. 96-101.