«Комбинат надежды» под ковровой бомбардировкой

На мой взгляд, в программе, которую можно было бы назвать «Комбинат «Надежда» (подавляющее число конкурсантов — молодые авторы) не было картины-лидера: не случилось работы, ощутимо возвышающейся над общим уровнем конкурса.

Главный приз жюри, как мне кажется, не без раздумий отдало «Испытанию» — историко-эстетическому «старомодному эксперименту» Александра Котта. Видимо, в жестких социальных высказываниях, таких как «Дурак» Юрия Быкова, председателю жюри Андрею Звягинцеву, ратующему в начале фестиваля за актуальное кино, не хватило волшебства искусства, пластики киноязыка, дистанции между автором и его произведением.

Режиссер Александр Котт («Брестская крепость») благодаря предложению Игоря Толстунова смог реализовать давнюю мечту — снять фильм без слов. На небольшие средства создал арт-хаусное безмолвное повествование о первой любви на пороге гигантской катастрофы. Конец сороковых. Папа с дочерью живут в ветхом домике посреди необъятной степи, у девочки два ухажера: казах и русский. Все взаимоотношения напоминают молчаливые ритуалы, обряды. Визуально изобретательная работа Котта следует традициям поэтического кино Довженко, эмоционально раскрашенной драматургии Ржешевского, есть в нем влияние и «Дикого поля» Калатозишвили, и «Жертвоприношения» Тарковского. Изощренная палитра цвета и света. Картинка полна символов и чрезвычайно (порой чрезмерно) красивая. Сами герои-портреты составляют часть степных пейзажей. Котт, его художник и оператор (Леван Капанадзе назван «лучшим оператором») каждый кадр выписывают как законченную картину. В одном из таких красочных моментов отец разевает рот и съедает солнце. Как яичницу. Или как собственную смерть. Которая зреет ядерным взрывом за безоблачным горизонтом.

#Про меня

В авторском кино вновь произошла смена кинематографических поколений. Чуткий к движению кинопроцесса фестиваль, на протяжении многих лет занимающийся рекрутированием талантов, это зафиксировал. На смену поколению нулевых, как точно его обозвал Борис Хлебников «новых тихих», пришло поколение, выросшее и выучившееся в посттоталитарную эпоху. Работы дебютантов и «вторые фильмы» преобладали в программе, демонстрируя легкое дыхание и если не владение, то видимые навыки профессии, внятное стремление не изобретая велосипед опираться на традиции советского кино (фильмы «Еще один год» Оксаны Бычковой, «Класс коррекции» Ивана Твердовского, «Дурак» Юрия Быкова, «Велкам хом» Ангелины Никоновой, «Комбинат «Надежда» Наталии Мещаниновой). Лента Нигины Сайфуллаевой «Как тебя зовут» получила даже диплом с формулировкой «за легкое дыхание…». Лучшие работы молодых в коротком и полном метре — это откровенные признания «про меня как про мою страну». И эта субъективная оптика дает свежую интонацию в описании шершавой, путаной, неопределенной современности. Жаль, что жюри проигнорировало «Комбинат «Надежда» Натальи Мещаниновой, сильной истории о взаимоотношениях молодых с миром и с самими собой. Фильм был показан в авторской версии с еще живой, не урезанной речью (в связи с новым законом о запрете мата режиссер делала и «культурные», вычищенные дубли, скорее всего, эту версию и увидит зритель, если увидит картину вообще).

Безусловно, все без исключения работы страдают какими-то изъянами (возможно, поэтому у каждой картины находились сторонники и противники, в равной степени убежденные в своей правоте). Тем не менее, ясно почему именно они отобраны.

Не соглашусь с мнением коллег, поющих привычную мантру о крайне слабом конкурсе. По моему ощущению, неровная по качеству авторских дарований программа показала многоликость современного авторского кино, его разновекторные устремления. Тягу к документализму и попытки в вербатиме, живой речи услышать голос улицы (это отлично умеет делать молодой драматург Любовь Мульменко, написавшая сценарии сразу к трем конкурсным картинам). Обращение к экзистенциальным темам (фильмы Михаила Сегала, Тамары Дондурей, Светланы Проскуриной, Рамиля Салахутдинова) и злободневным проблемам («Дурак» Юрия Быкова, «Спроси меня» Веры Харыбиной), и наконец, ясно обозначенный разворот авторского кино в сторону мейнстрима. Убеждена, фильмы «Как тебя зовут», «Еще один год», «Велкам хом», «Звезда» — при грамотном продвижении собрали бы неплохой бокс-офис.

#Как много девушек хороших

Еще одна обнаруженная «Кинотавром» тенденция. В режиссуру, в сценарное ремесло пришло много способных девушек. Они решительно готовы к личностному бескомпромиссному высказыванию, снимают современное кино со своей интонацией (поэтому на фестивале было невиданное изобилие претенденток на лучшую женскую роль, среди мужских работ выбор был крайне скуден). В эпоху кризиса и немоты эти суровые, знающие чего хотят барышни готовы снимать безбюджетное кино про «здесь» и «сейчас». Конечно, дешевизна ровно так же, как и крупный бюджет, — не гарантия качества. И если у Тамары Дондурей ее маленькая по форме, но глубокая и в высоком смысле гуманитарная картина «21 день» — о первом хосписе и его обитателях (на самом деле — о неистребимой силе жизни) сложилась в целостное художественное высказывание (редкое сочетание авторской деликатности, «невторжения» и страстности), то у Веры Харыбиной в «Спроси меня» интервью гастарбайтеров, исполненные начинающими московскими артистами, так и остались студенческими зарисовками, из которых лезут уши актерства.

#Испытание на прочность

И тут возникает еще одна проблема, сформулированная нынешним конкурсом. Проблема благих намерений, правильных прогрессивных идей, которые при неточном исполнении не только растворяют смыслы, но и наносят урон самой идее. Крайне не просто нащупать баланс между позицией и авторством. Он сохранен в «Классе коррекции», удостоенном приза за дебют. Но фильм Вани Твердовского, герои которого подростки-инвалиды, посвящен вовсе не физическому, но моральному уродству, паранойе безнравственности и бесчувственности, превращающей общество в ходячего паралитика. Фильм поедет представлять Россию в конкурсе Карловарского кинофестиваля.

«Звезда» Анны Меликян, отмеченная за лучшую режиссуру, — чистый мейнстрим. Зрителю на радость. Здесь вроде бы все приметы современности (чиновники-олигархи и гастарбайтеры, бум пластических операций и всеобщее влечение к «моменту славы»), при этом кино чрезвычайно нарядное, к тому же перенасыщенное событиями и подробностями. Словно режиссер, семь лет после великолепной «Русалки» не снимавшая, решила рассказать сразу о всех накопленных впечатлениях.

Отмеченный за сценарий «Дурак» — яростное плакатное «выступление» об изношенности всех коммуникаций: социальных, человеческих. Как и у Звягинцева, у Быкова в центре сюжета нерешаемая нравственная дилемма и безупречный положительный герой — ее носитель, к тому же боец, бросающий в лицо соотечественникам: «Мы живем, как свиньи, дохнем, как свиньи, потому что мы друг другу никто». Не избежавшее театральности кино про то, что у нас все — заложники: спивающееся и деградирующее в отсутствие работы население, чиновники — винтики большой коррупционной машины и призванные следить за порядком «органы опасности». Аварийное общежитие, прорезанное щелью, накрененное до критической точки, — образ страны. Простой парень-сантехник — один против всех — готов подставить под своды «аварийной системы» собственную жизнь. Дураки с больной совестью, борцы-одиночки — были и героями «Долгой счастливой жизни» Бориса Хлебникова, «Левиафана» Звягинцева. Любопытно, что и многоуровневый, переливающийся смыслами «Левиафан», и душевный крик — фильм «Дурак» получили приз за сценарий (первый — в Каннах, второй на «Кинотавре» из рук Звягинцева). По существу, награду за смысл.

#Переступить черту

Почему я говорю о пограничной черте, которую мы переходим вместе с юбилейным фестивалем. Потому что сегодня «Кинотавр» — экзотический остров профессии, подробных профессиональных дискуссий, неформальных мастер-классов и питчингов, индустриальных конференций в неспокойном, захлебывающемся истерикой море идеологии. Сегодня крайне сложно руководствоваться и оперировать исключительно профессиональными категориями.

А в последнее время политика с чрезвычайно активностью, неуемной энергией вторгается на кинематографическую территорию. Это похоже на ковровое бомбометание.

Подчиняясь идее ручного управления всеми сферами жизни, Минкульт издает все новые и новые распоряжения, которые могут серьезно навредить киноотрасли. Помимо грядущих квот вводятся санкции за показ фильмов без прокатного удостоверения (в том числе и всех работ, снятых без государственной поддержки) — не только в кинотеатрах, но (внимание!) и на кинофестивалях. Но на фестиваль продюсер отдает только что завершенную картину. Получение прокатного удостоверения требует времени и средств. К тому же после указа о запрете мата его вряд его получат фильмы с обсценной лексикой. Могут «закрыть» и картины с неправильной, с точки зрения руководящих органов, политической ориентацией. Под замком и под запретом рискуют оказаться сотни и десятки игровых, документальных, анимационных работ, сотни маленьких картин, снятых в гуще жизни на собственные средства молодыми авторами. По сути, под угрозой оказывается и все фестивальное движение в стране. Согласитесь, странно, что «культурные чиновники», призванные помогать авторам и фестивалям — главным площадкам показа некоммерческого кино, — объявляют им войну.