Цена решения

_Продолжение. Начало в № 32 от 26 марта._

# Расчет и совесть

Стратегические, в том числе военные, решения, социально-экономические проекты, сложные технические конструкции до их осуществления обычно проверяют на моделях. Для этого используют сценарии, военно-штабные игры, математические и технические модели и тому подобное. Проектирование современного истребителя требует знания о том, как его форма будет влиять на тактико-технические данные. И речи быть не может о том, чтобы изготавливать один за другим варианты самолета, отличающиеся теми или иными параметрами, и проверять их в реальном полете. Для этого используются компьютерное моделирование и продувка модели в аэродинамической трубе.

В результате моделирования выявляются ошибки, неучтенные факторы и многое другое, что делает предложенную политику или техническую конструкцию совершенно иной. Чтобы подготовить такие модели, нужны профессионалы — не только математики, но и экономисты, юристы…

Игнорируя мнение профессионалов, стратегическое мышление часто некритически расценивает свои текущие цели и интересы как четко определенные, раз и навсегда данные, не принимая во внимание их возможного изменения в будущем.

Более того, стратегическое мышление часто впадает в заблуждение, полагая, что совесть оказывается досадной помехой, создающей моральные проблемы, кои суть сентиментальность и наивность. Однако в международном праве существуют прецеденты неприменения договоров, противоречащих нормам морали.

Международный суд может по своей инициативе разбирать дело ex aequo et bono (по справедливости и доброй совести). И стороны, подавая предложения судье или арбитру, могут включать в них «условия рассмотрения по совести», особенно когда спор касается территориальных вопросов.

В 1989 году была проведена «шоковая терапия» польской экономики. На основе ее данных в Институте экономики АН СССР была разработана математическая модель шоковой либерализации советской экономики. Она показала, что никакими вариациями структурных параметров приемлемого варианта добиться нельзя, а значит — кризис неминуем. После распада Союза при принятии стратегического решения об экономической реформе модель была полностью проигнорирована. Западные экономические советники убедили реформаторов, что рыночного ценообразования и полной хозяйственной самостоятельности хозяйствующих субъектов достаточно для условий свободной конкуренции, которая автоматически переведет экономику в эффективное равновесие*. Все оказалось много сложнее.

Иногда стратегическое мышление, пропуская, как ненужную, стадию предварительного просчитывания плана профессионалами («моделирования»), приближает нас к грани неизмеримого риска.

__________ *Прим. ред. Об этом поспорим в ближайших номерах._

# Что значит имя?

Беседуют три футбольных судьи. Первый сказал: «Есть удары, есть мячи, и я оперирую их именами». Другой судья (реалист), меньше верящий в справедливость собственного судейства, заявил: «Есть удары, есть мячи, и я называю их так, как я себе их представляю». А третий, стратег по типу мышления, отрезал: «Есть удары, есть мячи, но все они ничто, пока я не назову их определенным образом».

Мы с вами не стратеги, давайте попробуем взглянуть на ситуацию с позиции первого судьи (профессионала).

Мы слышим то, что хотим слышать.

Мы произносим одинаковые слова, вкладывая в них разный смысл, и потому по-разному понимая друг друга. Это особенно опасно, когда политические обоснования даются словами, из которых исчезает или размывается смысл.

В политической риторике и информационных боях по мере развития украинско-российского кризиса, наверное, наиболее употребляемое слово «легитим-ность»/«нелегитимность». Из контекста этого словоупотребления было видно, что оно использовалось не как профессиональный термин, а как сочетание звуков, модное и красивое, а потому удобное для целей пропаганды.

Между тем это вполне четкое понятие, которое можно выразить формулой:

Легитимность власти означает, что законы исполняются основной частью общества, что ее поддерживает большинство, что граждане одобряют власть исходя из своих моральных критериев, представлений о добре, справедливости, порядочности, совести.

Власть, избранная и осуществляющая свои полномочия в соответствии с законом, — законна. Но она может оказаться нелегитимной, то есть не пользоваться авторитетом, не признаваться. Любые действия, произведенные в надлежащих правовых формах и процедурах, — законны. В то же время они могут быть нелегитимными, то есть не одобряться гражданами, если они не соответствуют нормам справедливости и ценностям, принятым большинством населения. Любое действие власти перестает быть легитимным, когда приходится прилагать дополнительные специальные усилия, чтобы защитить право власти поступать так, как она поступила.

Из таблиц 1 и 2, составленных при некоторых упрощениях (более детальный анализ лишил бы их наглядности), видно, что позиции России и Украины, доносимые до населения через пропагандистские рупоры, все время оставались противоположными, независимо от того, кто в тот или иной момент был прав относительно легитимности («…назову их определенным образом»). Поэтому представляемая картина оказывалась и для россиян, и для украинцев совершенно не похожей на действительную ситуацию. Возникает своего рода анаморфоз — оптическое искажение, мешающее видеть исходную картину.

Мифическое существо, Минотавр, вдохновляло литераторов на создание произведений, построенных на идее сопротивления человека своему «внутреннему Минотавру» — хватательному рефлексу, гордыне, зависти.

# Не-право против не-права

В Украине постепенно расширялась сфера действия хотя и переплетенной с государственной, но все же особенной воли, которую Гегель называл не-правом. Понемногу через увеличивающуюся коррупцию, назначение «своих», откровенное воровство не-право, игнорирующее интересы граждан, достигло предела их терпения. Граждане вышли на Майдан.

19—20 февраля на Майдане погибли десятки людей. И тут Верховная рада допустила ошибку и провела ряд незаконных решений: не была соблюдена конституционная процедура досрочного прекращения полномочий президента (ст. 108—111 конституции Украины), приняты постановления, противоречащие конституции. Конституция, которую перестали соблюдать власти, фактически прекратила свое действие 22 февраля.

В условиях не-права каждому региону Украины приходилось выбирать: признавать ли новую власть законной или нет? Крым решил это сделать на референдуме, на что, казалось, он имел право (пп. 3 п. 2 ст. 26 конституции АР Крым). Однако к описываемому времени закон о всеукраинском референдуме отменил закон о местных референдумах. В Крыму на такую «мелочь» не обратили внимания, и это тоже была ошибка, одна из многих, совершаемых повсеместно. В похожей ситуации в России в 1993 году Конституцию выносили не на референдум, а на всенародное голосование, чтобы избежать обвинений в нарушении закона о референдуме.

Сложилось положение, когда не-право боролось с не-правом, и результаты этой борьбы оказывались совершенно разные для Украины — где какие. В такой ситуации первоочередная задача — возвращаться в правовое поле. Даже в рамках не-права эта задача решаема как сверху, так и снизу.

Например, Акт 3 июня 1907 года, отменивший старый и провозгласивший новый закон о выборах в Государственную думу, сам по себе неправомерный, — явился источником права, регулировавшего государственную жизнь Российской империи в течение десятилетия, и мог регулировать далее, если бы не революционная смена правопорядка, уже не сверху, а снизу. Истории известно множество примеров, когда новое право возникало из нарушения или разрушения старого права снизу.

С самого начала развития революционной ситуации в Украине с неизбежно сопутствующими выступлениями экстремистских групп и даже вооруженных банд, как только право рухнуло, точнее говоря, образовался перерыв в праве, стратеги России почувствовали исторический шанс возвратить, по крайней мере, Крым, и механизм пропаганды на всю катушку начал использовать пару — «легитимность/нелегитимность». Однако при этом (что у значительной части граждан вызывало внутреннюю коллизию) всячески избегали упоминания нравственной составляющей легитимности, без которой право становится не-правом, а легитимность — нелегитимностью.

К счастью, не-право, вступая в противоречие с нравственным сознанием человека, оказывается бессильным даже при угрозе тяжелого наказания за его нарушение. Во Франции в эпоху Директории был издан явно не правовой закон, воспрещавший под страхом смертной казни помощь французам-эмигрантам. Перед судом предстал глубокий старик, уличенный в отсылке денег эмигрировавшему сыну.

— Разве вы не знали, — спросил судья обвиняемого, — закона, воспрещающего помогать эмигрантам?

— Да, я знал этот закон, — отвечал старик, — но я также знаю более старый человеческий закон, который повелевает отцу поддерживать своего сына.

# Цена стратегического риска

Нетрудно представить себе даже невысказанные вслух (помимо исторической справедливости) аргументы «за» возвращение Крыма: военная безопасность России, НАТО у порога, интересы газовиков и так далее.

Можно также предположить, что давались оценки экономических затрат на эту операцию.

Но что произойдет, если будущая законная (и легитимная) власть Украины через несколько лет захочет оспорить в международном суде возвращение Крыма в состав России? Или потребовать компенсацию за присвоение украинской собственности в Крыму? По международному праву условиями действительности международного договора являются правоспособность субъекта, законность предмета, свобода волеизъявления и приемлемость формы. Достаточно опровергнуть в суде любой из этих элементов. Какова будет для России цена непризнания решения суда?

Создать и длительное время поддерживать в Украине пророссийское правительство, не реагирующее на нарушение своего суверенитета и тем самым ведущее дело к международно-правовому признанию Крыма российской территорией по правилу приобретательной давности, не удастся.

В международном праве декларируется, что право народов на самоопределение не должно толковаться как поощряющее меры, направленные на расчленение или нарушение территориальной целостности других государств. В этом вопросе международное право занимает отстраненную позицию: разделение государства представляет собой акт политический, а международное право лишь делает из этого соответствующие выводы. Таким образом, ответственность за данный политический акт в глазах судей будет нести Россия. Каково будет их решение и последствия для нашей страны?

Политики уверены, что решили дело. Военные готовы, если понадобится, поставить убедительную точку. Но на самом деле ничто еще не закончено, пока своего слова не скажут юристы. А тут работы для них выше головы.

# Путь урегулирования

Первое и главное — не совершать необратимых действий, например, боестолкновений с неизбежными человеческими жертвами. (Здесь огромная благодарность украинским военным на территории Крыма, которые, находясь под присягой и при оружии в своих воинских частях, удержались от кровопролития.)

Не стоит привлекать к урегулированию крупные международные организации, так как последние идут по пути предоставления более прямой и более активной роли своим органам, в результате чего стороны конфликта теряют возможность выбирать по собственному усмотрению способ урегулирования спора и могут оказаться в малоприятном положении, когда отказаться от предлагаемого организацией способа решения проблемы можно, лишь нарушив свои обязанности как члена данной организации.

Целесообразнее подумать как минимум о миссии добрых услуг и посредничестве, например, Республики Казахстан, которая использовала бы свое политическое и моральное влияние на участников конфликта для разрешения ситуации.

Но принципиально важное, что надо сделать, — сформировать начальную правоформирующую площадку среди не-права, с которой можно начинать последовательно двигаться к выходу из лабиринта Минотавра. Для этого нужна группа авторитетных, знающих, договороспособных личностей, которые начнут переговоры без каких-либо элементов агрессивности по отношению друг к другу.

Такая группа есть в России и в Украине — это Академии наук наших стран. В течение долгого времени они были родственными частями одной семьи — Академии наук СССР. Они воспитаны одинаково и думают понятным друг другу образом — у них аналитическое научное мышление. Сегодня часть членов РАН являются иностранными членами Национальной академии наук Украины и наоборот. Они осуществляют общие программы и проекты, которые не прекратились из-за известных событий. В их числе — специалисты по всем возможным направлениям, которые могут понадобиться для поиска решения. На территории Крыма находятся около 100 научных организаций, их представители могли бы также войти в группу урегулирования, чтобы представлять позицию населения полуострова. Академики смогут найти общую базу, начав с вопросов, по которым мнения совпадают. Их задача — подготовить почву для работы юристов и дипломатов.

# Проверка на модели

«Заря», первый модуль, с которого начиналась Международная космическая станция, был сделан в России (на сайте Роскосмоса он включен в российский сегмент), но на деньги США по заказу НАСА (поэтому некоторые рассматривают его как американский — посмотрите в интернете). Теперь представьте на минутку, что две страны решили бы поспорить за космическую территорию (в служебном модуле «Звезда» нашим космонавтам тесновато, в малых исследовательских модулях некомфортно, а американцы тратили деньги, то есть купили отсек, как Аляску). МКС в случае территориального космического спора просто бы распалась. Это всем понятно.

Вот почему российские корабли возят американских астронавтов на МКС и обратно без всяких разговоров о санкциях. Космическая станция, несмотря на свои впечатляющие размеры, как маленькая планета, похожая на Землю, но с населением всего 6 человек. По сути, МКС — модель Земли. Проверка на модели, изменение масштабов по сравнению с Землей сразу тесно увязывает технические аспекты, возможный экономический ущерб и политические проблемы в единый узел. Опасности работы в агрессивной среде и последствия любого нарушения установленного порядка в этом случае очевидны. Потому к работе на МКС и в связи с МКС подпускают только профессионалов.

На Земле иначе. Здесь профессионалов, по крайней мере в России, все реже допускают к сложным системам и процессам. По телевидению невозможно увидеть, как побеждает ум (более того, реформы, сокращающие количество ученых, прямо указывают на противоположную тенденцию). Только кулак, грубая сила, удар ногой в голову и, конечно, бесконечная стрельба, настолько уже обыденная, что подсознательно для зрителей все застреленные кажутся убитыми понарошку.

Но в жизни ведь не так. Для осознания всеобщей опасности на Земле нам почему-то требуется трагедия! Поэтому и не доросли мы до космоса. Поэтому и возвращаемся к средневековой науке, вооруженным походам и территориальным приобретениям.

Косово, Фолкленды, Коморы и десятки других примеров — конечно, весомые аргументы в логике типа «Сам такой». Но кем мы, в конце концов, хотим быть: брутальным персонажем, у которого кулак сильнее, или архитектором благополучного мира, оказавшимся мудрее, не только с мозгами, но и с душой, и с совестью?

Американский профессор Анатоль Рапопорт в книге с характерным названием «Стратегия и совесть» пишет: «Что касается стратегии и совести, то я полагаю, в этом случае имеет место существенная несовместимость… Я не думаю, чтобы кто-нибудь мог сблизить стратегию и совесть. Невозможно играть в шахматы, если знать, что фигуры — живые существа, и что у Белых и Черных больше общего друг с другом, чем с игроками. Тут сразу же пропадает всякий интерес к тому, кто же будет победителем».

Позиция ясная, но не бесспорная. Думаю, сблизить стратегию и совесть возможно.