Из страны сбежали… Всех не перечислить

Иногда историческая эпоха длится вечность. А бывает и так: величайшие исторические события укладывается буквально в несколько часов.

В пятницу до самой глубокой ночи Майдан прощался с погибшими бойцами. В огромном темном людском море к сцене плыли гробы, звучала душераздирающая «Пливе кача» — народная траурная песня, многие плакали — и женщины, и мужчины. Взрослые мужчины, испачканные сажей и кровью. Этот митинг был одновременно страшное и великое действо.

На фоне этого действа Янукович собирался оставаться президентом чуть не до декабря. Так он договорился с оппозицией.

Националист Дмитро Ярош в свойственной ему безапелляционной манере заявлял о том, что «Правый сектор» берет на себя дальнейшее развитие революции, а безвестный командир какой-то сотни, решительно прервав обтекаемую речь известного боксера Кличко, кричал осипшим голосом: «Нам не надо отставки потом! Сейчас! Три-бу-нал!»

И вот спустя буквально несколько часов по бывшей президентской резиденции Межигорье гуляют киевляне. Удивляются размаху президентского быта. Задаются вопросом: «А где же сам президент? Пропал и после подписания мирного соглашения дома не появлялся».

Наконец, и он нашелся: стоит на фоне желтых полосатых обоев и растерянно говорит: «Я не буду ничего подписывать, не буду! Я посмотрю на реакцию мирового сообщества».

Из страны сбежали: глава МВД Захарченко, генпрокурор Пшонка, первый вице-спикер Рады Калетник, министр доходов и сборов Клименко и много других чиновников.

Рада меж тем штампует решения, одно другого удивительнее: Захарченко в отставку, генпрокурору Пшонке — недоверие, Юлию Тимошенко освободить. В отставку Януковича, наконец, и досрочные выборы — 25 мая. Депутаты, принимая свои единогласные решения, ликуют, аплодируют сами себе. Словно и не эта Рада месяц с небольшим назад принимала одиозные «законы 16 января».

Можно, конечно, пытаться подобрать объяснения нынешней повышенной работоспособности депутатов: прямо под стенами Рады на Грушевского стоит пол-Майдана и скандирует: «Пуля в лоб! Пуля в лоб!» Но какие же равнозначные по мотивирующей силе аргументы можно подобрать к их прежнему поведению?

А пока в Киеве можно наблюдать удивительное, исключительно редкое историческое явление — хрупкую, быстро тающую субстанцию, именуемую анархией.

Ну и с оглядкой на патрули Самообороны Майдана, которые, согласимся, хоть и охраняют общественный порядок — но еще не есть представители законности.

К киевскому Майдану в российском информационном пространстве прилепилось много ярлыков — «бандеровцы», «националисты», «штурмовики», «погромщики». Все дискуссионно — в конце концов, и портрет Степана Бандеры висел на КМДА (Киевская городская администрация), и флаг Организации украинских националистов присутствовал на Майдане в большом количестве, и на настоящие боевые операции майдановцы шли весьма решительно; но вот «погромщики» — это чистая неправда.

На Крещатике многие кафешки и магазины в эти дни оказались заняты под точки оказания медицинской помощи и штабы сотен — но я не видела, чтобы в занятых помещениях кто-то учинял погром.

Под отелем «Казацкий», где разместилось много иностранных журналистов, есть итальянский ресторанчик, который, в отличие от прочих, не закрылся (должны же и иностранцы где-то есть). Так вот в этот ресторанчик майдановцы бегали со своими армейскими жбанами — воды набрать или заварить чай. Ну или просто в туалет. Всякий раз спрашивали: «Можно?» На них вполголоса ворчала уборщица — она не успевала отмывать сажу, которую все они с собой тащили. Но всякий раз в ресторанчик им было можно. И с их стороны не было ни одной попытки овладеть ресторанчиком силой.

После того как в пятницу все войска и все силы милиции были отозваны из Киева, масса скептиков высказалась в том духе, что вот, дескать, сейчас начнется повальное мародерство. А оно так и не началось. Быть может, потому что город, включая занятый протестующими правительственный квартал, а также резиденцию в Межигорье, всю ночь караулили патрули Самообороны. А может, потому, что слишком дорого далась Евромайдану эта победа, чтобы теперь менять ее на модный телефон или бутылку польской водки.