Марк РОЗОВСКИЙ. Огурец

Театру «У Никитских ворот» для нового спектакля понадобился огурец. Я вызвал реквизитора Галю и сказал:

— Купи.

— Не могу, — сказала Галя. — Это «исходящий реквизит». Мне бухгалтерия должна по моему письменному заявлению выдать деньги, и только потом я куплю.

Я вызвал бухгалтера Марину Нико-лаевну и попросил оформить деньги на покупку огурца.

— Вам нужен один огурец или огурец на каждый спектакль? — спросила Марина Николаевна.

— Этот огурец актер Голубцов должен съесть на сцене.

— Вживую?

— Вживую живой огурец.

— Сколько раз?

— Столько, сколько будет спектаклей.

— А сколько будет спектаклей?

— Не знаю. Сто. Двести. Триста. Зависит от успеха у публики.

— Огурец — скоропортящийся продукт, — сказала с тонкой иронией Марина Николаевна. — Если мы купим сто живых огурцов, они сгниют, и мы по ним не отчитаемся.

— Покупайте по одному на каждый спектакль, — сказал я.

— Хорошо. Но вы знаете, что недавно вышел 44-й федеральный закон и мы всё теперь должны делать по нему? — Марина Николаевна сузила глаза.

— Делайте, — легкомысленно сказал я. — Конечно, по закону. Только по закону. Каждый огурец по 44-му ФЗ.

До премьеры оставался месяц. Артист Голубцов все это время на репетициях талантливо «ел» искусственный декоративный огурец. При этом «обозначал», как будто ест настоящий, и изрядно плевался воображаемыми семечками.

— Где «живой» огурец?! — закричал я за 10 дней до премьеры.

— Покупаем, — был ответ.

— Почему так долго? Денег, что ли, в театре нет?!

— Деньги, Марк Григорьевич, в театре есть. Но это не те деньги.

Это был намек на то, что, хоть наш театр аншлаговый, мы не можем войти вот просто так в кассу и взять ЗАРАБОТАННЫЕ НАМИ (и никем другим!) деньги на нужды театра. Ведь наш театр — государственный, и мы всякий раз должны просить наши деньги у нашего же государства. А тут еще этот новый, 44-й закон подоспел…

Я вызвал к себе юриста. Он пришел, молодой, умный, всезнающий…

— Для приобретения реквизита к спектаклю театру необходимо… — начал он.

— Стоп. Реквизит мы уже подобрали. Мне нужен всего лишь огурец…

— Огурец — это реквизит. Он должен быть в плане-графике всего реквизита, который вам, как режиссеру, должен подать на утверждение помреж по заявке реквизитора. Есть у вас такой график? Вы его подписали?

— Я ничего не подписывал. Я устно сказал…

— Устно нельзя. Только письменно. Список! Большой! С вашей личной подписью! Только в этом случае у вас будет огурец. Но не сразу.

— А когда? Когда?! У меня премьера на носу.

— Все по порядку, — сказал юрист. — По 44-му ФЗ для приобретения огурца к спектаклю театру необходимо не позднее, чем за 5 дней до такого приобретения, опубликовать в Единой информационной системе извещение о закупке. После этого театру необходимо направить запросы о представлении информации о сегодняшних ценах на огурцы не менее пяти поставщикам, обладающим опытом поставок соответствующих товаров, информация о которых имеется в свободном доступе. Далее следует осуществить поиск информации о ценах в реестре контрактов в Единой информационной системе. Ищите огурец поменьше. То есть подешевле. Это не совет, а условие рынка.

Я нахмурился, пытаясь понять, что он говорит. Но я и в дурном сне не мог предположить, что это только начало.

— Кроме того, вашей бухгалтерии и дирекции целесообразно осуществить сбор и анализ иной общедоступной ценовой информации об огурцах, в том числе содержащейся в публичных офертах, данных о котировках на российских биржах и иностранных биржах, а также о котировках на электронных площадках.

Я онемел. Слова «биржа», «котировка» на меня вообще действуют гипнотически, но, когда я услышал впервые в жизни про «оферты», волшебное благозвучие этой немыслимой красоты заставило меня раскрыть рот и потерять дар речи. Между тем наш юрист продолжал, держа на лице абсолютно холодную профессиональную мину:

— После сбора данных театру надлежитпривести полученные данные об огуречных ценах в соответствие текущим рыночным ценам на данный овощ с использованием ежемесячных индексов потребительских цен и скорректировать цену данного товара в зависимости от способа осуществления закупки, явившейся источником о его цене.

— Кого? — спросил я, подражая чеховскому герою из «Вишневого сада».

— Огурца, кого ж еще?! — садистски усмехнулся юрист, но едва заметно, только уголками губ. — Далее необходимо рассчитатьсреднее квадратичное отклонение и коэффициент вариации цен на огурцы. В случае если коэффициент вариации превысит значение 33%, театру следует продолжить сбор данных об огурцах до тех пор, пока не удастся собрать однородные ценовые данные. Когда значение коэффициента вариации снизится до уровня, не превышающего 33%, театр по соответствующей формуле может рассчитать начальную (максимальную) цену контракта. Расчет должен быть впоследствии включен в состав контракта.

— А нельзя ли… — по-рабски испросил я. — Нельзя ли просто купить в киоске огурец, и всё?

— Без контракта нельзя. И без тендеров сегодня тоже ничего нельзя.

— Но ведь получается, что и с тендерами ничего нельзя! — попробовал я что-то такое противопоставить нынешней бюрократии, но юрист тотчас оборвал мои протесты:

— Марк Григорьевич, я вам только объясняю во всех подробностях действие 44-го ЭфЗэ. Могу говорить дальше?

— Говорите. Пока я не сошел с ума.

— Рассчитав значение начальной (максимальной) цены договора на огурец, театр должен ознакомиться с опубликованными на сайте Единой автоматизированной системы торгов города Москвы ЕАИСТ публичными офертами. Если условия опубликованных публичных оферт не отвечают пожеланиям театра или таких предложений нет, театру следует обратиться к известному ему потенциальному поставщику с просьбой получить цифровую подпись, зарегистрироваться в ЕАИСТ…

Тут я стал смеяться нервным идиотским смехом. Коротко, минут 40 это продолжалось, пока у меня не началась икота, диалектично переходящая в рвоту. После чего невозмутимый юрист продолжил:

— Зарегистрироваться, повторяю, в ЕАИСТ и далее опубликовать в ЕАИСТ предназначенную для театра оферту, но — без упоминания в ней театра в качестве покупателя огурца — и сообщить номер оферты театру.

Скажу честно, я мало что понимал в этом потоке фантастических слов, но то, что очаровательное слово «оферта» оказалось женского рода, мне почему-то понравилось. А «ЕАИСТ» я с самого начала возненавидел!..

— Узнав номер оферты, — между тем добивал меня юрист, — театр вносит в нее свои данные и направляет поставщику для подписания. Поставщик огурца подписывает предложенный текст и отправляет обратно театру. После подписания проекта контракта театром контракт на поставку огурца будет заключен.

— Все? — спросил я с надеждой на хеппи-энд.

— Нет, не все, — сказал знающий 44-й федеральный закон юрист. — Помимо вышеизложенного театру необходимо обосновать в документально оформленном отчете невозможность или нецелесообразность использования иных способов определения поставщика (аукциона, конкурса), а также цену контракта и иные существенные условия контракта. Вот теперь все.

Некоторые подумают, что это все выдумка. Нет, именно так сегодня работает любой государственный театр, а их в стране, говорят, более 700.

…Премьера состоялась. Артист Голубцов ел на сцене настоящий «живой» огурец. Как он был куплен — секрет фирмы под названием «Театр «У Никитских ворот». Все по закону. Только по закону. По 44-му.

На следующий день ко мне в кабинет вошла реквизитор Галя.

— Марк Григорьевич, для нашего спектакля мы должны купить ручку с колпачком. Артист Сарайкин потерял колпачок.

— Позовите бухгалтера, — сказал я, побледнев как смерть.

— Марина Николаевна в предынфарктном состоянии. Ее месяц не будет на работе.

Тяжко. Ведь Театр «У Никитских ворот» уже больше 30 лет работает каждый день. Но ТАКОГО у нас еще не было!