В Киеве началась партизанская война. Вот только ведут ее не за Майдан, а против него.

Сначала по всему городу начали жечь автомобили. Выбивают стекло, внутрь забрасывают «коктейль Молотова»… Сначала поджигали только автомобили с номерами западных регионов, затем — любые. После проверки, правда, оказывалось, что владельцы машин успели поучаствовать в акциях «Автомайдана» или парковались рядом с улицей Грушевского. По данным киевского ГУ МВД, только в ночь на 30 января сгорело 13 машин.

В субботнюю ночь на горячую линию «Евромайдан-SOS» позвонила женщина, ее разбудил звонок милиционера: «Спускайтесь, ваша машина горит». Как в милиции оказался номер ее мобильного, женщина не знает, зато помнит, что ее останавливала ГАИ, когда она участвовала в акции «Автомайдана».

Парадоксально, но самое безопасное место Киева сейчас — это Майдан. Там нет полиции, все проходы контролирует охрана, и чтобы попасть к штабам оппозиционных партий, нужно показать пропуск раз пять. Риск оказаться задержанным возникает только вне Майдана.

Автомобильные шины, бензин в канистрах, портативные генераторы, дрова — все это постоянно требуется на Майдане, но, найденное в машине на подъезде к нему, изымается обычно со ссылкой на противопожарную безопасность. При этом у водителя оказываются хорошие шансы загреметь в ОВД, где ему будут угрожать делом об участии в массовых беспорядках. По подсчетам «Евромайдан-SOS», сейчас в день «за дрова» задерживают человек по пять. В разгар боев их было 15—20. Почти всех, впрочем, отпускают, но вот номера машин записывают. А машины в городе горят.

Опасным стал запах дыма: им пропитывается одежда каждого, кто проводит на Майдане хотя бы пару часов, и активисты уверены, что у милиции на оппозиционеров теперь нюх.

Журналиста Ефима Дышканта, музыканта и копирайтера Дмитрия Москальца и экономиста Артура Ковальчука задержали ночью 20 января далеко от Майдана. Трое друзей возвращались домой, когда к ним пристала группа «титушек» (провокаторов), и когда Артур Ковальчук закричал «Милиция!», сломали ему нос. Вслед за «титушками» появилась вовсе не милиция, а «Беркут». Отряд спецназа в полной боевой готовности высыпал из микроавтобуса, скрутил трех молодых гуманитариев и отвез в ОВД, где им инкриминировали статью о массовых беспорядках (от 5 до 15 лет) и отправили на два месяца в СИЗО, несмотря на то, что молодые люди вообще не были в этот день на Майдане.

…Апелляция по мере пресечения Дышканта и Москальца была назначена на пятницу. Защита просила освободить активистов под личное обязательство, предоставив исчерпывающие доказательства того, что они вообще не были в эту ночь на Майдане. Прокурор согласился только на домашний арест.

«Подсудимый, вы пишете книгу?» — поинтересовалась судья у Дышканта, видно, сочла творчество отягчающим обстоятельством и отправила его под домашний арест по месту прописки, в Тернопольскую область. Москалец остался под домашним арестом в Киеве, Ковальчук — под домашним арестом, но в больнице.

В тот же день суд отправил под домашний арест (вместо содержания под стражей) еще шесть человек. На Майдане это восприняли однозначно: на время, когда амнистия уже предложена, но еще не подписана, политических заключенных освобождать не спешат, но показывают, что готовы быть снисходительными. Правда, повезло не всем. Есть 32 человека, которые просто пропали.

«Пусть умрет весь ваш род, все ваши дети и матери, дешевые рагули».

Два часа ночи, но в офисе правозащитной организации «Евромайдан-SOS» работают круглосуточно. Звонков пока нет, SMS с проклятиями — единственная новость часа, и правозащитники весело лезут в «Гугл» — узнать, что такое «рагули».

«Евромайдан-SOS» появился в Киеве в декабре на базе Центра гражданских свобод и работал, примерно как российский «ОВД-инфо». Здесь искали людей по отделениям милиции и больницам, находили адвокатов (сейчас в базе организации их 110), координировали тех, кто хочет привезти на Майдан дрова и одежду. Теперь здесь в основном помогают задержанным (их уже почти 300) и ищут пропавших. В изначальном списке их было 110, теперь осталась четверть, и это только те, чьи друзья и родные уверены, что человек не в запое, не сбежал от семьи, не уехал по делам, а действительно попал в беду. Предчувствия у правозащитников самые мрачные. После гибели активиста «Автомайдана» Юрия Вербицкого, избиения и пыток Игоря Луценко и Дмитрия Булатова в Киеве не верят, что люди могут пропасть просто так. В лучшем случае они обнаружатся в СИЗО или в закрытых больницах — тоже как задержанные.

Известный киевский врач и активист Ольга Богомолец, координирующая работу всей медицинской службы Майдана, запросила у МВД списки задержанных, находящихся в больницах при СИЗО. Держу в руках 50 с лишним листов, где перечисляются травмы (в основном переломы, ушибы, выбитые глаза и ожоги) и больницы, в которых находятся пострадавшие. Не сразу понимаю, в чем странность списка. Потом замечаю, что фамилий в списках нет. Только порядковые номера и характер травм.

Мы сидим в машине на проспекте Бажана. Позади меня на сиденье с трудом помещаются трое мужчин: налокотники и наколенники занимают много места, каски класть некуда. В джипе за нами — вторая группа охраны. Впереди в машине с выключенными фарами — двое мужчин, вызывающих беспокойство: вдруг менты? Метрах в двухстах от нас — вход в клинику «Борис», где лежит один из лидеров «Автомайдана» Дмитрий Булатов, ради которого мы здесь.

— Пацаны, выходим, — раздается по рации: просто кто-то из вышедших на разведку охранников увидел, что у входа в больницу вдруг образовалась толпа. Люди высыпают из машин, разминая ноги и натягивая на лицо маски. Мимо по дороге проходит под руку пара пенсионеров. Пожилая женщина поднимает глаза, видит мужчин с закрытыми лицами и дубинками, но не пугается, а негромко произносит: «Ребята, а вы знаете, что там, позади больницы, еще один выход есть?»

Тревога оказывается ложной: толпа у входа оказалась состоящей из журналистов, зевак и жителей соседних домов, которые принесли для охранников больницы вареники, сало и борщ.

…Дмитрий Булатов нашелся вечером в четверг. Лидер движения «Автомайдан» пропал 22 января, в ночь, когда «Беркут» напал на колонну участников «Автомайдана». Тогда много людей, в том числе оператор Lenta.ru, были избиты, а Булатов просто исчез. Следующие восемь дней его искали всем Киевом, пока в четверг он не позвонил из села Вишенки Бориспольского района. Уже в Киеве рассказал, что его держали в подвале и пытали: били, отрезали часть уха, порезали скулу, распинали, пробив ладони и ступни… По его словам, люди, «говорившие с русским акцентом», пытались узнать, кто финансирует «Автомайдан». Через восемь дней его выбросили из машины в лесу, он пешком добрался до села Вишенки и долго стучался в дома, прежде чем его пустили позвонить.

Булатова отправили в клинику «Борис». А вечером в пятницу туда ворвалась милиция. Как рассказал мне присутствовавший при этом депутат от партии «Батькiвщина» Николай Княжицкий, около шести вечера вокруг клиники появилась большая группа милиционеров. Несколько сотрудников МВД, прокуратуры и СБУ прошли внутрь, чтобы, как они объяснили, «провести следственные действия» прямо в реанимации. Ордер они не предъявляли, хотя позже МВД Украины объявило, что Булатов и еще несколько лидеров «Автомайдана» объявлены в розыск.

Пока врачи писали письменный отказ выдать Булатова следственным органам, к входу в клинику съезжался народ. Вскоре там собралась небольшая толпа из активистов Майдана, журналистов, приехавших на помощь оппозиционных депутатов украинской Рады и больше десятка молодых людей в касках, с закрытыми лицами и деревянными дубинками. Стоящие на Майдане «сотни» отправили их к больнице как дополнительную гарантию, что Булатова не арестуют. Сменяясь, охрана дежурит у больницы всю ночь.

Самое время для слухов. В них есть переполненные морги, крематорий на Банковой, где день и ночь жгут трупы, и холмы вокруг Киева, где «еще неизвестно сколько трупов по весне найдут». И среди этих слухов все чаще начинает звучать слово «Россия».

Еще 26 января депутат от «Батькiвщины» Андрей Парубий заявил, что в Украину прибывает тысяча российских спецназовцев, которых должны «бросить на Майдан», и пресс-служба партии попросила журналистов взять под контроль аэропорты «Жуляны» и «Гостомель», куда он якобы должен прилететь. В Доме профсоюзов меня отвел в сторону немолодой мужчина и очень настойчиво и страстно рассказывал про гостиницу, где якобы поселился российский ОМОН. Кто-то говорил, что стиль «Беркута» стал похож на стиль чеченского спецназа, другие рассказывали про русскую ФСБ, якобы помогающую украинской. Фраза Дмитрия Булатова про людей «с русским акцентом», как спусковой крючок, запустила эту тему. И вот уже связанные с Россией страхи проговаривают вслух все чаще, и начинает вырисовываться образ врага. В пылу сражений было не до того.

…Вспоминается, как в 2004 году Юлия Тимошенко распространяла слухи о вооруженном российском спецназе, охраняющем резиденцию президента Кучмы.

— Во-он туда посвети. Да левее, левее, тебе говорят!

Тонкий зеленый луч лазера врезается в башенку на крыше Национальной академии наук на улице Грушевского, скачет по ней несколько секунд и упирается в большое окно.

— Ну видишь? Да твою-то мать, гляди, слева!

Отряд из нескольких мужчин в касках и полном обмундировании срывается с места, словно дети, играющие в зарницу.

— Снайпера запалили, — спокойно поясняет мне Саша из города Коломыя и поправляет бревно в костре.

Полночь, на пятачке между двумя баррикадами на улице Грушевского горят костры, пахнет дымом и супом, где-то за предыдущей баррикадой нежный женский голос выводит украинскую мелодию, а за следующей мерзнет «Беркут». Подъем на баррикады отполировали тысячи ног, и не важно, что последнюю неделю это делают в основном фотографирующиеся туристы или читающие свои стихи поэты: охрана у баррикад стоит круглосуточно, вход — только по пропускам, и пока мы сидим у костра, люди в шлемах и масках обыскивают очередных посетителей.

При виде костров, армейских палаток, часовых в шинелях и валенках вспоминаются фильмы о Гражданской войне. Вероятно, многие обитатели Майдана подсознательно копируют исторические образы, и сейчас, когда не надо воевать, ведут себя и говорят, как киноперсонажи, обобщенные абстрактные революционеры на баррикадах. При этом все они уверены, что перемирие ненадолго, Майдан могут начать штурмовать в любой момент, и никто отсюда не уйдет.

— Наступила не то чтобы усталость, но отрешенность и готовность к неприятностям, — говорит волонтер «Евромайдан-SOS» Виталий Селюк. — Как у сотрудника морга: вон еще один труп привезли… При этом все понимают, что, если мы уйдем сейчас, наше место займут и мы не вернемся. Украинцы поднимаются раз в 10 лет, и сейчас все понимают, что нужно стоять до конца. Мы все сейчас — как тот мужчина, который жил на Майдане, простудился, отказался уходить с баррикад — и умер в больнице от воспаления легких.