Операторское

Власть — это царь, считалось искони, иль президент с бескрайним аппаратом... А я хочу сказать, что в наши дни главнее всех мобильный оператор. Он может защитить от благ и скверн, от подвига, а равно от подвоха: эпохой созиданья был модерн, а постмодерн — посредничья эпоха. Тогда был меч, а нынче важен щит. Мы можем вякать сколь угодно громко — но если оператор отключит, то хрен нас кто услышит, за щитом-то. Мы можем повторять, что власть слепа, — но в ней ли дело? К счастью ли, к несчастью, — мобильных операторов толпа стоит меж нами и любою властью. Тут важно быть посредником, мостом. Всевластен не хозяин скотобазы, а тот, кто положил ему на стол старательно настриженные фразы. Трансляторы, верховные чины! Обогащенье ваше не случайно: мы где-то есть, но мы отключены решением верховного билайна. Я не к тому, что лидер сверх-умен и сверх-гуманен: нет, ни в коем разе; решает — он, но думает — не он, а некое подобье сверхминсвязи. Зачем губить свободную печать? Творцов у нас давно не опускали — да и к чему? Транслятор отключать — куда надежней, чем душить носками. Посредник незаметен, мелковат, конкретно никому не интересен — и главное, ни в чем не виноват. «Тут чисто бизнес», — скажет чисто Лесин, и будет прав, хоть бей об стену лбом, хоть с телебашни пылко дербалызнись... В любом конфликте, в случае любом идей давно не видно. Чисто бизнес. Обрежешь в нужный час любую нить — и баста. Соловья не кормят басней. В сегодняшней России надо быть транслятором. Оно и безопасней.

Но тут я прерываюсь: Боже мой! Завешен смогом, в облаке упрятан, — меж Господом и нашею страной какой-то есть мобильный оператор. Посредников незримый легион там поглощает звуковые волны, молитв российских не доносит он, а только рапортует: всем довольны! Зачем решать земные их дела? Подкатывает сладостная леность. «А как там Русь? Пока не померла?» — «Похрюкивает, вашество, заелась!». Который год они не слышат нас, — у их глушилок мощности хватает; но горестней всего, что Божий глас опять-таки до нас не долетает. Бывалоча, еще в СССР, где тоже было муторно и вязко, — доносится сюда из высших сфер то музыка, то рифма, то подсказка... Господь нередко с нами говорил, и каждый мог рассчитывать на сверку, — а нынче только патриарх Кирилл, и непонятно, есть ли что-то сверху. Закатный блеск подернулся золой, звезда мерцает тускло и убого. Нет, не война меж небом и землей, а пелена сплошная, вроде смога, и сам Господь как будто ни при чем. Обрезаны связующие нити.

— О Господи!

— Ваш номер отключен. Хотите — оператора смените.

За что? Мы не платили по счетам? Не слушались тебя? Надежда тает. Сменили бы — но кажется, и там таких же операторов хватает. «Нет сил моих. Мне видеть невтерпеж, как белизну забрасывают грязью»...* Похоже, оставался только дождь меж небом и землей последней связью; он тоже применялся к временам — по капельке, отнюдь не из брандспойта, — но кое-как просачивался к нам и приносил с собой озон какой-то. Когда под ним по улице идешь — то как-то вспоминаешь смысл и цену...

Но оператор отключил и дождь.

О Господи! Убей его об стену.

_______

*Шекспир.