«Приморские партизаны» не признали вину в убийствах

Двое «партизан» — Александр Сладких и Андрей Сухорада — погибли в июне 2010 года при штурме квартиры в Уссурийске (по официальной версии, покончили с собой). На скамье подсудимых — шестеро: братья Александр и Вадим Ковтуны, Владимир Илютиков, Максим Кириллов, Роман Савченко и Алексей Никитин. Их обвиняют более чем в 30 преступлениях, наиболее тяжкие — убийство двоих сотрудников милиции во Владивостоке и Дальнереченском районе Приморья, а также четверых наркодельцов в Кировском районе. «Партизаны» четвертый год содержатся в СИЗО Владивостока.

В среду подсудимые выступили в Приморском краевом суде с последним словом. В клетке — шестеро молодых парней, одеты и причесаны опрятно, даже не без некоторого щегольства; обычные пацаны с владивостокских улиц. Говорили, что некоторые из них в тюрьме приняли ислам, и в начале судебного процесса двое были с бородами, но сейчас все гладко выбриты. Коллегия присяжных — в основном немолодые женщины. «У меня не было задачи делать политический процесс, но протестные проявления вызвали достаточно большую поддержку населения России. Хотим мы этого или не хотим — процесс уже вошел в историю, и я хотел бы, чтобы своим правильным вердиктом вы тоже вошли в историю», — обратился к присяжным адвокат Романа Савченко Александр Смольский.

Выступая с последним словом, никто из подсудимых не признался ни в одном из убийств. Вадим Ковтун и Алексей Никитин (оба были задержаны намного позже, чем основные фигуранты дела) наотрез отрицают свою причастность к инкриминируемым им деяниям. «Мне не в чем признаваться и оправдываться, я не совершал противоправных действий, в которых меня обвиняют. На меня навесили ярлык «приморского партизана», но я совершенно другой человек — у меня семья, друзья, работа, дочь растет без отца три года. Вот что меня интересует, а не какое-то партизанство», — заявил Вадим Ковтун. «Вот уже три с половиной года я сижу в тюрьме ни за что. За это время я был лишен самого важного в моей жизни — рождения моей дочери, шагов ее первых. Также был лишен здоровья, которое мне не вернут ни гособвинение, ни судья. Я не доверяю ни прокурору, ни судье. Я доверяю вам, уважаемые присяжные, свою судьбу и судьбу своей семьи. Я невиновен», — заявил Никитин.

Максим Кириллов несколько туманно сказал: «Я виноват в том, что вынужден был прибегнуть к методам, мне несвойственным, но я никого не убивал». По словам Кириллова, вина каждого из подсудимых «раздута» следователями и оперативниками: «Чтобы не поднимать к саммиту АТЭС проблему с наркотиками, которая охватила весь Приморский край, из нас сделали бандитов. Сейчас я понимаю: даже если бы мы нашли неопровержимые доказательства причастности милиционеров к изготовлению и реализации наркотиков, этой информации не дали бы распространиться…»

Илютиков признал, что стрелял по милицейскому УАЗу, но заявил, что и он никого не убивал. Савченко признался в одной краже и добавил: «На следствии я оговорил себя и других участников. Те показания не соответствуют действительности».

Выступление Александра Ковтуна (именно его вместе с Сухорадой считают основателем банды) отличалось от остальных: «Я хотел отомстить кировским сотрудникам милиции. Будучи сбит с пути Сухорадой, я где-то стал свидетелем, а где-то соучастником эпизодов, где пострадавшими являются другие, не кировские сотрудники милиции. Прокуратура заявляет, какие мы плохие — у женщины-таксиста машину забрали… Они правильно говорят. За этот эпизод мне даже больше стыдно, чем за то, что я в Уссурийске отстреливался и ранил сотрудника… Прокуратура говорит, что мы выбрали тактику отказываться от всего и валить на покойных. Я лично не отказывался от того, что совершил. Перестрелка с ДПС в Хвалынке — я стрелял, не отрицаю, готов понести наказание. То же самое — по Уссурийску. Шел взаимный огонь — что в Хвалынке, что в Уссурийске. По мне тоже стреляли. Я ранил сотрудника, но никого не убил. За то, что я сделал, — готов отвечать».