Черное сердце

«Слушай, какой идиот купит желтую машину?!» — внезапно взорвался господин, сидевший напротив. Он говорил по телефону с приятелем, расписывая недостатки своего начальства. «На площадках всего машин восемьсот! Из них черные — треть, если не меньше! И тут закупаются желтые «Пассаты». Где они взяли это говно?! Это же банкротство к концу года!» Я вышел из вагона со смешанными чувствами, среди которых выделялась ностальгия по нашей старой светло-желтой «Пежо». Год назад мы с женой заменили ее на белую, не найдя подходящего цвета в линейке более вместительных машин.

Все пять лет, пока мы ездили на желтой машине, владельцы аналогичных редкостей радостно сигналили нам при встрече. Это было такое братство. Вернее, сестринство, поскольку на моей памяти мужчина за рулем желтой машины встретился трижды. Два раза это был «Хаммер» цвета яичного желтка. Боюсь ошибиться, но в сочетании с размерами бронетранспортера повышенной комфортности такой цвет выглядел не менее угрожающе, чем все остальные, разве что выдавал претензии владельца на некую эксцентричность. Тогда как абсолютное большинство предпочитает черный. В 2012 году он опять всех обогнал по статистике продаж автомобилей. Наверняка обгонит и в этом.

Популярная психология любит воспроизводить разные общие места о мрачности, закрытости черного цвета, предупреждать о том, что черный драпирует скованного, неуверенного в себе человека. Напрасный труд. Побеждает интерпретация черного как цвета глубины, веса и власти. Психоанализ остается за бортом: все и так умные, запудрить мозги себе никто не даст. Черная машина с черным кожаным салоном. Не обязательно черный костюм, который у одних ассоциируется с охраной президента, у других — со свадьбой, у третьих — с оркестровой ямой. Есть другая черная одежда — стильная и разнообразная по фасону.

Модные журналы и передачи по ТВ могут сколько угодно надрываться, призывая что-то с чем-то комбинировать, но черный с черным — это наш выбор, наша неповторимая индивидуальность, знак автономии, самодостаточности и целеустремленности. Часто это отсутствие выбора — чтобы отвязаться от самого себя. Зато беспроигрышное. Черное — эффект(ив)ный фейк, цветовой джокер. Вспомним черные кресла настоящих руководителей. Их же черные ручки и черные телефоны. Такие из последних сил покупают юные менеджеры и торговые агенты, потому что как иначе? Черный кафель в строительном магазине — выбор сильных. Элитный, черный, местами поседевший унитаз так и просится в ваш санузел, если вы солидный, успешный, состоявшийся человек.

Согласно физике цвета, черный втягивает в себя остальные цвета, наподобие той самой космической дыры, из которой не исходит свет и, следовательно, невозможно достичь удаленного наблюдателя. Это густая пустота, тяжелое ничто. Конечно, цвет российского успеха не всегда однозначно плох, тут бездна смысловых оттенков. Он полезен в снегах, которые держатся в наших широтах вдвое дольше зелени. Еще он усиливает чувство защищенности, будучи во многих традиционных культурах соотнесен с материнским лоном. Но чего у черного не отнять, так это внешней трансляции напряжения и постоянной готовности к атаке.

Черный нападает, защищая то, что внутри. Это слабый с настойчивой потребностью в демонстрации силы. В первую очередь из страха будущего, людей и самого себя. В черной машине, раздраженно распихивающей в пробке всех (в том числе таких же черных), сидит не важно какое тело, внутри которого — маленький человек, охваченный страхом и ненавистью. Слишком далеко все зашло, а что делать дальше, по большому счету неизвестно. И поэтому — прочь с дороги, всех урою!

Успех стоит дорого. Неизвестно, кто это придумал, но все это знают и ведут себя соответственно. Черный цвет — воплощенная инвестиция в солидность и власть, которая сама часто и растеряна, и дезориентирована, и — самое главное — очень одинока. Люди в черных машинах сентиментальны, они плачут под плохие песни, но тут же могут кого-нибудь укусить. Возможно, потому, что в глубине души понимают, что песня плохая, а из машины придется рано или поздно выйти.