Что будет дальше с законом о реформе РАН и, соответственно, с самой академией? Об этом мы беседуем с президентом Российской академии наук, кавалером ордена Почетного легиона, членом Европейской академии наук академиком Владимиром Евгеньевичем Фортовым.
Что будет дальше с законом о реформе РАН и, соответственно, с самой академией? Об этом мы беседуем с президентом Российской академии наук, кавалером ордена Почетного легиона, членом Европейской академии наук академиком Владимиром Евгеньевичем Фортовым.
— Что вас не устраивает в проекте реформы РАН, предложенном Министерством образования?
— Российская академия наук превращается в клуб ученых, которые должны давать советы нуждающимся. Это больше не исследовательская организация. Научные институты, которые раньше входили в Академию наук, передаются некому бюрократическому органу, который называется Агентством научных институтов. То есть руководят ими в этом случае уже бюрократы.
РАН в ее классическом виде, в котором она существовала до последнего времени, ликвидируется. Возникают новые структуры, похожие на клубы интересов. Предполагается объединить три академии — большую Академию, Академию сельского хозяйства, Академию медицинских наук — в одну. Члены-корреспонденты этих академий становятся членами большой Академии. Мы возражали против этого всегда. И когда это не было поддержано научным сообществом. В конце концов, состоялось несколько важных встреч с президентом Российской Федерации, который взял управление этим процессом на себя. Многие наши замечания были учтены. Но не все. Было принято такое решение — третье чтение проводится не одновременно со вторым, а произойдет в сентябре. К тому времени будут согласованы поправки.
— Кто будет вырабатывать поправки? Ученые? Чиновники? Все вместе?
— Академия наук создала рабочую группу юристов и специалистов по управлению наукой. В ближайшее время мы отдадим свои предложения для того, чтобы они были рассмотрены в Думе и так или иначе оценены.
— Вы руководите этой комиссией. А кто входит в ее состав?
— Он еще не до конца сформирован. Но туда уже вошли несколько наших вице-президентов, ученый секретарь, наши экономисты, разбирающиеся в юридической стороне дела.
— Какие пожелания Академии не были учтены?
— Изменения, которые делают ситуацию более прозрачной, необходимые для продолжения научной работы. Будут ли они услышаны? Не знаю. Мы работаем над этим вместе с фракциями Госдумы.
— В пору радикальных реформ вы были министром науки. Сейчас правительство на словах отказывается от мер «шоковой терапии», а на деле применяет их к науке. Почему такое происходит? Такого не было и при Ельцине.
— В то время был уважительный конструктивный диалог между академическим сообществом и руководством министерства. Сегодня такое понимание сторонами потеряно. Вместо того чтобы обсудить предлагаемые реформы, сопоставить точки зрения и найти приемлемый вариант, выбран ломовой способ, который возмущает научное сообщество.
— Как реагируют ваши зарубежные коллеги на это?
— Реакция очень бурная. Иностранцы не понимают, зачем это делается. Это ведет к разрушению Академии наук. Мы против этого. Нас поддержал и президент, и председатель Думы.
— Ученые из РАМН и Российской академии сельскохозяйственных наук ваши единомышленники?
— По информации, которой я располагаю, на нашей стороне многие ученые из этих академий.
— В интервью газете «Известия» глава Министерства образования Дмитрий Ливанов заявил, что члены РАН тоже принимали участие в подготовке реформы. Вы согласны с этим утверждением?
— Ситуация, по-моему, сложилась неприличная, потому что мы не можем найти в РАН тех, кто писал этот закон. Мы не знаем сотрудников Академии, которые писали этот возмутительный документ.
— Как сложится третье чтение, на ваш взгляд?
— Мы обсуждали это с президентом России и с председателем Государственной думы. Если те дополнения, которые мы представим в ближайшее время, потребуют возвращения ко второму чтению, то это будет сделано. Я не вижу ни у президента, ни у председателя Думы желания навредить науке. Я надеюсь, мы найдем компромисс.
Спасибо, теперь на почту вам будут приходить письма лично от редакторов «Новой»