Большая ставка

Если большую часть 2012 г. Кремль преимущественно посвятил организации оголтелой думской истерики, то с конца 2012-го главными героями политической сцены стали Следственный комитет, стоящий за его спиной чекистский клан и группа пропагандистской поддержки этого силового комплота в лице Центрального телевидения и холдинга Габрелянова.

Первым эпизодом стала, пожалуй, отставка Сердюкова в октябре 2012 г. Причем главным событием была не сама отставка, но ее стилистика. С могущественным министром обошлись беспощадно, демонстративно унизительно, как со злейшим врагом, а утечка оперативной съемки играла роль обвинительного заключения. В октябре же вышла «Анатомия протеста-2», преподносившая события 6 мая как часть международного антиправительственного заговора и ставшая сигналом к расширению репрессий по «болотному делу». Активно готовилось в конце 2012 г. «дело Навального», возобновленное после речи Бастрыкина, выдержанной в духе сталинских наркомов. Следующий этап относится к февралю 2013 г.: именно в февральском выступлении на коллегии ФСБ Владимир Путин лично объявил войну гражданским организациям, а Следственный комитет активно разрабатывал «дело экспертов» и начал раскручивать «сколковское дело».

Если суммировать эти разнородные события в одной фразе, то можно сказать, что в конце 2012-го — начале 2013 года власть в стране окончательно перешла к силовикам, которые с этого момента полностью определяют тактику, стратегию и стилистику действий Кремля на внутриполитической сцене.

Логика перечисленных событий останется, однако, нам непонятной, если мы будем смотреть на них как на борьбу силовой клики с протестным движением и либеральными общественными устремлениями. И, наоборот, все встанет на свои места, если мы призовем на помощь демона конспирологии и оптику шекспировских драм.

Сюжет, кажется, и вправду по-шекспировски грандиозен и прост. Владимир Путин тяготится договоренностями, которые связывают его с Дмитрием Медведевым. За лояльное и точное выполнение роли местоблюстителя Медведеву был обещан премьерский пост и повторное преемничество. И формально Владимиру Путину не в чем упрекнуть своего протеже. Г-н Медведев изображал, когда надо, клоуна, чтобы не стать слишком убедительным в роли либеральной альтернативы Путину, безропотно отдал кресло, несмотря на то, что по рейтингам к осени 2011 г. догнал его и имел все шансы выйти вперед (рейтинг Путина неумолимо снижался). И даже теперь, перед лицом жестокой атаки, Медведев стоически держится тише воды.

Однако Владимир Путин никогда не сможет, кажется, простить Дмитрию Медведеву того заметного разочарования, с которым восприняли элиты и общество весть о его, Путина, возвращении в Кремль. Парадокс заключается в том, что, несмотря на демонстративное политическое безволие Медведева, в целом сформулированная им повестка мягкой модернизации в значительной степени остается точкой потенциального консенсуса общества и элит. И дело не в Медведеве, а в произнесенных им словах, вошедших в резонанс с общественными ожиданиями и предопределивших резкий диссонанс путинского возвращения на политический подиум.

Владимир Путин ищет способ освободиться от обязательств перед Дмитрием Медведевым, который не дает ему к тому поводов. Чтобы разрешить эту проблему, окружение Путина составило заговор. Точнее — антизаговор, но это и есть любимый тип заговора конспирологов: они приписывают «заговор» оппоненту, что и становится оправданием превентивного удара и уничтожения бывшего соратника (примерно так же, кстати, в 2003 г. был придуман «заговор Ходорковского»).

Опорные точки придуманного «медведевского заговора»: московские митинги — Сурков — «Сколково» — либералы в правительстве — экспертиза «дела Ходорковского» — выход Ходорковского из тюрьмы — плюс НКО в качестве агентов Запада, призванных в нужный момент организовать массовые протесты, результатом которых станет возвращение Медведева в качестве компромиссной фигуры.

Истинно шекспировский парадокс: Владимир Путин сам, кажется, придумал некогда Медведеву роль псевдо-Ющенко, но, обескураженный кризисом своей харизмы, теперь сам же и поверил в нее. Так или иначе, идея медведевского заговора выглядит для него, как говорили интриганы XVIII века, «удобной дверью». К тому же идея заговора восстанавливает комфортную для Путина картину мира: это не люди разочаровались в нем, это внутренние и внешние кукловоды вывели людей на улицы, преследуя свои цели.

Ревность Путина подкрепляется решимостью силовой группировки, которая совершенно справедливо увидела в медведевской повестке реальную угрозу. Потому что за покровом всякой словесной шелухи основным пунктом «медведевского консенсуса», по сути, является мысль о необходимости прекратить разгул опричной армии, получившей мандат неприкосновенности еще на первом «деле ЮКОСа» и разросшейся до адовых размеров к началу 2010-х гг. Возросшая экономическая неопределенность и разочарование в Путине российского обывателя, доверие которого долгое время оставалось охранной грамотой силовиков, требуют замены Медведева на нового преемника. Преемника, который должен быть популярен у бюджетников и жителей периферии и ни одним намеком не соответствовать тому новому политическому запросу, который проявил себя на московских площадях 2012 года.

Заговор против мнимого заговора — это не просто конспирология. За шекспировской коллизией легко прочитывается системное политическое содержание. Вглядимся в суть так называемого «дела экспертов», подробности которого ошарашили публику в последние дни. Группа юристов и экономистов написала по заказу Медведева заключение по второму «делу ЮКОСа». Теперь их пытаются обвинить по уголовной статье — «воспрепятствование правосудию» (ст. 294). Как это часто бывает, фальсифицированное обвинение является, по сути, отражением обвинения реального. Потому что в Уголовном кодексе кроме статьи 294 есть также статьи 299 («привлечение заведомо невиновного к уголовной ответственности»), статья 303 («фальсификация доказательств»), статья 305 («вынесение заведомо неправосудного приговора»). Эти статьи применимы ко всем организаторам второго «дела ЮКОСа», и экспертиза по делу Ходорковского — весомый аргумент в пользу этого.

«Дело экспертов» — это, по сути, выяснение вопроса о том, кто должен сидеть: те, кто фальсифицирует уголовные дела, или те, кто противодействует этому. И вся цепь событий последних шести месяцев — это жестокая схватка по поводу права силовиков сажать тех, кто им не угоден, под любыми предлогами и не заботясь о правдоподобности доказательств, схватка по поводу утверждения новой тюремно-политической нормы, которая, по замыслу силовиков, будет определять ландшафт российской жизни в обозримом будущем. Это и есть большая ставка.