Под Кима

То с тобой символика, то с тобой истерика, То «МК» твой злейший враг, а то опять Америка, То распад Миронова, то отель Исаева — Чисто цирк для всей страны, где Путин импресарио. Пехтин угрызается, Жири огрызается — Хуже, блин, чем наш КС, хотя там тоже задница. Ах, не со Столыпиным, что прославлен заново, — Я могу тебя сравнить с репризами Хазанова, С Шуровым—Рыкуниным, с Ширвиндтом—Державиным — Все условья, чтоб погнать, когда запахнет жареным!

Все балласты скинутся. Все узлы развяжутся. Это будет сильный ход, хотя последний, кажется. Запад заволнуется, взглянет недоверчиво — И Навальному сказать на это будет нечего! Сразу рейтинг Путина закрепится намертво — Все же чувствуют давно, что лучше без парламента! Подберутся партии вида очень странного — Кургиняна во главу, а может, Залдостанова. Ни квартиры в Англии, ни домов в Германии — Только клацанье зубов, обсессии и мании.

Вот когда заплачем мы по тебе, красавица. Будем хлюпать и стенать — а что еще останется? Мир стремится к худшему. Страшен стал пейзаж его. Те лишь тырили бабло — а эти жрут нас заживо! Я всегда сочувствую за борта бросаемым. Даже Гусев, может быть, обнимется с Исаевым! Все они покажутся милыми и слабыми. Между прочим, говорят, что точно так и с бабами: Все по Баратынскому, а точней, по Тютчеву. Если мы меняем что, то никогда не к лучшему. Так иди же ты ко мне, моя подруга грустная, Я хочу тебя обнять, как Исаев Гусева!