Слежку за собой депутат и издатель оппозиционной газеты «Новые колеса» Рудников из Калининграда обнаружил еще год назад. Постепенно привык. Но когда один из топтунов заявился домой с предложением сделать ремонт, взял деньги и не выполнил работу, терпение Рудникова лопнуло...
Это не мания, а просто констатация условий труда на госслужбе и в большом бизнесе. Серьезные разговоры проходят только очно. Где-нибудь на воздухе. И никаких мобильных телефонов с собой… Что телефоны прослушиваются, а наружное наблюдение ведется круглосуточно — уже давно не откровение для элит. Даже если и не существует на самом деле никакой прослушки и наружки, большинство крупных чиновников твердо уверены, что они под колпаком.
Возмущаться по этому поводу не принято. Тем более поднимать шум, да еще и жаловаться. Не жалуются даже оппозиционеры. Со слежкой смирились настолько, что силовики могут уже, не опасаясь, работать в открытую. Вступать с объектом в контакт, беседовать о жизни, жаловаться на низкую зарплату в конторе и делать ему в квартире ремонт. Случай калининградского депутата и издателя знаменитой газеты «Новые колеса» Игоря РУДНИКОВА — один из таких.
Из дома на работу, на встречи и праздники, в гости к маме и назад домой Рудникова сопровождали одинаковые машины с непримечательными лицами внутри. Может быть, Рудников терпел бы и дальше, если бы время от времени лица менялись, а одинаковые машины не парковались бы вплотную к его окнам, дымя во дворе выхлопными газами. Может быть, Рудников даже списал бы все на переутомление и пошел к доктору, если бы один из сотрудников не явился однажды к нему сам и не сообщил, что кроме прочего занимается еще и ремонтом. Подрабатывает. «Зарплата у нас сами знаете, какая, — говорил сотрудник по фамилии Поляк, оставляя визитку. — Так что если нужен ремонтик в квартирке, обращайтесь. Быстренько и недорого». И даже в этом случае Рудников не расстроился, а — наоборот. Позвонив по номеру, договорился с сотрудником Поляком произвести замер жилплощади и составить смету. «У мамы в квартире посыпался потолок, а тут такой вариант», — подумал Рудников.
Поляк приехал с рулеткой. Выравнивание и покраска потолка, плинтуса, замена батарей — сотрудник пообещал уложиться в две недели и всего за 100 тысяч.
— Ударили мы по рукам, — вспоминает Рудников. — Прошел месяц…
Поляк объяснял, почему процесс затягивается: он никак не может согласовать замену батарей с ЖЭКом, а все остальное — готово. Попросил еще 50 тысяч.
— И так могло бы тянуться вечно, — говорит Рудников. — Но мне однажды позвонили соседи и сообщили, что вместо рабочего шума из квартиры доносятся оханья, женские крики и звон бутылок.
Издатель «Новых колес» поехал в квартиру матери и обнаружил, что ремонт едва начат. А независимый эксперт оценил произведенные работы всего в 40 тысяч. «Но Поляк, взяв в общей сложности 180 тысяч, заявил, что возвращать средства не намерен», — вздыхает Рудников.
Это стало последней каплей. Рудников написал в своей газете заметку о мошеннике-силовике. А Поляк написал на депутата и издателя заявление о клевете и отнес его в полицию.
Мы сидим у Игоря Петровича в кабинете. На столе у него лежат яблоки и хурма.
— Это же… мать их…что такое! — выпалил обычно рассудительный и тактичный Рудников. — Они за мной следят, подслушивают, да еще и с ремонтом нае…!
Тридцатого января Игорь Рудников не выдержал и написал прокурору области открытое заявление о слежке. Новость о бесцеремонных и циничных силовиках облетела всю страну.
Из редакции мы идем в суши-бар напротив. Я предлагаю пойти куда-нибудь еще, но коллега решительно настаивает: проверенное место. Ловлю провожающий до самого суши-бара взгляд крепкого рудниковского помощника Эдуарда. Заходим внутрь, Рудников машинально оглядывается, быстро осматривает публику вокруг. Наконец, садимся… Потом я замечаю, что вся его редакция увешана видеокамерами. У дверей — охранник. А помощник Эдуард оказывается бывшим спецназовцем.
Несколько лет назад Рудников пережил покушение — в подъезде его до полусмерти избили газовым ключом. На лысом виске депутата и журналиста — приличного размера шрам.
Уже четыре года он передвигается только в сопровождении Эдуарда, мастера по кунг-фу и дзен-буддиста. Эдуарду нравятся статьи Латыниной и некоторые идеи толстовства. Очень спокойно и лапидарно он выделил в своей работе главное.
— Конечно — непротивление злу насилием, — говорил мне Эдуард. — Но в случае с Игорем Петровичем эффективнее кунг-фу. Раз-раз!
Демонстративное преследование оппозиционеров и журналистов в Калининграде вообще считают инициативой нынешнего губернатора Цуканова. С его назначением Кремль решил навести порядок в распоясавшемся западном регионе. Но выбор кандидата стал для области неожиданным. Два года назад вопреки воле «Единой России», которая выдвигала на второй срок Георгия Бооса, Медведев неожиданно затребовал новых людей (Боосу поставили в вину те самые митинги 2010 года). Но в списке запасных кандидатов значился только мэр Гусева Николай Цуканов, известный в регионе махинациями вокруг квартир для военнослужащих, но на тот момент неведомая фигура для Москвы. Цуканова вызвали к Суркову, затем к Медведеву. Никто не знает подробностей встречи, никто не знает, чем так приглянулся гусевский мэр Дмитрию Анатольевичу. Но спустя два дня технический кандидат стал губернатором. Оппозиционные силы с тех пор не смогли провести в Калининградской области ни одного санкционированного митинга. А на местные неподконтрольные СМИ посыпались проверки.
В отношении Игоря Рудникова областной центр «Э» начал проверку «на предмет подготовки массовых беспорядков». Издателя на беседы вызывал к себе старший опер по борьбе с экстремизмом Шмаков. Он же, по данным рудниковского источника в полиции, завел на журналиста дело предварительной оперативной проверки (ДПОП подразумевает слежку). Я пытался встретиться со Шмаковым, но капитан несколько дней не брал трубку мобильного. Тогда я отправился к нему в офис, но вместо старшего опера ко мне вышел его шеф, замначальника областного центра «Э» Денис Давыдов. Мы расположились в актовом зале. Давыдов гостеприимно предложил мне занять третий ряд, а сам сел в первый. На вопрос, ведется ли в отношении Рудникова ДПОП, — Давыдов отвечать отказался.
— Мы очень хорошо относимся к Игорю Петровичу, — сказал Давыдов. — Как и ко всем оппозиционерам. Но зачем нам следить за ними? Думаете, нам заняться больше нечем?
— Думаю, да.
— Мы боремся с экстремизмом и предотвращаем террористическую угрозу! — Давыдов обиделся. — Или спокойствие нас и наших семей — ненужная работа?.. Вот вы говорите, Цуканов нам его заказал. А я даже ни разу не видел нашего губернатора. Только по телевизору.
— Это вы у Пелевина, — спрашиваю, — начитались?
— К сожалению, — вздохнул Давыдов, — не всех местных журналистов читаю. Как, говорите, у него фамилия?
А потом еще долго и гордо Давыдов рассказывает мне о том, какой особенный это край — Калининградская область. Что «подходы, как в центральных регионах» здесь не работают, а население куда сознательнее москвичей и петербуржцев. Насчет населения — вполне может быть, а вот с подходами Давыдов, как и с Пелевиным, что-то напутал.
В городе чище, чем где бы то ни было в стране, и почти не гадят. А 70% его населения ни разу не были в «большой» России, зато активнее москвичей путешествуют по Европе (60% выезжают из страны свыше 3 раз в году). У центральных каналов, как и «Единой России», здесь совсем тоскливые рейтинги, зато в полумиллионном городе издаются сразу три зубастые независимые газеты. Все они — выгодные коммерческие проекты. И государству нечего предъявить этой территории. Оно не может ответить на ее запросы, предлагая те же условия, что и другим территориям, — разбитые дороги, жуткий дефицит детсадов, больниц, воровство чиновников, позорно недостроенный аэропорт.
Диссонанс здесь даже между гражданским сообществом, живущим уже по-европейски, и местной властью, ворующей все так же по-российски. Этот немыслимый диссонанс объясняет и массовое недовольство, и сепаратистские настроения. Областная власть отвечает в привычной силовой манере, демонстрируя Москве особое усердие.
Кроме Рудникова в разработку попали и другие влиятельные жители анклава. Незадолго до местных выборов осенью 2012-го обнаружил за собой слежку учредитель известной в Калининграде газеты «Дворник» Арсений Махлов. А вскоре кто-то поджег обе его машины — «Мерседес» и «Ленд Ровер». За несколько часов до поджога губернатор в разговоре с местным депутатом Соломоном Гинзбургом обмолвился: «Смотри, что сейчас будет с Махловым».
Так вышло, что страховка на иномарки истекла двумя днями ранее. Нужно сказать, преследовали Махлова еще при Боосе. В 2009 году его обвинили в даче взятки 50 евро гаишнику, но дело развалилось в суде. Более того, на процессе был установлен факт незаконной прослушки телефонов Махлова, факт этот под давлением прокуратуры признала полиция. Случай до той поры невиданный. Как говорят в городе, учредителю «Дворника» помогло недовольное Боосом полпредство Северо-Западного округа.
Махлов совсем не похож на Рудникова, хотя рядом с ним тоже — крепкий помощник. В брендовом джемпере Махлов встречает меня в фойе кинотеатра «Заря», еще довоенной немецкой постройки — это модное место встреч. Помощник по имени Виталий смотрит видеоролики на айпаде. А Махлов заказывает кофе с виски.
— Проще всего сейчас организовать прослушивание, — говорит он. — Даже если вы не проходите ни по какому делу. В моем случае опера внесли мои контактные данные в базу разыскиваемых опасных лиц, которых можно и слушать, и пасти. Это, конечно, сознательный подлог, но всегда можно сказать, что данные попали туда случайно, — так было и со мной. Может быть. Но иногда бывает такое: побеседовал ты с мэром Калининграда по телефону, а через десять минут перезванивает тебе губернатор и шутливо пересказывает, о чем мы только говорили.
Фигура губернатора вообще вызывает в области множество вопросов. Местные СМИ часто связывают его имя с криминальными разборками 90-х годов. А в 2007 году разгорелся скандал с передачей жилплощади для военных гражданскому лицу. В 2011-м калининградцы опубликовали открытое письмо на имя президента Медведева с требованием уволить Цуканова. В итоге в типографии был изъят весь тираж еще одной независимой от власти газеты — «Известия Калининграда», решившей это письмо перепечатать. Наконец, в декабре 2012-го на новогоднем приеме губернатор Цуканов в присутствии нескольких сотен гостей заявил, что у критикующих власть журналистов «Новых колес» и их семей будут проблемы. «Если они еще раз упомянут меня и моих близких, им не поздоровится» — так и сказал Цуканов.
Уже в Калининграде я позвонил губернатору и предложил встречу. Вкратце я описал ему мой интерес: таит ли он до сих пор злобу на наших коллег? Николай Николаевич почему-то сильно растерялся, бормотал, что не понимает, «отчего с Рудниковым все так вышло», и попросил пять минут на обдумывание времени нашей встречи. Губернатор так и не перезвонил. Зато тут же набрал Рудникова, сидевшего напротив меня. Голос губернатора звучал обиженно. Поинтересовался, зачем Рудников выносит сор из избы и привлекает к разборкам третьих лиц. Вот расшифровка одного из фрагментов разговора.
— У нас же с тобой мир, — говорил Цуканов. — Зачем ты все это тут?
— Мир? Вы угрожали мне и моим журналистам.
— Ну послушай, что значит — угрожал…
— При свидетелях.
— Давай встретимся один на один и всё обсудим, поговорим. А? Ты же понимаешь, я могу помочь в чем-то.
— Передо мной как раз повестка к следователю. Вы всегда вовремя.
— Я могу помочь. Что от меня нужно?
— Я ничего от вас не хочу, и разговаривать нам не о чем.
— Ну послушай, давай по-взрослому, приезжай и поговорим. Я до четырех свободен.
— Николай Николаевич, я вам сказал…
— Старик, так не делают! Ну я тебя прошу…
В ближайшие дни Игорь Рудников направит в прокуратуру заявление об угрозах Цуканова и попытках препятствовать законной деятельности СМИ.
Спасибо, теперь на почту вам будут приходить письма лично от редакторов «Новой»