Дедуля служил в обороне, откат предъявили ему… Он в принципе был посторонний — за это и сдали в тюрьму. Он зла не творил никакого, он просто служил и лысел… но что же — сажать Сердюкова? Нельзя же! И дедушка сел. Узнав об аресте проклятом (дедуля — кормилец у нас!), ответила бабушка матом — и тут же пошла под указ. Была еще тетка Марина — но села чуть-чуть погодя: однажды она закурила, по улице мирно идя. Увидели в этом коренья большого, вселенского зла, нашли пропаганду куренья — спецслужба ее увезла. А следом попался и дядя, и тут уже был апогей. Сказал он, на все это глядя: «Иметь вас!» Решили, что гей.
И вот я, сиротка такая, не в силах вернуться домой, по диким степям Забайкалья бреду с переметной сумой — точнее, потрепанный ранец суму заменяет мою… Увидел меня мериканец, позвал меня типа в семью — но был политическим сыском отучен от этаких дел. Сказали: «Ты станешь Магнитским. Ты хочешь?» — а он не хотел. Порой меня ласково гладят, порой предлагают обед… Саму меня скоро посадят — теперь ведь с двенадцати лет. Иначе я здесь опущуся. Я только не знаю пока, за секс или, может, кощунство решат меня взять за бока. А то я кощунствую часто, когда по вагонам иду: «О Господи! Наше начальство отправь кипятиться в аду! Сама я готова в могилу, но им чтоб на дыбах висеть!» — «Лайфньюс» это снял на мобилу и тотчас же выложил в Сеть. Знать, скоро придет мое время, силен очистительный зуд…
И там я увижусь со всеми.
А скоро и вас подвезут.
*Расширенный в соответствии с новейшими веяниями вариант экспромта, писанного по заказу зала на концерте «Господина хорошего».
Спасибо, теперь на почту вам будут приходить письма лично от редакторов «Новой»