Заводостроители обещают жителям «никелевый рай», а казаки уже точат вилы. Вместо того чтобы погасить конфликт, чиновники нарушили обещание и заключили соглашение об освоении недр
Заводостроители обещают жителям «никелевый рай», а казаки уже точат вилы. Вместо того чтобы погасить конфликт, чиновники нарушили обещание и заключили соглашение об освоении недр
Воронежская область бунтует уже почти год, а митинги проходят чуть ли не каждую неделю: то в Воронеже, то в Новохоперске — это уже ближе к Еланскому и Елкинскому месторождениям, где Уральская горно-металлургическая компания планирует добывать никель, то в селе Елань-Колено — оно вообще в двух километрах от будущей шахты.
Советская площадь в центре Воронежа регулярно окрашивается в зеленый цвет: здесь часто собираются экоактивисты. Их лидеров любят обвинять в политиканстве и каких-то тайных связях с московской оппозицией (благо пища есть: координатор движения «В защиту Хопра» Константин Рубахин — помощник депутата-«белоленточника» Ильи Пономарева).
Кстати, на местных властей только имя Пономарева действует как красная тряпка — остальным депутатам проход свободный. Недавно в Новохоперск приезжал член думской фракции ЛДПР Максим Шингаркин — говорит, «разобраться в ситуации». Активисты тут же насторожились: в экологическом сообществе Шингаркин широко известен умением «идти на компромисс» — по сути, лоббированием интересов крупных компаний.
На одном из последних митингов я была — хотела посмотреть, что же это за ярые революционеры и злостные нарушители порядка. Увидела, правда, другую картину. Протест многолик: это люди разных возрастов, профессий, социальных слоев. В другое время в другом месте они никогда не встретились бы. И, видимо, именно поэтому власти так старательно и жестоко давят на них: эти люди слишком едины и слишком уверены в своей правоте. И какие-то рассказы о координаторах, которые якобы дергают за ниточки из Москвы, тут ни при чем. Воронежские жители хотят не революции — а всего лишь возможности жить, не боясь за себя и своих детей.
Две старушки лет 70: в аккуратных цветных платочках, с антиникелевыми плакатами в руках. Вряд ли они так уж хотят на баррикады. Рядом — молодая женщина с четырехлетней дочкой. Слабо верится, что они пришли устраивать переворот.
Вспоминаются аргументы УГМК и властей: ведь обещают же они и новые рабочие места, и деньги, и «никелевый рай». Может, зря все эти митинги?
— Да вы не понимаете, это же будет, как в Норильске: начнется добыча никеля — закончится чистая вода, — рассуждают Елена и Оксана (их семилетние дочки уверенно сжимают в руках флажки с антиникелевой символикой). — Спасибо, мы так не хотим.
На митинги съезжаются со всей области: приезжают даже из села Елань-Колено, от которого до Воронежа 200 километров. Число противников никеля постоянно растет — регулярно появляются новые лица. Но костяк остается неизменным. Например, Любовь Вавилова — одна из самых непримиримых антиникелевых активисток. Несмотря на преклонный возраст, семью и работу, она, кажется, не пропускает ни одного митинга — чем вызывает раздражение у местных властей. Мы познакомились с ней летом: я приезжала тогда в село Елань-Колено посмотреть, из-за чего так протестуют жители. После мы несколько раз созванивались: я просила информацию, а она звала в гости, говорила: «У вас в Москве речки такой нет и природы тоже». И у них, возможно, скоро не будет.
Любовь Константиновна еще тогда рассказывала, что ее пытаются выгнать с работы. Она с 1990 года возглавляет местный Дом культуры — по сути, ее детище. Кроме того, Любовь Константинова создала художественный ансамбль «Дарья». До большой эстрады им, может, и далеко — зато не раз брали первые призы на областных конкурсах. Любовь Константиновна показывает фотографии выступлений любовно, но осторожно — чтобы не помять снимки.
Уволить Вавилову решили по вполне формальной причине — сокращение штата. Сокращение очень удачно совпало с началом антиникелевой кампании. Трижды Вавилова пыталась оспорить решение через суд — трижды получала отказ. Уходить Любовь Константиновна не хочет — и не только потому, что на одну пенсию не проживешь:
— Они там без меня все перестроят, переделают, — возмущается женщина. И тут же спрашивает: — Вы же из Москвы, может, вы адвокатов хороших знаете?
— Да какие тут адвокаты! — перебивает подругу Луиза Хамдымова, еще одна активистка и соратница Вавиловой. — Вы же понимаете, от Любавы все равно не отстанут. Ей глава управы на суде прямым текстом сказала, что это за участие в митингах.
Ансамбль «Дарья» тоже пострадал. Приходится выбирать: или творчество — или гражданская позиция. Галина Щекинкина (на фотографиях — в кокошнике и с бубном в руках, на митингах — с неизменной антиникелевой наклейкой на спине) рассказывает:
— Власти преследуют нас за то, что мы выходим на митинги. Как только начали участвовать в антиникелевой кампании, у нас отобрали аппаратуру и костюмы.
Методы борьбы с экоактивистами — вроде апробации всевозможных мер давления на несогласных в отдельно взятой области. Вот только они, в отличие от московских оппозиционеров, не рассчитывают ни на «Твиттер», ни на «Фейсбук».
Валентину Каснер оштрафовали за то, что она живет в паре километров от места прописки. А не участвуй она в митингах — полицейскому и в голову бы не пришло проверять прописку пожилой женщины. Суд оценил нарушение в 4500 рублей. Муж Валентины — инвалид первой группы, пенсия 7 тысяч рублей. Пенсия самой Валентины — 5300. Кроме того, нужно помогать сыну-студенту, который пока не работает.
— Я не знаю, откуда взять деньги, — говорит Валентина.
Если разработка месторождений начнется, Валентине придется жить в опасной близости от горно-обогатительного комбината.
Обо всех этих маленьких историях местные СМИ не пишут. Зато активно копаются в биографии активистов. Их «любимый» герой — Константин Рубахин. СМИ соревнуются в красноречии: назовут его то «политиком-мажором, живущим на деньги отца, который долгое время возглавлял Лебединский ГОК», то подробно описывают его бурную молодость в московской арт-тусовке, подводя ее под определение «секс, наркотики и рок-н-ролл». Я читала эти статьи и думала: какое отношение личная жизнь координатора протеста имеет к планам добычи никеля?
Константин рассказывает, как позвонил в одну из редакций. Трубку сняла редактор и покаялась: она ни при чем, статья прошла через коммерческий отдел, а без пометки «На правах рекламы» — расценки выше.
На одних статьях решили не останавливаться: теперь Константина пытаются подвести под уголовное дело. Всплыла история с якобы липовым больничным… трехлетней давности. Теперь следователь обещает две статьи: использование поддельных документов и мошенничество и угрожает, что по второй-то уж точно срок дадут — хотя бы условный. Дело еще не возбудили, зато сообщили: пока с учета не снимут, будут поступать бумажки о всех передвижениях Константина. А попробует уехать из Москвы — снимут с поезда и заставят дать показания.
Люди протестуют, против них шьются дела, выписываются штрафы, их увольняют с работы… Если никель нужен, то почему люди против — им не объясняли? А если люди против — почему к ним даже не пытаются прислушиваться?
Главное, что смущает активистов, — экологичность проекта. Рядом с местом будущих разработок течет Хопер, расположен Хоперский заповедник с краснокнижными птицами и животными. Представлять, как по этим полям будут ездить экскаваторы, раскапывать шахту, как в речку будут сбрасывать отходы, — не хочется.
Хотя говорят, у страха глаза велики. Может, не так все страшно на самом деле и экоактивисты сильно преувеличивают? Но Елкинское и Еланское месторождения малоизучены, а найти геолога, который знал бы о них больше, чем написано в интернете, — проблема.
Все ученые, с которыми я пытаюсь поговорить, в один голос отсылают в Воронежский государственный университет — к Николаю Чернышеву. Судя по всему, действительно никто не знает об этих месторождениях больше, чем Чернышев: он член-корреспондент РАН, сам живет в Воронежской области и изучению месторождений посвятил не один год. Чернышев говорит сначала неохотно, а потом, как настоящий ученый, все с большим азартом — еле успеваю записывать. При этом все время повторяет, что сам он не против добычи никеля, «но решать, в конце концов, должен народ». Планы УГМК ученого настораживают. Самая главная проблема — что делать с отходами? В пресс-службе компании «Новой газете» рассказали: 60% отходов («хвостов») будут закладывать обратно, 40% — складывать в специальные хвостохранилища. При этом дно разработки «застилается специальной толстой полиэтиленовой пленкой», вокруг возводится дамба. Отходы обогащения смешиваются с водой и «укладываются в это ложе при помощи технологии пастового сгущения».
Зачитываю этот фрагмент Чернышеву. Он тут же возражает:
— Хвосты не должны идти в отвалы. Ведь что такое эта трехслойная пленка, на которой УГМК собирается складировать отходы? Все равно когда-нибудь что-нибудь прорвется. В результате часть элементов уйдет в воду, часть — в почву.
Чернышев считает неправильным начинать добычу руды сверху: могут прорваться водоносные горизонты, а один горизонт обеспечивает около пяти районов. Обмелеют озера, высохнут колодцы.
Факты, которые приводит ученый, вызывают опасение. Впрочем, позиция УГМК в этой ситуации мне тоже ясна вполне: крупная компания думает о прибыли. Мы же не в сказке живем, чтобы требовать от бизнесменов заботы о каких-то водоносных горизонтах.
Компания смотрит на другие «горизонты». Митинги в Воронеже проходят пока мирно: люди еще надеются, что власти к ним прислушаются. А вот в селе Елань-Колено протест радикализировался. Летом мне довелось пообщаться с местными казаками. Они обещают дежурить с вилами и оказывать работникам УГМК «самый радушный прием». Если разработки начнутся, без стычек и потасовок не обойтись. И ответить за это придется не УГМК — а властям, которые разрешили разработки, а теперь ухом не ведут.
В августе губернатор Воронежской области Алексей Гордеев написал в своем блоге: «Моя позиция — незыблема: если жители района выскажутся против, разработка месторождений никеля не начнется». А уже октябре мы получаем ответ из Минприроды. Там черным по белому значится: «В настоящее время ООО «Медногорский медно-серный комбинат» и Администрация Воронежской области заключили соглашение, предусматривающее выполнение ООО «Медногорский медно-серный комбинат» при освоении участков недр федерального значения Еланское и Елкинское комплекса мер, в том числе экологического характера».
Информации об этом не было нигде. Получается, губернатор нарушил данное слово: никакого опроса ведь не проводилось. В Минприроды говорят: «Мы переслали информацию, которую получили в администрации». Звоню в пресс-службу. Там мне объясняют:
— У нас все документы проходят через правовое управление, туда такой документ не поступал.
Интересная ситуация: министерству администрация говорит, что соглашение есть, журналистам — что его нет. Может, недопоняли друг друга?
Изначально в условиях конкурса речь шла о строительстве горно-обогатительного комбината. То есть руда добывается, обогащается, получается никелевый концентрат. В лицензиях, выданных УГМК 26 июля, неожиданно начинает фигурировать «металлургический завод», который должен быть построен к 2022 году. Это уже несколько другая история: предполагается, что на территории области будет осуществляться выплавка металла. Со шлаками, шламами, выбросами сероводорода в атмосферу и прочими побочными эффектами. В Министерстве природных ресурсов считают иначе: «Наиболее опасная с точки зрения воздействия на окружающую среду металлургическая переработка концентратов цветных металлов в Воронежской области не планируется».
Активисты не сдаются: им даже удалось передать свою резолюцию против добычи никеля Владимиру Путину. Тот пообещал разобраться. Правда, лучше бы он разобрался заранее — до того, как в декабре 2011 года поставил свою подпись на постановлении Правительства РФ, разрешившем разработки.
P.S.18 сентября мы обратились с официальным запросом к губернатору Воронежской области Гордееву А.В. Не получив ответа, мы готовились подавать в суд. Однако во время составления нами искового заявления, ответ, подготовленный Управлением региональной политики по поручению Гордеева А.В., в редакцию поступил. Согласно этому письму, уровень экологичности проекта, а также риски для речной системы региона и почв можно будет оценить только экспериментальным путем и после проведения экспертизы. То есть, наиболее важные для жителей Воронежской области вопросы остаются открытыми. Полный текст ответа читайте на сайте www.novayagazeta.ru. «Новая газета» продолжает следить за ситуацией.
Спасибо, теперь на почту вам будут приходить письма лично от редакторов «Новой»