—Это родители основали бренд. Это бренд, относящийся к большому числу проектов, которые я поддерживаю или развиваю. Не обязательно я являюсь руководителем этих проектов. Я сказала: я — открытые ворота, заходите! Если у вас интересный проект, если он подходит мне по сфере моей деятельности: женское, социальное предпринимательство, общеполитическая активность, которой я придерживаюсь, не противоречащая моим взглядам, я готова о вас рассказывать. Если вам нужно мое имя, то я готова поставить свое имя.

— Ваше имя что дает?

—Мое имя людям, которые ко мне приходят из высоких технологий, дает некую узнаваемость. Я не скажу, что супермегаширокую, потому что я не Марк Цукерберг, но в этой нише это дает им большую цитируемость, упоминаемость, и я им сразу начинаю давать контакты.

—Нет, недавно, только с 2009 года стала активно этим заниматься. То же самое у меня в политике сейчас происходит. Вот от этого и вопрос Кашина (спецкор «Ъ». — Е.М.): «Кто такая Алена Попова?» Он задал его в «Твиттере», и это меня за один день вывело в топ «Твиттера». Это был пиар на негативе, потому что, естественно, была куча негатива в мой адрес.

— Я, кстати, уже не помню, в чем была причина. Я помню, что я ехала на конференцию за рулем машины из Москвы в Питер, и мне начали приходить на сотовый телефон упоминания, он начал гудеть беспрерывно. Я думаю: «Что такое происходит?»

— А у вас сообщения на сотовый телефон приходят, когда вас где-то упоминают в интернете?

—Да, если меня где-то упоминают, мне приходит так называемая «алерта», то есть оповещение. Прямо пишут: «Вас упомянули…»

— А зачем вам это?

—Я всегда анализирую влияние своих слов или поступков на то, что реально со мной происходит. И я смотрю медиалогию, то есть я смотрю уровень позитива-негатива в отношении сказанного.

— У других лидеров оппозиции тоже стоит такая рассылка?

—У многих стоит.

— У вас на сайте написано, что вы «бизнес-ангел». Для кого вы ангел?

—Это когда ты можешь дать несколько своих рублей человеку в его некий проект, в идею.

—Это не много денег. Чтобы закончить какой-то проект, надо, допустим, 100 тысяч рублей. Да, у меня есть такие деньги, и мне нравится их отдавать. Если ты успешен, у меня такая философия, ты обязательно должен отдавать, обязательно должен делиться этим успехом.

— То есть вы можете теперь быть «крышей»?

—Можно сказать именно так, только для определенного уровня. Например, я запустила у себя в блоге проект «Новые лица», потому что весь этот «иконостас» выступающих на митингах, он мне странен. Есть молодые, активные, они очень много делают, о них никто не знает. И я ребятам сказала: «Приходите, я просто о вас расскажу. Есть у меня 100 тысяч в социальных сетях, в разных аккаунтах, пусть они о вас узнают, 100 тысяч — это супер для вас!»

— А за счет чего вы стали узнаваемой, Алена?

—Я пришла в IT-сферу и стала первой девушкой, которая занялась таким странным явлением, как электронное правительство. Везде есть, а у нас нет. Я этим занялась. И мне было легко, и, в общем, все получилось. У меня была давным-давно идея «Открытой Думы». Я раздражаюсь от того, что наш парламент, как склеп: он и внешне, как склеп закрытый, и внутренне — непонятно, что там происходит. А это наша представительная власть, я за них плачу свои налоги. Сейчас вещание периодически смотрят от 20 человек до 90 тысяч, в зависимости от того, что происходит. Но «Открытая Дума» — это потрясающая вещь, мы же через кабинет Ильи Пономарева это делаем.

— А что значит, «через кабинет Ильи Пономарева»?

—Это значит, что мы берем канал, который находится у него в кабинете. У них этот внутренний думский канал распространен на всю Думу и есть, соответственно, в кабинете каждого депутата.

— А во сколько обошлась бюджету «OpenДума»?

—Это очень смешная сумма. Сам сайт стоил, наверное, долларов 150.

— А Дума быстро согласилась на эту «OpenДуму»?

—Нет. Они пытаются вообще не обращать на это внимания. Они делают вид, что трансляции не происходит, более того, мне кажется, они делают вид, что и официальная трансляция не происходит.

— Вы поставили перед собой цель — стать в течение пяти лет первой женщиной премьер-министром России.

—Да, я думала, что это можно будет сделать в течение пяти лет. Моя интуиция мне говорила, и ход истории подсказывал, что это может быть. Сейчас я думаю, что исходя из аналитики последних событий, 100% — это не пять, а, наоборот, пять-десять.

— Из-за чего вы поменяли временной отрезок?

—Премьер-министр — это не «корочка», не назначение, это управление задачами. Сейчас государство будет заниматься протекционизмом, сохранять внутреннюю экономику, несмотря на вступление в ВТО, потому что сейчас начнет рушиться местный бизнес. И для того, чтобы его сохранять, нужен имидж очень серьезного управленца, которому доверяют.

— Медведев — это не тот уровень?

—Я думаю, что Медведев — это просто не тот имидж. Думаю, это будет человек, уже находящийся в госаппарате, чтобы он транслировал в кризисный этап мысль, что «я являю собой стабильность». Это то, против чего на самом деле мы боремся.

— А через 10 лет какие будут условия, при которых вы можете стать премьер-министром?

—В промежуток 5–10 лет экономика должна будет очень сильно поменяться, большее количество социальных управленческих ролей должны будут получать женщины просто в силу экономических и социальных причин. Это как раз за такой период и произойдет.

— А вы при каком президенте видите себя премьером?

—Я хотела бы при парламентской республике.

— А при президенте Путине вы могли бы стать премьер-министром?

—Я для себя пытаюсь понять, какая у него стратегия. У меня не сформировано к нему никакого отношения, кроме того, что я предполагаю, что во власти все умные изначально, я не предполагаю, что везде тупые уроды.

— У вас есть такая фраза: «Я уверена, что нам надо ответить на вопрос: а кто, если не Путин?» Вы можете на него ответить?

— Могу. Во-первых, надо убрать суперпрезидентскую республику. Сделать парламентскую республику. На мой взгляд, надо сделать киргизский сценарий: по-хорошему, без кровопролития, поставить президента переходного периода. Периодически сейчас говорят, что это будет Кудрин…

— А куда вы денете Путина?

—Если бы был шанс провести переговоры, то они могли бы идти так, что не трогают его, его семью и так далее. То же самое, что, условно говоря, он сделал Ельцину.

— А зачем Путину это? Он прекрасно себя, по-моему, чувствует.

—На данный момент происходит нагнетание сюрреалистических вещей вокруг этой власти, а никто его голоса не слышит. Полет со стерхами или вызов Маши Гессен с разговорами о «Вокруг света» — если все проанализировать, картинка создается сюрреалистичная. Либо он живет в своем сюрреалистическом мире, либо этот мир возник потому, что он устал от власти. Не надо было брать эти обязательства, они давят. Но видно, что он хочет войти в историю. Причем войти в историю именно с точки зрения, что история должна проанализировать все и сказать, что этот путь был верен.

—Говорили. Многие говорят. И по типажу, мне говорят, что я на нее похожа. Я изучала, конечно, Тимошенко, и мне очень интересно, почему она в этом процессе, почему именно Тимошенко? Это для меня сейчас такое лестное сравнение, несмотря на то, что она сидит в тюрьме и это плохой стратегический ход. То есть нельзя мечтать о том, чтобы быть похожим на человека, который совершил где-то большую ошибку.

— А ваши амбиции премьер-министерские реальны?

—Они очень концептуальны для меня. Они реализуемы в силу того, что я работоспособный и результативный человек.

— Хорошо. А создать, например, свою партию вы не хотите?

—Я рассуждаю с точки зрения логики. У меня нет сейчас того политического веса, который поможет мне создать свою партию.

— Но премьер-министром вы будете, я так понимаю?

—Я не сомневаюсь. Премьер-министр — это человек, который управляет задачами. Если я буду так же действовать, как я сейчас действую, то я не сомневаюсь, потому что я не действую в рамках: «Я хочу звезду с неба».

— А почему вы хотите стать именно премьер-министром, а не президентом?

— Потому что президент — это человек, который является лицом, а премьер-министр — это человек, который выполняет задачи. Мне так комфортнее…

— А почему быть лицом не хотите?

—Логичнее сначала выполнять задачи, а потом, если будет такая возможность, приобретя опыт, рассчитывать, что ты будешь лицом.

— То есть вы не исключаете для себя, что когда-нибудь вы будете баллотироваться в президенты?

—Я пока вообще ничего не исключаю с учетом того, что мне уже вторую неделю говорят, что я в оперативной разработке. Люди из оппозиции говорят и из власти говорят. Со всех сторон. Причем они говорят это так сочувственно, опуская голову.

— А в разработке — это как? За вами следят?..

— Мне говорят так: наружка, прослушка, причем тотальная, и за машиной наблюдение, проникновение в помещение…

— Вы это ощущаете?

—Я ощущаю, что у меня действительно очень быстро садится батарейка на телефоне. Некоторые товарищи говорят, что это потому, что действительно прослушивают.

—Ну, все журналисты официально прослушиваются, так что… Нет, у меня нет паранойи. Все нормально.

— А почему когда слушают, садится быстро батарейка? Они за счет вашей батарейки слушают, что ли?

—Говорят, конечно, расход энергии, потому что ловит каналы дополнительные.

— А в связи с чем вы в разработке?

—Мне говорят, что это связано с тем, что Гудкова лишили мандата. Сейчас будут лишать Пономарева мандата. А так как я следующая в списке по Новосибирску на получение мандата, то все это и происходит.

— Уже решен вопрос, что Пономарева лишат мандата?

— А я не знаю. Очень много слухов. Все в эту игру играют, подстраиваются, и им всё нравится: куча слухов здесь, куча слухов здесь… И люди начинают верить в эти слухи. Я слухам не верю. Аналитика, то есть объективные данные, говорит следующее: невозможно лишить подряд мандатов опальных депутатов, потому что тогда опять же ты очень сильно концентрируешь, собираешь тот протест, который сейчас немножко рассеялся.

—Людям, правда, по барабану, потому что люди жить хотят. Я рассуждаю, как девочка в песочнице, — вся концентрация сил в Москве, а все, как известно, революции случаются в центре. Тогда происходит раскол элит. А на фоне лишения мандатов происходит как раз раскол элит, потому что на народе это никак не отражается, а на элитах отражается.

— Скольких депутатов должны лишить мандатов, чтобы произошел раскол элит? Пока он не случился. Даже намека нет.

—Нет, намек есть. Я была в Думе как раз в момент обсуждения лишения мандата Гудкова. Выходили очень многие депутаты «Единой России», говорили, что мы не хотим брать этот грех на душу, было понятно, что они находятся в состоянии, близком к истерии: что за беспредел происходит! Они все это понимают.

— Можно не участвовать в этом беспределе. У человека всегда есть выбор.

—Это страх. Чтобы не участвовать в беспределе, надо не бояться сдать мандат, надо не бояться выйти и сказать то, что думаешь. Надо выйти из системы. А система создавалась 12 лет, из нее выйти очень тяжело. Из нее невозможно выйти. Вот я считаю, что я человек абсолютно бесстрашный.

— Если Пономарева лишат депутатского мандата, вы возьмете этот мандат?

—Это для меня очень большой вопрос, но пока этого не произошло, я не могу принять решения.

— Зачем вам вообще это волонтерство нужно? Ведь наверняка для вас это какие-то потери финансовые, вы в это время не можете заниматься своими проектами, которые дают вам деньги?

—Да, но для меня это органично. К счастью для себя, после Крымска я поняла, что мне нравится этим заниматься. Мне этим заниматься комфортно. У меня, например, не вызывает никакого шока мертвое тело. Наверное, это, к сожалению, потому что я все-таки женщина…

Масса людей после Крымска собрались и решили, что надо формировать движение. Называется «Гражданский корпус» — это волонтерская дежурная сеть. У этого движения есть четыре задачи: это мониторинг чрезвычайной ситуации до ее совершения; это кризисная карта России, где находятся некие гражданские активисты; это формирование материально-технической базы и формирование информационно-аналитического ресурса, который собирает заявки от потенциальных волонтеров. Кроме того, мы договорились с «Россоюзспасом» и еще с рядом организаций, что все желающие проходят курсы первой помощи. Я попросила включить меня в Общественный совет МЧС. Плюс еще МЧС за волонтерство в Крымске мне выдало грамоту, и подписал ее министр Пучков.

—Ничего делать не буду, я даже не пошла ее получать. Я сказала, что эта грамота должна быть для всех, а не только для меня одной. Но история такая, что если тебе министр уже грамоту подписал, то встает вопрос: почему тебя нельзя включить в совет при министерстве, раз министр признал, что ты — эксперт?

— Он не включил вас?

—Пока нет.

— Алена, а что вам отвечали лидеры оппозиции, когда вы им предъявили претензии, что они не поехали в Крымск?

—Очень много людей публично ответили, что я их лично этим заявлением оскорбила, что вообще, кто ты такая, что мы не будем сильно долго по тебе скучать. Но я не скажу, что это было совсем — повеситься пойти. Меня убило следующее: когда они начали писать, что они помогали деньгами. Что, мол, теперь брать лопаты и идти латать дыры власти?

— А кто-то конкретно из лидеров оппозиции дал много денег?

—Пономарев держал кошелек и тоже переводил деньги. Говорят, Навальный переводил деньги. Собчак собирала деньги на аукционе. Яшин привозил, как говорят, сам приезжал на смотровую, упаковывал гуманитарный груз.

— Я сейчас вспомнила, ведь лидеры оппозиции ездили в Астрахань поддержать Шеина. И их показывали всюду. Почему они в Крымск-то не поехали? Потому что там, я думаю, грязно, там некомфортно…

— У меня нет ответа на этот вопрос. У меня есть куча точек зрения, что люди посчитали невозможным в это вмешиваться, потому что их обвинят в «пиаре на крови», у них упадет рейтинг. Или посчитали, что туда не надо ехать, потому что проще быть лицом этого процесса во внешнем мире. Слово «оппозиция» для меня после Крымска утратило свою суть, я сказала, что есть люди, готовые делать, и люди, готовые говорить.

— То есть получается, что наши нынешние лидеры оппозиции готовы только говорить.

—Мы из-за этого очень сильно с ними со всеми спорим. Сейчас готовые говорить понимают, что надо заниматься конкретными вещами.

— А что они нового предложили? Что предложил Навальный, что предложил Удальцов, что предложил Гудков? Что?

— Навальный… У меня к Леше определенное отношение. По ряду причин я считаю инициативу по выборам в Координационный совет только целью легитимизации Леши, поэтому я не участвую в этом процессе, не хочу быть статистом на свадьбе главного героя…

— А почему вы так считаете? Там, по-моему, 216 заявок. Люди не понимают, что они статисты Навального, так же как статистами были те, кто пошел на выборы с Путиным?!

—Да, есть схожесть в процессах. Есть большое желание наконец-то объединиться, приобрести некую легитимность… Это слово «легитимизация» меня уже достало. Легитимизация, чтобы тебя избрали, чтобы показывать, что я тут имею право быть. Я считаю, что все усилия надо было направить сейчас на поддержку муниципальных выборов 14 октября. А после выборов, наверное, нужно было бы создать некий объединяющий орган, но уже имея некоторые рычаги воздействия через муниципалитеты. Сейчас вся активность тратится на то, чтобы приобрести себе некий политический флер, некий порог рейтинга, чтобы тебя засветили в определенных соцопросах «Левады», опросах ВЦИОМа. Очень многим людям это дает уверенность в том, что они действительно лидеры определенной целевой аудитории.

— Хорошо, будет, допустим, какой-то высокий рейтинг у Гудкова, у Навального. Но дальше его надо держать, повышать. А за счет чего?

—Мне кажется, там таких мыслей сейчас: повышать — не повышать, нет. Есть мысль: закрепиться в определенных ролях. Ты — лидер такой аудитории, такого протеста, ты — лидер вот такой, вы все вместе сидите, о вас пишут СМИ.

— Есть еще одна ваша фраза: «Кому-то удается пиариться и набирать очки на обысках и задержаниях, но никому еще не удается стать новым конструктивным лицом протеста». То есть вы считаете, что задержания и обыски — это пиар?

—Да, конечно. Очень сильный. У нас вообще по практике все новые «звезды», лица — это люди, которых преследуют, либо которых избили, либо которых посадили.

Сейчас есть некий тренд — тренд звучит следующим образом, его сконцентрировано озвучила Ольга Романова: «Тот, кто не сидел, того нельзя считать нормальным человеком».

— Складывается такое впечатление, что лидеры оппозиции думают исключительно о своем пиаре.

—Я, честно говоря, вообще не знаю, о чем в основном думают лидеры оппозиции, потому что я их в этом же самом обвиняю. Но меня правильно абсолютно встречно обвиняют в том, что я не должна быть морализатором, потому что кто я такая, чтобы судить о них обо всех. Они очень давно в этой борьбе, а я —вот такая «фифа с бантом» —появилась и всех учу жить. Меня очень многие называют неофитом. Это человек новообращенный, который пришел в этот протест…

— А, собственно говоря, старожилы-то кто из них?

—Ну, политической деятельностью занимаются все очень долго, лет десять. Пономарев, Гудков-старший давно в политике. Каспаров, Немцов, Удальцов давно. То, что о них мало говорили, это не значит, что они не политики. Яшин — с детства в политике.

— Понимаете, можно долго быть «комсомольцем», но это не значит быть зрелым политиком.

—А я не говорю, что они зрелые политики, я говорю, что они давно в политике.

— То есть вы их раздражаете?

—Я думаю, что я очень многих раздражаю.

— Они вас выживают из этого протестного движения?

—Я думаю, нет такой истории — выживать. Я для многих из них являюсь каким-то концентрированным непонятным чем-то.

— На странице Википедии написано: «Статья «Попова Алена Владимировна» предлагается к удалению». Что скажете на это?

—Эта статья в Википедии была инициирована рядом людей, которых я вообще не знала, когда они стали это делать. И потом они сообщили мне, что статью удаляют. Я написала группе разработчиков, что, ребята, скажите мне правила, по которым происходит удаление. И мне сказали, что «пока вы незначимы для страны, пока вы вообще ничего особенного не сделали. Почему это вы должны быть в Википедии? Кто вы вообще такая?». С этой точки зрения они правы. С другой стороны, я знаю все комментарии к этой статье, потому что мне ребята периодически пишут: «Алена, ну как так? Тебе на митинге омоновцы сломали руку — это же основание, чтобы занести в Википедию». Я говорю: «Ребят, наверное, не основание. Основание занести в большую энциклопедию — когда ты открыл бином Ньютона. Когда ты вторую космическую скорость изобрел. Или еще что-то. Это — да, наверное». Это, мне кажется, хорошо даже, что эта статья — к удалению пока. Это маячок такой — что действительно надо больше делать конкретных дел!

— В моем понимании Википедия — это вообще полная ерунда, это никакая не энциклопедия, а просто любой человек может написать все, что ему угодно, что ему взбредет в голову, это сборище сплетен.

—Мне кажется, Википедия — потрясающий проект.

—У меня есть мечта полететь в космос. Я уверена, что я полечу, потому что я в детстве была в кружке космонавтики. И еще в детстве я ездила в «Артек» и была дико потрясена там музеем космонавтики. И туда приехал тренер космонавтов. Мы проходили там центрифугу… Мне было 10 лет. И я помню, что я спросила у того человека: «Кто такой космонавт? Что нужно, чтобы стать космонавтом?» Он говорит: «Да любой человек». Но меня по здоровью не взяли в отряд космонавтики.

— Вы хотите полететь в космос как турист?

—Да.

— Говорят, что это очень дорого.

—Говорят, что это будет дешево. Я не хочу полететь завтра. Мне вообще-то все обещали до 35 лет. Осталось совсем мало времени.

— То есть до того, как стать премьер-министром, вы слетаете в космос?

—Думаю, что это не взаимосвязанные задачи, это просто моя мечта.

— А на сколько дней вы туда собираетесь лететь?

—У меня была мечта полететь, просто посмотреть. Когда был этот самолет «Геофизик», российское изобретение, я хотела просто в стратосферу. Я хотела почувствовать, что такое невесомость. Соответственно, это три часа полета. Потом я была в обсерватории. Мне рассказывали про то, как устроена Луна, почему она так устроена и т.д. Мне захотелось полететь, чтобы посмотреть на Луну.

— А на Луну полететь хотите?

— Объективно на Луну, наверное, нет. Я хочу именно в космос.

— А из оппозиции еще кто-нибудь хочет в космос?

—Я думаю, они все сложатся, чтобы я полетела в космос!

— И не вернулись…

—И как можно раньше улетела.