Мама, ты зачем крест поставила? Он же был неверующий. Член партии. Партбилет не сдавал, между прочим. Ну и пускай, сказала мама. Как же могила, и без креста? Все кресты ставят, и в храме отпевают Что?! Может, его еще и отпевали? А как же не отпевать?..
Мама, ты зачем крест поставила? Он же был неверующий. Член партии. Партбилет не сдавал, между прочим. Ну и пускай, сказала мама. Я тоже раньше в Бога не верила. А теперь все веруют. Как же могила, и без креста? Все кресты ставят, и в храме отпевают Что?! Может, его еще и отпевали? А как же не отпевать?..
У Саши Тихонова умер отец. Скоропостижно, от инсульта. В одночасье, как раньше говорили. Ему было семьдесят два. Полковник, военный пенсионер.
Саша был судовой инженер-механик. Когда ему позвонила мама, их корабль был в Индийском океане.
Короче, он приехал домой через месяц после похорон.
Обнял маму. Выпил, погоревал. Наутро поехал на могилу.
Вернулся злой.
— Мама, — сказал он, — ты зачем крест поставила? Он же был неверующий. Член партии. Партбилет не сдавал, между прочим.
— Ну и пускай, — сказала мама. — Я тоже раньше в Бога не верила. А теперь все веруют. Как же — могила, и без креста? Все кресты ставят, и в храме отпевают…
— Что?! — Саша вскочил со стула. — Может, его еще и отпевали?
— А как же не отпевать? — сказала мама.
Саша дрожащими от гнева руками полез в ящик письменного стола, вынул папку, развязал тесемки:
— Видишь? — протянул ей лист бумаги. — Черным по белому: «Хоронить без церковных обрядов». Ты что, не знала?
— Я ведь чтоб его душа упокоилась, — сказала она и заплакала.
— Ты еще про тот свет расскажи, — сказал Саша.
На следующий день он пошел в церковь.
— Я сын Сергея Петровича Тихонова, которого вы отпевали двадцать восьмого мая, — сказал он батюшке. — Во-первых, это было против воли покойного, вот! — Он достал из портфеля лист с завещанием, показал пальцем нужные слова. — Во-вторых, покойный был некрещеный. Коммунист. Атеист.
— Погодите, — сказал батюшка. — Дайте вспомнить. Да. Но вдова сказала, что он крещен в православии.
— Надо было свидетельство потребовать, — сказал Саша.
— Мы обычно верим на слово…
— Зря, господин священник.
— Зачем вы меня обижаете? Меня зовут отец Геннадий.
— Вы мне не отец. Я не принадлежу…
— Хорошо, хорошо, — кротко сказал батюшка. — Тогда Геннадий Иваныч.
— Что ж это такое, Геннадий Иваныч? Это же издевательство над покойным. Если бы вас по еврейскому обряду? Или гражданскую панихиду в клубе, и всё? Вам приятно было бы?
— Моей душе, вы хотели сказать?
— В смысле, вашим родственникам! Но тут еще ничего. Можно потом на могилу пойти и отслужить панихиду, как положено. Ведь можно?
— Можно, — кивнул батюшка.
— А мне что делать? Надо дать обратный ход. Вы не можете… ну типа анафемы? Отлучить его от церкви?
— Но он же некрещеный!
— Что же делать-то? — чуть не застонал Саша.
— Напишите епископу, — сказал батюшка. — Вот, мол, священник такой-то отпевал некрещеного. Да еще против воли, высказанной в его завещании.
— И что епископ? — спросил Саша.
— Наверное, как-то меня накажет.
— Ладно, — сказал Саша. — Бог простит.
Повернулся и ушел.
Через год он поставил на могиле памятник.
Гранитный обелиск. Сверху звезда. Портрет. Надпись: «Полковник Сергей Петрович Тихонов. 1938—2011». И ниже: «Член Коммунистической партии с 1962 года».
Подул ветер. Облака отбежали и открыли солнце.
Саша подумал, что отец смотрит с неба и радуется.
Спасибо, теперь на почту вам будут приходить письма лично от редакторов «Новой»