В понедельник принудительно закончилось ознакомление с материалами уголовного дела панк-группы Pussy Riot. Надежда Толоконникова и Мария Алехина успели прочитать три тома из семи, Екатерина Самуцевич — 3,5 тома. Оставшиеся 1200 листов дела и многочасовые видеозаписи девушки не увидят до суда.

Решение об ограничении срока ознакомления принял Таганский суд на прошлой неделе — вопреки ст. 217 УПК, определяющей собственно порядок ознакомления. Без шуток — в ходатайстве следователя, дословно: «Выполнение обвиняемой Алехиной и защитником Полозовым требований ст. 217 УПК РФ следствие расценивает как явное затягивание времени ознакомления с материалами уголовного дела». И судья Коновалова это ходатайство удовлетворила, оставив девушкам на ознакомление с 1500 листами дела неполных три дня.

— Согласно режиму СИЗО, девушки могли работать с делом только 4 часа в день. Дело существует в одном экземпляре, с ним знакомились по очереди. При этом все выписки они могли делать только от руки, — говорит адвокат Виолетта Волкова. — Фактически им запретили знать, в чем их обвиняют. Это прямое нарушение их прав и принципа состязательности сторон. Защита выходит на суд неподготовленной.

Адвокат Николай Полозов впервые произнес в суде слово «инквизиция». Судья не впечатлилась.

Прямо в зале суда девушки объявили голодовку. Сегодня начались восьмые сутки, когда Екатерина Самуцевич не принимает пищу. Надежда Толоконникова и Мария Алехина вчера вышли из голодовки по медицинским показаниям. Наде голодовка далась особенно тяжело. Уже несколько месяцев ее мучают сильные головные боли. Их купируют беналгин и мидокалм, и о передаче лекарств в СИЗО не сразу и с большими трудностями удалось договориться. Однако при голодовке эти лекарства становятся опасными, и по рекомендации медиков Надя прекратила принимать таблетки. В Мосгорсуде, когда адвокаты пытались в очередной раз добиться изменения меры пресечения, Надя извинялась перед судьей, что «путается» — «больно и не получается спать несколько суток». Сейчас адвокаты пытаются договориться с администрацией СИЗО об обезболивающих уколах. Многомесячные попытки адвокатов организовать обследование для Толоконниковой и назначить лечение ни к чему не привели. За три дня адвокатам удалось скопировать оставшиеся тома дела — Виолетта перефотографировала их на мобильный, вчера, в последний момент, выдали и видеозаписи, приложенные к делу. Но полноценную и независимую психолого-лингвистическую экспертизу (именно экспертиза сейчас составляет основу обвинения) защитники провести уже не успевают. Дело уже направлено в прокуратуру, оттуда будет передано в суд. Судя по скорости, с какой неведомые силы гонят этот процесс, предварительное слушание состоится уже на следующей неделе.

В понедельник в Мосгорсуде в очередной раз адвокаты пытались обжаловать арест девушек. В очередной раз адвокаты предлагали выбрать суду любую меру пресечения (домашний арест, залог, подписка о невыезде), кроме заключения под стражу. Аргументы были просты — дело прямо сейчас уходит в прокуратуру, и при всем желании девушки не могут уничтожить доказательства или воспрепятствовать закончившемуся следствию. Их «преступление» — если можно назвать преступлением песню-молитву в храме — не связано с причинением вреда личности или имуществу. В домашних условиях девушки смогут ознакомиться со скопированным делом, а Надя — пройти медицинское обследование. У Маши и Нади есть маленькие дети, которые не видели мам уже пять месяцев, и нельзя бесконечно интересы этих детей игнорировать.

В этот раз многие шли к суду с надеждой увидеть девушек на свободе уже сегодня. Накануне суда адвокат Николай Полозов рассказал: некий человек из Администрации президента сообщил ему, что «ваш вопрос может быть решен положительно». «Так как у нас сейчас только один вопрос – дело Pussy Riot – я почувствовал надежду, - говорит Николай. - Я знаю, что наши поручители ведут о судьбе девушек переговоры на самом верху и думал, что вот, результат этих переговоров».

Не только из-за этих слов люди шли встречать Надю, Машу и Катю. Мосгорсуд действительно был последней точкой до начала основного процесса, когда можно было все «отыграть назад». К суду даже привезли Геру — дочь Нади Толоконниковой. Из деревни в Тверской области, где девочка проводит лето, в праздничном платье с кружевами у воротника — встречать маму из СИЗО. В суд четырехлетних не пускают, поэтому Гера во время процесса гуляла в парке.

Девушек в суд, впрочем, не доставили — была организована видеосвязь с СИЗО-6.

В этот раз удалось собрать много поручительств. За Надю Толоконникову поручились 53 человека, за Машу Алехину — 56, За Катю Самуцевич — 54. Специалист по недвижимости, выпускница журфака, юрист из Кирова, преподаватель РГГУ, режиссер, директор строительной компании, художник поручались своими деньгами, что девушки не исчезнут, и просили девушек отпустить. Некоторые поручители пришли в зал — наш главный редактор Дмитрий Муратов, акционер «Новой» Александр Лебедев, режиссер Владимир Мирзоев и его супруга Екатерина, IT-специалист Женя Ракина, фотограф Денис Бочкарев, журналист Елена Краевская. В итоге только их поручительства и приобщили — остальные оформленные и заверенные по правилам поручительства судья сочла «сомнительными».

Впрочем, ни поручительства, ни обещание Муратова хоть сейчас взять всех трех девушек в штат «Новой» и тем самым лишить прокурора одного из двух аргументов за арест девушек (отсутствие стабильного дохода, второй аргумент — тяжесть деяния) ни на что не повлияли. Все три девушки были оставлены под стражей. Суд шел быстро — согласно расписанию на двери зала, каждое дело коллегия планировала рассматривать десять минут. Маше Алехиной, в начале заседания попросившей выслать протокол, судья пообещала прислать его в СИЗО.

Напряжение в зале росло. Виолетта Волкова объявила отвод составу суда и прокурору — за необъективность и игнорирование закона. Суд сам решил себя оставить на месте, попросив Волкову «вести себя прилично». Маму Маши Алехиной, пытавшуюся объяснить, что дочь проживает с ней, окриком усадили на место. Прокурор Тетеркин — молодой кудрявый парень — путался в статьях УПК, поправившей его Виолетте судья объявила выговор с занесением в протокол — за неуважение к участникам процесса.

На следующей неделе, вероятно, состоится предварительное слушание, затем начнутся заседания по существу. С чем мы подходим к процессу?

Вероятно, он закончится очень быстро. С момента появления письма ста трех деятелей культуры в поддержку девушек следствие, прокуратура и суды максимально ускорились. Множащаяся поддержка заставляет следствие и суд ускоряться и вследствие этого более явно нарушать закон. Адвокаты предполагают, что процесс хотят завершить задолго до окончания «летних каникул» СМИ и оппозиции. Возможно, даже до августа.

Окончательно определен круг потерпевших. Потерпевшими по делу являются восемь охранников ЧОП «Колокол-А», свечница и член Народного собора Истомин.

Назовем вещи своими именами — следствие и суд демонстративно игнорируют законность. Они понимают, что, например, запрет обвиняемым знакомиться с материалами их уголовного дела и рядом с законом не лежал, — и не стесняются это отображать в процессуальных документах.

Следствие так же легко игнорирует материалы, содержащиеся в уголовном деле. Так, объявляя Надежду Толоконникову лицом без регистрации в Москве, оно в упор не замечает регистрацию в общежитии МГУ, действующую до сентября месяца. Думаю, так же легко будут проигнорированы результаты двух экспертиз, проведенных ГУП «Центр информационно-аналитических технологий» и, увы, не нашедших мотивов ненависти в песне девушек. Можно сосредоточиться на третьей — Троицкого, Абраменковой и Понкина, где все как надо.

Сторона обвинения чувствует себя максимально уверенно. Прокурор путается в УПК – судья объявляет выговор поправившему его адвокату. Следователь Ранченков проводит экспертизы без участия защиты, основывает обвинительное заключение на Трульском (7 век) и Лаодикийском соборах (4-й век) и после тяжелой работы на предварительном следствии получает повышение до следственного департамента МВД РФ. Характерно, что на последних процессах сторона обвинения принципиально не вступает в спор с адвокатами, не отвечает на их вопросы, а выступления прокурора и следователя ограничиваются формальным чтением ходатайств. Суд, в свою очередь, автоматически переносит эти ходатайства в решения.

Наличие у обвиняемых детей признано Таганским судом и Мосгорсудом фактом «несущественным». Надежды на то, что Хамовнический суд, где, вероятно, будет идти основной процесс, учтет наличие на этом свете Геры Толоконниковой (4 года) и Филиппа Алехина (5 лет), немного.

Общественное мнение на процесс влияет, но специфически. Множащаяся поддержка заставляет следствие и суд ускоряться и, вследствие этого, более явно нарушать закон.

Защита выходит на суд слабо подготовленной, девушки не подготовлены совсем.

Мне страшно это писать, но, скорее всего, приговор будет обвинительный, а срок — реальный. Вероятно, три-четыре года. Именно этот срок, не стесняясь, называли сотрудники Центра «Э», пытаясь добиться от девушек сотрудничества и, как ни странно, раскаяния.