Процесс по делу «орловских партизан» завершился неожиданно: согласившись с тем, что взрыв в дагестанском кафе теракт, военный суд не признал подсудимых ни неонацистами, ни бандой
Процесс по делу «орловских партизан» завершился неожиданно: согласившись с тем, что взрыв в дагестанском кафе теракт, военный суд не признал подсудимых ни неонацистами, ни бандой
От 1 года до 16 лет строгого режима — такой приговор 28 июня вынес 3-й окружной военный суд бывшему преподавателю академии ФСО, его курсантам и их друзьям. Если учесть, что прокуратура просила от 10 до 22 лет, то приговор этот можно считать почти оправдательным. Суд не нашел в действиях банды, состоявшей из 12 человек, ни разжигания национальной розни, ни бандитизма и не признал их националистами. Хотя фактическая сторона дела свидетельствует именно об этом.
Справка «Новой»
По версии следствия, с декабря 2009-го по август 2010 года 12 членов организованной преступной группы, в состав которой входили преподаватель и трое выпускников Академии ФСО России, совершили следующие преступления:
— поджоги семи помещений опорных пунктов милиции, двух прокуратур, православной часовни, зданий кафе и магазина. Кроме того — размещали и распространяли листовки и тексты, содержащие призывы к осуществлению экстремистской деятельности, занимались незаконным изготовлением и хранением взрывчатых веществ, взрывных устройств, огнестрельного оружия и боеприпасов;
— взрыв в кафе «Индира», в результате чего было ранено четыре человека;
— убийство на почве национальной ненависти гражданина Армении Самвела Нгояна и покушение на его брата.
Следствие и прокуратура настаивали на том, что подсудимые — организованная экстремистская террористическая группа, члены которой придерживаются радикальных националистических взглядов.
Лейтенант-террорист
Их долго не могли арестовать. То ли потому, что никак не могли связать эпизоды преступной деятельности в единую цепочку, то ли потому, что было мало доказательств, то ли потому, что руководство орловской Академии ФСО, в которой преподавателем по физподготовке трудился главный подозреваемый — майор Луконин, каждый раз показывало операм на дверь: мол, никаких нацистов у нас нет, и вообще — валите отсюда.
Вообще, это какая-то странная Академия ФСО. В ее стенах мог спокойно читать лекции лидер националистического движения «Сопротивление» Зенцов, а преподаватель Луконин спокойно организовывал для молодых наци выездные лагеря, распечатывал в своем кабинете листовки с нацистской символикой и даже целые «Воззвания партизан», чтобы потом оставлять их на местах преступлений.
Некоторые члены группы даже успели получить лейтенантские погоны. Одного из них арестовали в Ярославской области — этот офицер ФСО должен был обеспечивать охрану первых лиц государства на праздновании 1000-летия Ярославля. На его квартире найдены оружие и боеприпасы. То есть можно предположить, что первым лицам очень даже повезло.
Как все это зародилось в стенах академии самой влиятельной российской спецслужбы? Да вот просто был такой парень Виктор Луконин (по версии следствия, лидер и идейный вдохновитель группировки), который, по его же первоначальным показаниям, еще в начале 90-х пришел к мысли о насильственном решении национального вопроса. А став преподавателем, заработал авторитет среди курсантов и начал воплощать идеи в жизнь, вербуя среди пацанов сторонников.
«Я не знал… Они взросло выглядели», — скажет Луконин уже в суде, когда прокуроры напомнят, что в группировку были вовлечены двое несовершеннолетних. Впрочем, «были вовлечены» — неточно сказано: сами вовлекались. Юные души, как выяснилось, «проблемой» мигрантов были обеспокоены не меньше их «совратителя» Луконина. Просто все сошлось: пара-тройка нацистов-курсантов, их озабоченные «национальным вопросом» друзья — рабочие, студенты, футбольные фанаты, охранник ЧОПа, безработные и старший товарищ в звании майора. Кто-то вообще не знал «партайгеноссе» Луконина, кто-то, наоборот, с ним тесно дружил. Но все в той или иной степени обладали неким бекграундом, что для Орла, в котором всегда были сильны националистические настроения, впрочем, не так удивительно. Например, выпускник академии лейтенант Антон Гаврин, как расскажет на следствии Луконин, «был скинхедом, в юности избивал кавказцев…», а сотрудник завода Денис Константинов дружил с одним из лидеров недавно запрещенной московской группировки Blood & Honour («Кровь и честь») и организовывал в Орле концерты нацистских музыкальных групп.
Пытались соблюдать конспирацию — действовали согласно террористической тактике мелких групп, друг с другом не пересекавшихся. Поэтому кто-то увидел «братьев по оружию» лишь на следствии или вообще — в зале суда. Связь держали через мобильники и интернет, перед встречами вынимали из телефонов сим-карты.
«Офисом», где хранились оружие, взрывчатка и бутылки с зажигательной смесью, служил арендованный Лукониным гараж, транспортом — личные автомобили.
В августе 2010-го их всех взяли. Аресты прошли не только в Орле, но и в Рыбинске, и под Москвой, где приступили к исполнению служебных обязанностей лейтенанты ФСО Антон Гаврин, Илья Багров и Дмитрий Каленов.
«Хулиганили без экстремизма»
Процесс в Орловском областном суде шел, к удивлению многих, в открытом режиме, но как-то непривычно для такого рода дел — тихо и незаметно. За его ходом практически не следили ни местные СМИ, ни центральные. А жаль — потому что знаете, что самое поразительное в этом деле? То, что подсудимые свою вину не отрицали — ни один из двенадцати. Но, ничего не отрицая и принося извинения потерпевшим («Не было ни дня, чтобы я не раскаивался в содеянном», — Луконин), они одновременно «валяли ваньку»: если на следствии признавали, что взрывали, поджигали, убивали на почве национальной ненависти к кавказцам и к ментам, то в суде говорили, что все делалось «из чисто хулиганских побуждений».
Логика понятна — всеми силами отвинтиться от отягчающей вину и наказание квалификации. «Ведь у меня много друзей кавказских национальностей… — то и дело напоминал суду майор Луконин. — …У меня много знакомых в прокуратуре и милиции». На этом и была выстроена вся их защита: просто хулиганили, без экстремизма. Взорвали кафе дагестанцев — хулиганство, кинули бутылки с зажигательной смесью в окна опорных пунктов милиции и в храм — хулиганили.
Только на руках у некоторых из «хулиганов» — наколки в виде «черного солнца». Председательствующий судья Дмитрий Кувшинников время от времени поднимал с места подсудимого Шеваева и спрашивал, что означает этот знак и надпись на футболке «Никто кроме нас». Шеваев, широко улыбаясь, объяснял: «черное солнце» — это «типа славянский знак», а «Никто кроме нас» — так просто, слова из песни… Другие подсудимые хихикали, как и их друзья, пришедшие на суд в майках с надписью «Славянская сила» и со свастикой.
И, забегая вперед, скажу: следствию, к сожалению, не очень-то удалось доказать мотив преступлений, а подсудимые смогли «соскочить» с экстремистской статьи. Но подобный состав доказать сложно, но ведь в деле убийц Маркелова и Бабуровой все-таки удалось.
Чувствуя тонкое, подсудимые пытались убедить суд в своей непроходимой глупости, сподвигнувшей их на «хулиганские» поступки, и еще ссылались на месть за «нанесенную обиду». Именно так подсудимый Артамонов объяснил, почему в День города он принес в кафе «Индира» сумку со взрывчаткой: ему, видите ли, не нравилась «внутренняя атмосфера кафе» — кто-то ему здесь раньше что-то не так сказал. Артамонов пожаловался Луконину, тот предложил: «Давай шуганем их — взорвем хлопушку». И взорвали.
Самодельную бомбу начинили гвоздями. Подорвали дистанционно — по сотовому. В кафе в тот момент находились восемь человек: среди них беременная женщина и ребенок. Контузии, ранения, переломы. Слава богу, никто не погиб.
— Ваша цель была какая, когда вы заносили сумку в кафе? — спрашивали Артамонова прокуроры.
— Я особо не думал. Но умысла убить не было. Думал, задумаются сотрудники кафе, что плохо у них… Плюс ходили слухи, что наркотики там…
Теракт в кафе стал последней акцией «партизан», их спалила сим-карта мобильного, использовавшегося в конструкции бомбы: Артамонов ранее сам звонил с этого номера. Сим-карта сохранилась при взрыве, с ее помощью оперативники и вышли на Артамонова, который сдал всех, кого знал.
«По цыганскому гетто стреляли из «Осы»
Подсудимым не нравилось, когда прокуроры зачитывали их показания на следствии — на суде от них все они отказались. Именно из этих допросов четко вытекал мотив. Например, говорили на следствии о том, что Луконин восхищался калмыцкими отрядами СС, возмущался засильем евреев и «неславян» и утверждал: в борьбе с правоохранительными органами «поможет только террор».
— А откуда такие подробности про калмыцкие отряды СС? — недоумевал судья.
— Из головы. Хотели себя обелить… Усилить роль Луконина и уменьшить свою, — выскальзывали подсудимые.
Правда, Луконин на следствии тоже почему-то «пытался усилить» свою роль, вспоминая детство, проведенное в Калмыкии, и утверждая, что его отрицательное отношение к неславянам сформировалось именно там. Впрочем, не забывал он и про других: «Артамонов говорил, что они будут ездить по городу, пока не встретят хачиков»; «Пришел Багров и сказал: «Мы замочили двоих армяшек». Еще рассказывал про цыганский поселок — «гетто», где «мы гоняли цыган, стреляя в них из «Осы», «стрелял Гаврин». Еще рассказывал, что ездил с Гавриным в Мценск, где один «депутат-чеченец слишком много на себя брал» и которому они пытались подложить под машину взрывчатку, но побоялись — оказалось слишком много народу. Еще было в планах убийство милиционера и сотрудника ФСБ, взрыв РОВД и суда. Рассказал Луконин и о том, что из члена банды Шеваева хотели сделать «первого русского шахида»: как бы случайно взорвать его во время одной из акций.
«Это шутка. Мы с ребятами раньше просто часто смеялись над Шеваевым. Например, шутили, что надо взорвать его — он выпивал и вообще разгильдяй. Сотрудники следствия сказали, что мне надо расширить эту шутку», — улыбаясь, оправдывался в суде Луконин. А потом майор заплакал, когда стал вспоминать, как его якобы били на следствии.
Кстати, вполне может быть… Слишком подробно и правдоподобно описывали подсудимые спортивный зал бывшего УБОПа, в котором, по их словам, сразу после задержания их били боксерскими перчатками, сжимали виски, били между ног, надевали на головы противогазы, не давали пить и выходить в туалет… И говорили подсудимые о том не вообще, как это обычно бывает в судах с подсудимыми, желающими избежать наказания, а называли конкретные фамилии должностных лиц, писали заявления о преступлении в СК.
И я не понимаю — зачем это нужно было следствию? Ведь доказательная база и без того была неплоха: билинги, прослушки, изъятая литература, оружие, наконец. А так — сложилось у меня впечатление — рассказы о пытках во многом повлияли на мягкость приговора.
Убийство — «спонтанность»
«Что такое национализм?» — спрашивал судья. «Национализм — это патриотизм», — отвечали подсудимые, как совсем недавно в Мосгорсуде Тихонов и Хасис. И жертвами «патриотизма» одних стали адвокат Маркелов и журналистка Бабурова, других — граждане Армении.
Это произошло апрельским вечером 2010 года, за два дня до дня рождения Гитлера. Братья Самвел и Максим Нгоян возвращались домой. Самвелу два раза выстрелят в висок, а когда он упадет на землю, пырнут ножом в живот. Потом возьмутся за второго. Максим закричит, это нападавших и спугнет — бросятся к машине.
20-летний Самвел умрет в реанимации, не приходя в сознание. 18-летний Максим выживет (отделался сквозным ранением щеки) и через два года будет каждый день ходить в суд — смотреть на тех, кто в стеклянной клетке, потухшими глазами и сжимать до боли кулаки, когда подсудимый Артамонов начнет рассказывать, что убийство произошло «спонтанно» — «просто хотели выяснить отношения». Только не объяснит Артамонов, почему ему для этого потребовался нож с 15-сантиметровым лезвием, а Багрову — травмат «Оса» с лазерным прицелом.
— Шакалы…Фашисты… — повторял отец Самвела и Максима, за эти два года перенесший два инсульта. Друзья подсудимых его одергивали: «Потише!», родители «партизан» смотрели на него с раздражением, а в интернете писали: «Этот отец семейства вместо нормального воспитания своих детей требует пожизненного срока для чужих».
— Мама одного в самом начале процесса в зале громко произнесла, чтобы все слышали: «Наши дети — герои!» — рассказывает мне Максим Нгоян.
Мать и отец Дениса Константинова, которого следствие считало одним из идеологов группы, говорили мне, что никогда не слышали от сына негативных высказываний в адрес нерусских. «И тревоги в этом плане за него не было. Он просто с двумя-тремя подсудимыми дружил, а ему столько вменили: «экстремизм», «терроризм», «бандитизм»… Но ведь у него только эпизод по поджогу прокуратуры. Но «бутылку» в прокуратуру он не кидал…»
Не знаю, можно ли согласиться со словом «только». Впрочем, суд согласился — Константинову зачли срок содержания под стражей за отбытое наказание и отпустили на свободу.
Может, и правильно, может, следствие сработало неубедительно — мне тоже, например, казалось, что двух-трех человек в обвинительное заключение втянули за уши. Но только двух-трех.
Потому приговор стал неожиданностью. Чем руководствовался суд, не признав ни одного из подсудимых националистом, — понять трудно. Суд не нашел в действиях банды ни разжигания розни, ни бандитизма… А в случае с убийством Самвела Нгояна и вовсе признал членов группы виновными лишь в умышленном причинении тяжкого вреда здоровью, повлекшего по неосторожности смерть потерпевшего. То есть суд, конечно, не мог не отметить, что покушались на Нгояна и его брата «по мотивам национальной ненависти», но не признал это самостоятельным составом преступления.
И так судья Кувшинников прошелся почти по каждому эпизоду (кроме взрыва в кафе, который все-таки признали терактом), указывая на то, что преступления были мотивированы ненавистью к кавказцам либо к сотрудникам силовых структур, но это лишь отягчающее вину обстоятельство, а не отдельная статья УК.
В итоге самый большой срок получил Илья Багров — 16 лет колонии строгого режима (прокуратура просила 21 год). Виктор Луконин осужден на 14 лет строгого режима (прокуратура просила 22), Владимир Артамонов и Артур Жарких — 12 и 11 лет колонии строгого режима (обвинение просило по 20 лет). Бывший лейтенант ФСО Антон Гаврин, которому вменили в вину участие в незаконном обороте оружия и нескольких эпизодах хулиганства (прокуратура требовала 10 лет), — к 7 годам колонии общего режима. «Поставщик оружия», по версии следствия — Антон Кулагин, полностью оправдан. Подельники «партизан» — Сергей Савоськин и Игорь Шеваев — приговорены к 5,5 и 1,5 годам условно. Все остальные получили крохотные сроки — от 1,9 до 1,1 года, которые они уже успели отбыть в СИЗО.
Оставим обсуждение приговора специалистам — наверняка последуют кассации и протесты прокуратуры. Меня же больше всего волнует другой вопрос, который остался вовсе вне поля зрения следствия и суда: каким образом эта банда могла действовать столь долго в стенах Академии ФСО — никто ничего не замечал: ни проводящихся в стенах академии лекций националистов, ни «стиля» преподавания майора Луконина, ни свастик? Спрашивать о том было не у кого: ни один из руководителей Академии ФСО не был допрошен. Им очень повезло, что их разъехавшиеся по стране выпускники были вовремя арестованы.
Спасибо, теперь на почту вам будут приходить письма лично от редакторов «Новой»