25 лет заключения после расстрела

Сегодня полки книжных магазинов ломятся от псевдоисторической литературы, восхваляющей сталинских чекистов. Главная цель — обелить и наделить их особыми качествами: мудростью, прозорливостью, строгостью государственного служения. Тиражируются фальшивки под видом «дневников Берии» и прочие беллетристические поделки.

В этой литературе Абакумов, например, предстает простым и честным служакой, павшим жертвой коварных интриг партаппаратчиков. И то правда, если Берию нынешние поклонники и апологеты, воспевая его заслуги, записали в «системные аналитики», то, разумеется, и Абакумова можно считать эталоном чекистской доблести. Эдаким «наркомом» СМЕРШа без страха и упрека. И это не вчера началось.

Еще в середине 1960-х развернулась кампания по «реабилитации» органов. При новом председателе КГБ Андропове волна романтизации СМЕРШа набрала свою силу. Тут и фильмы, и литература в духе комсомольских комиксов, где массовые репрессии замалчивались, а вся история СМЕРШа сводилась к героической зафронтовой разведке и борьбе со шпионами. Ну кто не помнит все эти бесконечные «Щит и меч», «Путь в Сатурн», «Конец Сатурна» и многие другие, как под копирку сделанные картины? А что, скажут: неплохое кино. А то, что в этих фильмах за лихо закрученным сюжетом был утрачен подлинный драматизм эпохи, вместо исторической правды невзыскательному зрителю сервировали зрелище на досуг, — почему-то никого не волновало.

Не волнует и сегодня. Главное — патриотический и воспитательный посыл! Правда, до поры до времени и в фильмах, и в литературе избегали прямого упоминания самого названия — СМЕРШ, которое могло вызвать лишь нехорошие ассоциации. Нет, не зря Сталин предложил назвать военную контрразведку словосочетанием «Смерть шпионам!». Он прекрасно понимал, какое грозное послание содержат эти слова.

Но ведь СМЕРШ хорошо и исключительно положительно работал только лишь в фантазиях и книгах писателей-популяризаторов — вроде В. Богомолова и Ю. Семенова, да и еще, пожалуй, в мемуарах самих смершевцев. Именно Богомолов в книге «В августе сорок четвертого» выступил с первой попыткой реабилитировать название СМЕРШ. Конечно, он не решился вывести под своей подлинной фамилией главного начальника Абакумова. Но даже бесфамильный «начальник военной контрразведки» предстает героем — любимец Сталина с открытым русским лицом. С романом всё ясно. Авторский прием Богомолова понятен: переключить внимание с подлинного СМЕРШа, призванного посредством репрессий держать армию в страхе и повиновении, — на локальные подвиги.

Сегодняшняя картина на книжном рынке исторической беллетристики затмила брежневские времена с их робкой попыткой выпячивать нечто положительное. Сегодня публицисты от истории восхищаются самыми чудовищными сталинскими акциями — от индивидуального террора до тотального выселения народов. А в итоге — ничто так не порочит Россию, как это идущее от сердца патриотов оправдание сталинизма и массовых репрессий.

Но вот факты — упрямая вещь. Как быть с людьми, кого Абакумов и вся его система гнобили и чьи судьбы калечили? Прошедшие войну, знающие не понаслышке об организации, взявшей себе в название это жуткое сложносочиненное слово СМЕРШ, непосредственно сталкивавшиеся с жестокостью и маниакальной подозрительностью ее представителей, — запомнили пережитые беды и обиды на всю жизнь. От солдата до маршала — все боялись и ненавидели это детище Сталина. Неудивительно, что в воспоминаниях ветеранов-фронтовиков не находится добрых слов о СМЕРШе. Да и как они могут относиться к организации, пронизавшей армию обширной сетью осведомителей и доносителей? Только в период с 1 июля 1941-го по 1 января 1943-го особые отделы в армии завербовали 1 миллион 85 тысяч осведомителей и агентов. А всего за войну? Ведь в разы больше! Сколько их было в войсках? Каждый пятый? В осведомители идти принуждали — кого-то, поймав на мелких прегрешениях, кого-то угрозами и шантажом. Кто из фронтовиков забудет это унижение, эту развращающую душу двойственность и уничтожающий достоинство страх. А удел тех, кто упорствовал, кто сопротивлялся, был незавиден.

Фабрикация дел военной контрразведкой и бессудные расстрелы были поставлены на поток. Были ли среди арестованных настоящие шпионы, изменники и немецкие агенты? Безусловно! Но превалирующий кадр среди пострадавших — простой солдат и офицер, вышедший из окружения и не сумевший оправдаться, ляпнувший что-то не к месту о военных неудачах или слабости Красной армии, поднявший немецкую листовку на раскурку, да и просто превратно понятый в своих высказываниях. За слово судили как за дело! Цифры говорят сами за себя. Всего за период с июня 1941-го по 10 мая 1946-го органами военной контрразведки было арестовано 699 741 человек (из них по обвинению в шпионаже лишь 43 505 чел.). А расстреляно из числа арестованных почти 70 тысяч. Каждый десятый!

Радетели СМЕРШа заметно потрудились, оплакивая судьбу расстрелянного Абакумова. Писатель и журналист Кирилл Столяров так и назвал свой документальный очерк об Абакумове — «Голгофа». Логика его проста и незатейлива: поскольку Абакумов лишь выполнял приказы Сталина, то и судить его не за что! Камень брошен, круги пошли… В 1994-м Военная коллегия Верховного суда РФ пересмотрела дело Абакумова и сняла обвинения по ст. 58, переквалифицировав его деяния на ст. 193-17-б Уголовного кодекса РСФСР образца 1926 года и оставив прежней меру наказания. То есть вместо «измены родине» Абакумов был обвинен в злоупотреблении служебным положением и превышении власти. Правда, вскоре выяснилось, что, согласно закону, в 1954-м по ст. 193 смертная казнь не могла быть назначена. В декабре 1997-го президиум Верховного суда изменил определение 1994 года по делу Абакумова и назначил ему и его расстрелянным подельникам 25 лет заключения. Вот такая жизнь после смерти.

Теперь в обороте часто встречается замысловатая фраза — «частично реабилитирован». Звучит и глупо, и смешно. Выходит, что родине не изменял, но в то же время нарушал законность, практиковал пытки и фабриковал дела. На самом деле Абакумов остался и виновным, и нереабилитированным.