Слово о сынке Игореве

Дело было так. Девятого июля прошлого года в костромском «Дудки баре» произошло абсолютно рядовое событие, а именно потасовка. Господин Хотин повздорил с господином Беловым. Столкновение интересов московского студента (он же — сын губернатора) и костромского менеджера произошло часа в четыре утра. Сценарий классический: слово за слово, кружкой по столу — Хотин толкнул Белова. Дважды, что зафиксировано видеозаписью. Естественно, последовали ответные действия, свалившие Хотина с ног.

Оставшиеся в трезвой памяти посетители как-то сразу задумались о последствиях и вмешались. Конфликт был бы исчерпан, если бы Хотин не решил поставить в нем точку. Он ударил Белова, которого держали за руки, по лицу (суд впоследствии посчитает это допустимой самообороной). Тут подоспела охрана заведения — вывела забияку на улицу, а кто-то из присутствующих оповестил Белова: он только что подрался с губернаторским сыном. И Алексей Белов поспешил ретироваться.

Но на улице, уже садясь в такси, Белов столкнулся с Хотиным вновь. Сын губернатора со словами: «Куда собрался?!» — открыл дверь машины и нанес несколько ударов ногами по сидящему внутри мужчине. Что опять-таки подтверждается видеозаписью и показаниями водителя, которые есть в материалах уголовного дела.

Двое прохожих попытались Хотина остановить и оттолкнули того от авто. Далее, со слов очевидцев и самого Белова, Хотин побежал, прохожие — за ним, а следом Белов, пытающийся предупредить вновь образовавшиеся стороны конфликта о родовых связях молодого человека. Не успевает. Зато успевает сам Хотин:

— Да ты знаешь, кто я?! Я сын губернатора!

— Да мне плевать, кто ты.

Удар. Кто бил, — скажу, забегая вперед, — для следствия так и осталось загадкой. Белов на такси уехал домой, а Хотина увезла «скорая». Через сутки Белов был задержан по обвинению в нанесении тяжких телесных повреждений Александру Хотину (ст. 111 УК РФ).

Остается искренне восхититься оперативностью сотрудников местной полиции, сумевших в столь краткие сроки обнаружить злоумышленника. Костромичи, с которыми мне удалось пообщаться, рассказывают, что давно не помнят такой тотальной спецоперации: сотрудники полиции, ФСБ, а где-то и центра «Э» ходили по домам и опрашивали жителей на предмет знакомства с Беловым. Вероятно, именно в ходе этого обхода и было установлено «отягчающее вину» обстоятельство: Белов — сотрудник компании «Аксон», к которой имеет отношение Андрей Озеров — депутат Госдумы, лидер областной «Справедливой России» и основной политический противник губернатора-единоросса. Так что центр «Э» нарисовался в этой истории совсем не случайно….

В день задержания, 11 июля, в отделении полиции был проведен первичный допрос, на который адвоката Белова — Александра Шибаева — не допустили. Зато присутствовали многочисленные сотрудники различных подразделений полиции, предлагавшие Белову, по его словам, подписать чистосердечное и тихо-мирно согласиться на заключение под стражу. В какой-то момент в кабинет зашел даже начальник центрального УВД по городу Костроме Андрей Борисов. Белов утверждает, в том числе и в письменных жалобах, что Борисов якобы приказал раздеть его, поставил лицом к стене и нанес несколько ударов по почкам; а другой сотрудник полиции якобы угрожал пытками противогазом. Проверки по жалобам были проведены: сотрудники прокуратуры и следственного комитета ничего предосудительного не обнаружили. Полицейские, кстати, и не отрицают, что были где-то в районе проведения следственных действий, но уверяют, что буквально проходили мимо.

А Белова переправили в ИВС. На следующий день, на этот раз в присутствии адвокатов, была проведена очная ставка со свидетелем Сахаровым — сыном заместителя губернатора и близким другом пострадавшего Хотина. Сахарова доставил лично Николай Пилюгин — замначальника УВД области, которого опознали и Белов, и его адвокаты. Как раз таки Сахаров на допросе и подпустит в дело «экстремизм»: предположит, что причиной конфликта в баре стало противостояние справедливоросса Озерова и губернатора Слюняева.

Вообще-то Сахаров — единственный (не считая самого Хотина) свидетель, который указывает на Белова как на зачинщика драки. На основании этих показаний Белову продлили содержание под стражей до 10 сентября и перевели в СИЗО.

Двадцать шестого июля 2011 года — слушание в областном суде: мера пресечения была-таки изменена — на освобождение под залог 900 000 рублей. Деньги внес Озеров, узнавший о «политической» подоплеке дела, возбужденного в отношении его сотрудника. В день, когда наступила свобода, к Алексею приехал сотрудник отдела по защите свидетелей Артем Султанов и сообщил: на Белова готовится покушение, и в целях безопасности к нему будет приставлен ОМОН. Однако Алексей отказался, почуяв неладное.

И правильно, наверное. Потому что, например, всех зрителей, присутствовавших на судебном заседании, на котором решался вопрос о мере пресечения, стали самих вызывать на допросы как… участников несанкционированного митинга. По этому поводу написано несколько заявлений, но и тут в действиях сотрудников полиции не обнаружено нарушений.

Да, ОМОНа рядом с Беловым не было, но сотрудников полиции и соседи Белова, и он сам замечали рядом с домом круглые сутки. Но, несмотря на столь серьезный поворот событий, Белов сдаваться не собирался и подал встречный иск, также обвиняя Хотина в нанесении телесных повреждений и побоях. Иск привел к неожиданным последствиям: 1 августа 2011 года в квартире Белова был проведен обыск по совершенно отвлеченному от конфликта подозрению — в хранении наркотиков. Не «нашли» только благодаря бдительности адвокатов Белова.

Когда с наркотой не срослось, в отношении Белова (3 августа) было возбуждено второе дело, на этот раз по 116-й статье УК — побои из хулиганских побуждений.

После обыска Белов был госпитализирован с нервным срывом. Тем не менее полицейские настояли на продолжении следственных действий. Итог — повторная госпитализация 18 августа прямо из здания полиции. Однако, по свидетельству врачей «скорой», ни одна больница города не приняла Белова. А в коридорах медучреждений Алексей, по его словам, встречал все того же защитника свидетелей Султанова либо заместителя главы УВД Костромской области Пилюгина.

Начались затяжные судебные заседания по двум параллельным делам (дела против Белова соединили в одно производство). И стали происходить чудеса, некоторые из которых мне довелось наблюдать. Например, от непрерывной видеосъемки внутри бара и на улице остались только обрывки (хотя и на этих ошметках видны удары Хотина и ответ Белова), оригинал был изъят из архивов «Дудки бара» (где он теперь — неизвестно), да и сам видеорегистратор тоже оказался поврежден.

Затем, на суде, обнаружилось, что пропала медкарта пострадавшего Хотина, которую под расписку ему выдал следователь Михаил Саватеев, а потом под расписку же получил (второй расписки в материалах дела, правда, не было, а сам следователь — уже и не следователь вовсе). Белову почему-то следователь медкарту на руки не отдавал — сам возил куда нужно.

В ходе обследования потерпевшему Хотину диагностировали открытую черепно-мозговую травму, с которой, как правило, в больнице лежат месяцами. Однако родители Белова, навещавшие Хотина в больнице, по их словам, застали его спустя несколько дней в полном сознании и пользующегося ноутбуком.

Неясности могли бы устранить результаты исследования, но на судебном заседании 21 марта 2012 года выяснилось, что томограмма головного мозга пострадавшего не подписана (та она или нет?). А врач, давший показания на процессе, причину этого объяснить не мог и фактически попросил верить ему только лишь на слово. На вопрос о необходимости повторного исследования врач заявил, что травма вполне могла зажить и что обследование может теперь ничего не показать. Приглашенная же на заседание судмедэксперт уверенно возразила: следы подобной травмы будут видны на протяжении нескольких лет.

На заседании 5 апреля, как и предполагали адвокаты Белова, в деле материализовалась расписка от бывшего следователя Саватеева, но медицинская карта Хотина так и не была обнаружена. Теперь виновной в пропаже считается больница. Однако суд отказал в повторном запросе карты. Основание: поиск медицинских документов в обязанности суда не входит.

Что же касается обрывков видео, то опер Кудрявцев, работавший с вещдоком, сообщил: доступ к его рабочему компьютеру имеют практически все сотрудники полиции, и установить, кто из них мог вырезать все основные доказательства, не представляется возможным.

Трудно делать какие-либо выводы о причастности или непричастности ко всей этой истории самого губернатора, но колоссальный административный ресурс, направленный против Белова, заметен даже во время процесса. Усиленный наряд судебных приставов с автоматами, две машины полиции у судебного крыльца, сотрудник в штатском в зале…

Только вот губернатор в Костроме сменился. Может быть, теперь и видео найдется, и медкарту запросят?