— Мы привыкли считать массовые репрессии 1930-х жестоким, чуть ли не маниакальным уничтожением лояльных советской власти людей. Зачастую так и было, но нередко, к чести граждан нашей страны, случалось и иначе. Многие к началу 1930-х познали на себе преступный и бесчеловечный характер советской власти и начали борьбу с ней. В этой борьбе Красная армия вовсе не была послушным орудием в руках Сталина и его приспешников. Немало солдат и командиров, осознав дилемму: народ или властвующий режим, — готовы были и в те годы встать на сторону народа.

Много занимавшийся изучением архивов ОГПУ—НКВД историк Кирилл Александров рассказывает об этом, называя имена многих воинов — героев настоящей России.

По данным органов ОГПУ, в 1930 году в СССР состоялись 13 453 массовых крестьянских выступления (в том числе 176 — повстанческих), 55 открытых вооруженных восстаний. В совокупности в них участвовали почти 2,5 млн человек. Больше всего антиколхозных выступлений произошло на Украине (4098), в Поволжье (1780), на Северном Кавказе (1467), в Центрально-Чернозёмной (1373) и Московской (676) областях, в Сибири (565). Через тройки ОГПУ прошли за 1930 год 179 620 человек, из которых 18 966 чекисты приговорили к расстрелу. Наиболее популярные лозунги и призывы повстанцев в разных местностях звучали так:

«Долой коллективизацию, да здравствует столыпинщина!» (Украинская ССР);

«Долой советскую власть и колхозы»(Украинская ССР, Северо-Кавказский край РСФСР);

«Долой ленинский коммунизм. Давай царя, индивидуальные хозяйства и старые права»(Украинская ССР);

«Советская власть — враг, религия — друг» (Центрально-Чернозёмная область РСФСР);

«Долой тиранов-коммунистов. Да здравствует слово свободы и свободный крестьянский труд» (Среднее Поволжье);

«Граждане, встаньте как один человек на защиту Учредительного собрания, единственного выразителя истинной воли народа» (Московская область);

«Да здравствует капитализм, царь и Бог, долой самодержавие коммунизма» (Центрально-Чернозёмная область РСФСР);

«Крестьяне, берите оружие, палки, ножи и вилы, у кого что есть, жгите, громите коммунистов, берите правление в свои руки, пока не поздно» (Западная Сибирь).

Плохо вооруженные повстанцы не имели квалифицированных командиров и испытывали острую нужду в боеприпасах. Подавляющее военно-техническое превосходство противника не оставляло им никаких шансов.

Гораздо большее беспокойство Сталина вызывала ситуация в Рабоче-крестьянской Красной армии. В войсках шло глухое брожение. В 1932 году Особые отделы ОГПУ при помощи оперативных мероприятий зафиксировали в войсках 313 762 случая отрицательных политических высказываний и 5054 — повстанческих, а в 1933 году, соответственно, 346 711 и 4148. В проявлении «антисоветских настроений» чекисты уличили 230 080 красноармейцев и краснофлотцев, 48 706 младших командиров и 55 777 представителей начсостава среднего звена. Учитывая, что списочная численность РККА в 1932—1933 годах колебалась в пределах 675—740 тысяч человек, — это были серьезные цифры.

О настроениях военнослужащих Красной армии того времени свидетельствуют донесения сотрудников особых отделов органов ОГПУ—НКВД, вещественные доказательства, прилагаемые к доносам.

«В деревне всех грабят, лишают прав и выселяют. На политзанятиях политрук заявляет, что за границей рабочих эксплуатируют. Посмотрите, сколько у нас живет безработных и всем жрать нечего. Только бы заграница поднялась, а там мы перебили бы всех коммунистов, как сволочей, вилами бы перекололи. <…> Из нас все соки выжимают… При Колчаке и то легче жилось» (неустановленный красноармеец артдивизиона 21-й стрелковой дивизии, Сибирский военный округ, весна 1930 года).

15 марта 1932 года в школе 10-го артиллерийского полка Северо-Кавказского военного округа (СКВО) у члена ВКП(б) курсанта Ясько была обнаружена записка: «Братья, пахнет порохом. Бей коммунистов — врагов своих».

23 апреля 1932 года при входе в комнату партячейки отдельной химической роты СКВО обнаружена анонимная листовка: «Товарищ комиссар, вы говорите, что обещание (воина РККА. —К. А.)даем рабочим и крестьянам, что бороться будем до конца за них. Но я набираюсь смелости заверить вас о том, что придет пора, когда мы коммунистов защищать не будем, такую сволочь, как вы. Оружие в руки не возьмем, если вы политику знаете, то и мы знаем свое дело. Долой войну, долой советскую власть, долой колхозы — даешь войну против СССР».

«В первом же бою пустить пулю в лоб сначала командиру роты, а потом и остальному начсоставу и перейти на сторону белых» (красноармеец 4-й стрелковой роты 65-го стрелкового полка Попов, СКВО, июль 1932-го).

12 августа 1932 года на стене фуражного склада 221-го стрелкового полка (СКВО) была обнаружена надпись: «Товарищ красноармеец, помни, что твоим врагом являются коммунисты. Я уверен, на случай войны, которая в скором времени будет, мы в первую очередь повернем свое оружие против своих врагов коммунистов и комсомольцев и с большим успехом мы уничтожим эту заразу».

13 августа 1932 года в студенческом дивизионе 1-го артиллерийского полка (Приволжский военный округ) были найдены 4 экземпляра рукописной листовки: «Нам не дают думать, говорить, держат полуголодными и при этом утверждают, что это и есть социализм. Нам, студентам, пора заглянуть за ширму, называемую социализмом. Она прикрывает свору грабителей, убийц и обманщиков».

«Свистящее рычание сирен, тяжелые вздохи заводов и мертвое плескание водяных громад у плотин Днепростроя и Волховстроя — это стон десятков тысяч изнемогающих от тяжелого труда и голодного желудка пролетариев и крестьян. Это кровь миллионов трудящихся перемешалась вместе с холодным потом и теперь вертит тяжелые жернова и мощные турбины» (Из открытого письма от 6 сентября 1932 года в партячейку командира взвода 81-й стрелковой дивизии Ионова. Арестован 28 сентября).

3 ноября 1932 года в 250-м стрелковом полку (Московский военный округ, МВО) на заборе у столовой начсостава была обнаружена анонимная листовка: «Товарищи красноармейцы, неужели вы за жирную похлебку продали страну, родных детей. Вас кормят на убой. Вы должны скоро идти защищать… свору уголовных преступников, которые довели страну до позора, голода и нищеты. Ваших родных разоряют среди белого дня. Спасите же страну. Да здравствует свобода и демократия!»

«Житуха никуда <…>. Люди в колхозах голодают и говорят: «Ё… вашу мать, все равно нам придется с вами воевать» (красноармеец кавалерийского эскадрона 28-й стрелковой дивизии Николай Прокопов (СКВО). Арестован 17 февраля 1933 года).

«Нам всюду говорят, что в Германии голод, что рабочие там голодают, а что делается у нас. Не в Германии голод, а у нас» (начальник 2-го сектора II управления штаба РККА, бывший штабс-капитан Григорий Васильев, декабрь 1934-го. Арестован).

«Если бы крестьяне знали, что с ними будет, то они несомненно не пошли бы за большевиками, потому что часть крестьян сослана, часть пошла под лед, а остальных загнали в колхоз»(курсант 1-й батареи Киевской артшколы Ширяев, на лекции по истории ВКП(б) 3 января 1935 года. Арестован вместе с поддержавшим его курсантом Чабановым).

«Какой герой был Николаев, который убил Кирова. Жалко, что они не убили Сталина, вот если бы нашелся такой герой» (красноармеец 138-го стрелкового батальона Александр Смолянец, Киевский военный округ, август 1936 года. Арестован).

Доступные сегодня документы и материалы первой половины 1930-х позволяют говорить о том, что далеко не всегда «антисоветские группы» существовали лишь в воображении чекистов. Ими фабриковались не только подследственные фальшивки, но и велись дела, имевшие вполне реальную подоплеку. Необъявленная война власти против крестьянства самым решительным образом отразилась на состоянии армии. И было бы странно, если бы такой социальной реакции не последовало.

Еще с конца 1920-х годов высшая номенклатура ВКП(б) всерьез опасалась «контрреволюционных действий» с участием военных. В 1929—1930 годах из рядов РККА были уволены 16 695 человек, принадлежавших к «классово чуждым элементам». В соответствии с приказом №251/119 ОГПУ от 9 августа 1930 года «О борьбе с контрреволюцией и шпионажем в частях Красной армии» за два неполных года чекисты ликвидировали в войсках 594 контрреволюционные организации и группы, арестовали 2603 их участника, в том числе 106 представителей командно-начальствующего состава.

В августе 1930 года с ликвидации крестьянского «Левобережного штаба Повстанческих войск» в Борзненском районе Конотопского округа Украинской ССР началось знаменитое дело о подпольной организации в Красной армии (с центром в Украинском военном округе). Позднее это громкое дело получило оперативное название «Весна», по одной из версий — в связи с подготовкой переворота, назначенного заговорщиками сначала на весну 1930-го, но позже перенесенного на весну 1931 года. Главными фигурантами по «Весне» стали бывшие генералы и офицеры императорской армии, «военспецы», попавшие на службу в Красную армию при разных обстоятельствах.

Доля «военспецов» в командных кадрах РККА, по мере того как советская власть переставала нуждаться в бывших офицерах, неуклонно снижалась: 75% — на 1918 год, 34% на — 1921 год, 12,5% — на 1931 год. Всего по делу «Весна» были арестованы 3496 человек, в подавляющем большинстве «военспецы». Одним из главных руководителей заговора считался главный военрук Киева, Георгиевский кавалер и бывший генерал-майор Владимир фон Ольдерогге. Он был расстрелян ночью 27 мая 1931 года в Харькове по обвинению в руководстве на Украине подпольной организацией, состоявшей из бывших офицеров. В 1974 году военный трибунал Киевского военного округа посмертно реабилитировал Ольдерогге «за отсутствием состава преступления». Это дало основание объявить всё дело сфабрикованным. Но материалы его до сих пор оставляют массу вопросов.

В 1930 году в 20-м стрелковом полку 7-й стрелковой дивизии, которой командовал позднее расстрелянный по делу «Весна» Яков Штромбах, оказалась выявлена массовая пропажа оружия. Исчезли 300 винтовок, 2 пулемета, десятки тысяч патронов, гранаты. По обвинению в передаче оружия штабу крестьян-повстанцев на Левобережье были арестованы командир полка и его помощник.

Многие подпольные группы возникали без всякой связи с «Весной». Иные противники Сталина действовали в одиночку. В феврале 1930 года в Приволжском военном округе был арестован помощник командира 95-го стрелкового полка Смирнов, оказавшийся полковником Добровольческой армии и скрывавшийся 10 лет под чужой фамилией. При обыске в доме Смирнова чекисты изъяли 4 ящика патронов. С оружием через границу в Польшу пытался уйти командир взвода 192-го стрелкового полка 64-й стрелковой дивизии Поптус.

Весной командир взвода 45-й стрелковой дивизии Глущенко попытался объединить вокруг себя группу единомышленников. От имени «Союза освобождения» Глущенко распространил в полку несколько листовок такого содержания:«Граждане! Большевистский террор усилился, народ терпит страдания под большевистской кабалой коммунистов. Коммунисты стали теми же двурушниками, крестьянство превращают в колонию. За оружие против коммунизма. За свободу и труд, за свободную жизнь».

В июле в Новгород-Волынском чекисты раскрыли конспиративную организацию, во главе которой находился демобилизованный командир отделения 131-го стрелкового полка и член ВКП(б) Нещадименко. В группе Нещадименко находилось около 10 человек бойцов и командиров, ставивших своей целью подготовку восстания в полку и захват оружия. Арестовали всех.

В мае 1931 года была раскрыта конспиративная организация в 12-м стрелковом полку 4-й стрелковой дивизии (Белорусский военный округ), члены которой готовили восстание в полку и с оружием собирались уйти в Польшу. Руководитель группы — начальник штаба батальона 12-го полка Иван Люцко — сумел бежать из части к границе и погиб в перестрелке с чекистами.

7 сентября 1934 года сотрудники УНКВД по Московской области арестовали группу военнослужащих 23-й авиабригады во главе с помощником командира взвода роты связи Сучковым. У него при обыске изъяли два «контрреволюционных воззвания», включая план по ведению антисталинской агитации в собственной роте.

Экстраординарным событием стало отчаянное выступление начальника штаба артиллерийского дивизиона Московского городского лагерного сбора Осоавиахима Артёма Нахаева. На рассвете 5 августа 1934 года он попытался поднять вооруженное восстание в Красноперекопских казармах Московской Пролетарской стрелковой дивизии в Москве. Бывший член ВКП(б) Нахаев привел дивизион (200 бойцов) в казармы 2-го полка, выстроил участников сбора и обратился к ним с пылкой речью, указав слушателям на полную утрату завоеваний революции, а также на захват фабрик, заводов и земли кучкой коммунистов. По словам Нахаева, сталинское государство поработило рабочих и крестьян, уничтожило свободу слова. Свою речь он закончил призывом: «Долой старое руководство, да здравствует новая революция, да здравствует новое правительство!»

С группой поддержавших его бойцов отважный командир попытался ворваться в караульное помещение, чтобы вооружить дивизион боевыми винтовками. Но караул открыл огонь и рассеял нападавших. Нахаев был схвачен и расстрелян в декабре по решению Политбюро.

Участились угоны самолетов из Советского Союза. Так, например, 1 февраля 1927 года улетел в Польшу бывший прапорщик Клим, командир 17-го авиаотряда. Позднее он изменил фамилию и перебрался в США. В 1931 году чекисты арестовали одного из летчиков-испытателей — Тренина, собиравшегося угнать самолет в Польшу. При обыске на квартире у Тренина обнаружили два «контрреволюционных воззвания», которые он собирался опубликовать за границей. В частности, Тренин писал: «Мы, военные летчики Красной армии, не вынесли махровой эксплуатации, порвали разбойничьи большевистские цепи и прилетели под ваш свободный кров». На допросе летчик заявил: «Армия является оплотом кучки людей, захвативших власть, и под прикрытием штыков творит насилие над 150-миллионным населением».

26 марта 1933 года в Польшу из района Смоленска перелетел летчик 57-го авиаотряда Кучин. За ним на истребителе улетел и его авиатехник Стрижов. В 1934 году на территорию Латвии из Ленинградского военного округа перелетел Георгий Кравец, а в 1938 году на самолете У-2 на территорию Литвы — начальник Лужского аэроклуба старший лейтенант Василий Унишевский, погибший в 1944 году в люфтваффе.

Большой террор 1937—1938 годов не ослабил протестных настроений. Новый импульс им придала тяжелая война с Финляндией зимой 1939/40 года. Документы из сводок окружных прокуратур и донесений Особых отделов органов НКВД наглядно показывают, что спустя 20 лет после формального завершения Гражданской войны власть так и не смогла добиться даже подобия «социального мира»:

«Во время войны крестьянство не простит советской власти 1932—1933 годы и в случае войны пойдет против соввласти» (красноармейцы 17-го отдельного химического взвода Степан Лобойко, Андрей Ивченко, Степан Гапченко, КВО, лето 1937-го. Арестованы).

«Дайте мне патроны, я перестреляю всех коммунистов и комсомольцев» (красноармеец 132-го стрелкового полка Иван Баранов, КВО, август 1937-го. Арестован).

«Соввласть нарочно вывозила хлеб за границу для того, чтобы крестьяне умирали бы с голода и шли в колхозы» (красноармеец 6-го корпусного артиллерийского полка Иван Товкалин, КВО, август 1937-го).

«Партия и правительство насильно загнали крестьян в колхозы, разорили крестьянство. В 1933 году в связи с коллективизацией умерло много крестьян от голода, коллективы довели их до голода и смерти. Партия зашла в тупик и теперь ищет выхода в том, что создает врагов и уничтожает их»(красноармеец 71-го стрелкового полка 24-й стрелковой дивизии Николай Дидимов, КВО, осень 1937-го. Арестован).

«Пролетарская диктатура — есть угнетение всех, в том числе и крестьянства»(политрук 186-го стрелкового полка 52-й Туркестанской стрелковой дивизии Ефим Каплан, КВО, осень 1937-го).

«Пришло время рассчитаться с коммунистами за троих детей, потерянных в 1933 году»(красноармеец Иванов, транспортная рота 146-го стрелкового полка 44-й стрелковой дивизии, зима 1939/40 года).

«Серп и молот — смерть и голод» (красноармеец Лавренко, 204-й противотанковый дивизион 163-й стрелковой дивизии, зима 1939/40 года).

«Если бы финны брали в плен, то можно было бы сдаться, а потом в плену повернуть штыки против своих командиров»(красноармеец Козырев, 3-я рота 246-го отдельного саперного батальона 47-го стрелкового корпуса).

Летом 1940 года среди материалов о морально-политическом состоянии войск Киевского Особого военного округа, бывшего тогда одним из главных округов на западе Советского Союза, поступило спецсообщение о чрезвычайном происшествии в 7-й Черниговской стрелковой дивизии 12-й армии. По иронии судьбы — той самой дивизии, в которой десятью годами ранее произошло таинственное исчезновение 300 винтовок и двух пулеметов. На имя командира 300-го стрелкового полка вместе с разными письмами пришла анонимная записка, написанная корявым почерком. Неизвестный боец писал:«Товарищи бойцы! Вы хорошо понимаете, что вас командиры, комиссары обманывают, над вами издеваются. Ходите оборванные, голодные и холодные, и вы не знаете, за что идете в бой на Румынию. Возьмите оружие против Советов и долой власть Советов. Довольно обманывать бойцов-мужиков, дайте им свободу и волю, дайте крестьянам хлеб».

Записка была обнаружена политработниками 22 июня 1940 года.

До самой кровопролитной войны оставался ровно год.

Об авторе

Кирилл Михайлович АЛЕКСАНДРОВ, кандидат исторических наук. Родился в 1972 году в Ленинграде. Окончил факультет социальных наук РГПУ им. А.И. Герцена в 1995-м. С 1992 года постоянно занимается исследованиями в архивах России, США и ФРГ. С 2005-го — старший научный сотрудник по специальности «История России», работает на филологическом факультете Санкт-Петербургского государственного университета. Докторант Санкт-Петербургского института истории РАН. Занимается военной историей, историей русской военной эмиграции и антисталинского протеста 1927—1945 годов. Автор книг «Русские солдаты Вермахта» (М., 2005), «Офицерский корпус армии генерал-лейтенанта А.А. Власова 1944—1945» (М., 2009) и др. Автор-составитель сборника «Под немцами» (СПб., 2011).