Холод взял нас «на слабо»

— А вчера сказали, будет к утру -30.

— Не -30, но все равно холод собачий.

— Ты что, слабак?

Наверное, то, что было холодно, — это даже хорошо в самом деле. Этот холод многих взял «на слабо». Ну и, конечно, сработали увещевания от организаторов про то, что надо как следует утеплиться. Так что на Якиманке в субботу можно было увидеть много находчивых решений вопроса о том, как бороться с холодом.

В рамки прямо перед нами просочились две корпулентные женщины, одетые в одинаковые длинные черные пуховики, поверх которых каждая из них натянула еще по куртке. Одна куртка была радостной желтой, а другая — индифферентной черной. Около площади встретился мужчина, который вообще будто пришел на Болотную прямиком из 1812 года. Поверх многослойных своих одеж, где участвовал даже пуховый платок, он накинул еще и одеяло.

Зато клоуны, очень легко одетые, казалось, вообще не мерзли. Я видела четверых, в разных концах колонны, совершенно друг от друга не зависимых.

Очень интересными мне показались эксперименты московских барышень, которые вроде и замерзать были не готовы, но, с другой стороны, не могли забыть, что в этот день пойдут — пусть и в колонне — по центру Москвы, которая есть модная столица мира. Одна девушка в руках, одетых в кожаные тонкие перчатки, несла круглый подсвечник с греющей свечкой. Другая вместо шапки надела венок из каких-то белых цветов — и венок этот при ближайшем рассмотрении оказался теплым, войлочным.

Очень много было людей в добротных лыжных костюмах (видавших, я не исключаю, Куршевель, Санкт-Мориц и другие не худшие уголки мира). Не меньше было и валенок — обычных, невнятного оливкового цвета валенок, иной раз даже в черных калошах. И не было никакой социальной пропасти между теми, кто в валенках, и теми, кто только что с курорта. Демократичные «ватники» нормально уживались с непрактичными «норками».

Много было разговоров про еду. Двое мужиков, когда шествие только началось, напротив «Кофе-хауса» привязались к своей спутнице: «Ир! Пойдем по кофейку! Ну лучше же будет, Ир!»

Но Ира упрямо шла вперед.

В толпе на площади за моей спиной переговаривались:

— Квартира 44 сказала, что наварили много борща на сегодня. Звали всех к себе.

— Это где, квартира 44?

— Кафешка такая на Якиманке.

Двое парней пили коньячок из маленькой железной фляжки.

Некоторые сетовали на большие очереди за чаем.

В борьбе с холодом митингующим помогала одна снегоуборочная машина, припаркованная около второго экрана. Водитель этой машины в тот день работал — и ужасно любил свою работу, это я сразу поняла по небольшому плакатику «ВЖО ПУ», который он положил за лобовое стекло так, чтобы всем было видно. (А за спиной водительского сиденья у него была приклеена голая тетенька, и это тоже было хорошо видно.)

На оранжевую цистерну снегоуборочной машины взобралось семеро митингующих. На зеркало этой машины кто-то привязал белую ленточку. Проходившая колонна анархистов дала водиле красно-черный флаг, и он прямо из кабины пытался этот флаг прикрепить сбоку, прикручивал даже изолентой.

И еще он пустил двоих митингующих погреться — к себе.