Моя фамилия Розенштейн

Дутые фигуры людей скапливаются рядом с французским посольством — у рамок. А за ними, рамками, — развернутые плакаты, кто-то пронес и уже разливает коньяк, колышутся флаги.

И только хипстеры семенят в своих «скинни» и легоньких куртках. В общем, пора вылезать из теплой машины.

— Вань, ты прикинь, у Болотки уже есть мэр*! Заработал 51 балл! — хипста-девочка лет 20 на ходу глядит в телефон. — Это он каждый митинг тут чекинил?

— Ты меня отвлекаешь. — Парень-ровесник осматривается по сторонам. — На «Эхе» предупреждали о провокациях. Фээсбэшники с плакатами про Путина.

Организованные колонны уже ушли далеко вперед по Якиманке. А «общегражданские» демонстранты все прибывали и прибывали на Калужскую площадь. Разрозненными группками подходили и националисты. Несколько парней в черных бомберах развернули красно-черный плакат «Вольница: вся власть собраниям».

— Ребят, а вы какой направленности будете? — К радикалам присоседился подвижный мужичок в дубленке.

— Левонационалистической направленности, — ответили в «Вольнице».

— Это как вообще? — удивился мужичок.

— Очень просто: русским — свободу, равенство и братство, русских — во власть…

— А остальных, — громко вставил мужичок, — в печь?

Националисты от неожиданности аж переглянулись. Кто-то из нейтральных прохожих даже наехал на мужика:

— Как вам только не стыдно!

— А чего стыдиться? — вскрикнул он. — Моя фамилия Розенштейн!

Еще одна большая группа националистов, опередив колонну «Левого фронта», уже заходила на Болотную площадь, чтобы, как обычно, занять место справа от сцены. Заходили через сквер — в ту минуту это был единственный вход. Но полиция вдруг сняла оцепление с главного (правого по ходу движения) входа — и туда тут же устремились левые активисты с красными флагами. Замерзшим националистам оставалось только недовольно это наблюдать. Перегруппировываться, кажется, не было уже сил.

— Коммунисты, б…, снова правее, — пошевелил заиндевелой бородой зрелый националист.

— Да, старик, — морщился его сосед в берцах, — все смешалось в доме Облонских.

Кстати, я так и не понял, почему почти все националисты и патриоты даже в дико морозную русскую зиму надели свои берцы. А космополиты-анархисты и леваки сплошь вышли в валенках. Разве не должно быть наоборот, господа-товарищи?

Надо сказать, обустроить постоянный пятачок националистам так и не удалось. То и дело к ним заплывали «общегражданские» белые ленточки, прохоровцы, даже группка с радужными флагами ЛГБТ-движения. Но не расходовать же в такой мороз энергию на пришельцев?

Взрослые активисты с имперскими флагами переминались с ноги на ногу. Молодые бегали из стороны в сторону. На выступающих почти не реагировали и ободрились, когда со сцены заговорил лидер ДПНИ Александр Белов-Поткин. На него, в свою очередь, кажется, не реагировала вся остальная площадь. Поэтому Белов-Поткин стал рычать. В частности, лозунги «Один за всех и все за одного!», «Россия без Путина!», «Свободу политзаключенным!». Белов рычал звучно и убедительно, но площадь отзывалась вялым эхом.

— Вот почему так происходит? — возмущался рядом со мной высокий националист в телогрейке. — Рыжков сейчас то же самое орал, и все аплодировали! Можно подумать, есть разница, кто выкрикивает!

— Да, конечно, разницы нет, сынок, — сказала пожилая женщина с белой лентой. — От Рыжкова просто не воняет!