В коридоре рядом с палатой дежурят сотрудники ОВД «Китай-город» в штатском. Адвокат Виолетта Волкова объясняет, что если человек не имеет возможности отбыть арест по состоянию здоровья, то это наказание ему обязаны заменить на альтернативное и отправить лечиться. Конвоиры ходят за Сергеем в туалет, рвутся спрашивать документы у посетителей...
Фото: Евгений Фельдман — «Новая»
Уже месяц Сергей Удальцов находится под арестом, все это время его перевозят из ИВС в больницу и обратно, с перерывами на судебные заседания для добавления срока. Из-за сухой голодовки, которую оппозиционер держал в спецприемнике, у него начались серьезные проблемы со здоровьем. Сергея регулярно госпитализировали и через сутки под давлением полиции возвращали за решетку, поэтому его состояние ухудшалось.
Во время оглашения судьей Боровковой в конце декабря очередного приговора (10 суток за акцию 24 октября) Сергею стало плохо. Весь срок нового ареста он находится в 64-й городской больнице.
В коридоре рядом с палатой дежурят сотрудники ОВД «Китай-город» в штатском. Адвокат Виолетта Волкова объясняет, что если человек не имеет возможности отбыть арест по состоянию здоровья, то это наказание ему обязаны заменить на альтернативное (по статье 19.3 КоАП это штраф — до тысячи рублей) и отправить лечиться. Конвоиры ходят за Сергеем в туалет, рвутся спрашивать документы у посетителей палаты и не дают ему свободно перемещаться по больнице. Однако пребывание в больнице под конвоем засчитывается ему как наказание — это подтвердил Мосгорсуд. Из-за проблем со здоровьем и массовой кампании в поддержку арестанта Сергей прекратил голодовку — на тумбочке лежат бананы, конфеты, на подоконнике — печенье и соки. В течение прошлых госпитализаций Удальцов продолжал отказываться от воды и еды, врачи лишь ставили ему капельницу с глюкозой.
Сергей, во время вашей голодовки многие говорили, что этим вы усугубляете свое положение, что это не власть вас убивает, а вы сами себя мучаете. Что вы можете ответить этим людям?
Вспомним историю и различные способы мирного протеста. Голодовка для арестованных, заключенных — порой единственный способ противостоять давлению,которое на них оказывается. Сейчас в российских тюрьмах люди вскрывают себе вены, наносят увечья. Это происходит из-за того, что люди доведены до крайности отношением власти, судов, работников тюрем.
Для меня это единственный метод борьбы с беззаконием. Все другие методы будут или приносить кому-то ущерб, или создавать возможность для признания меня невменяемым. А это абсолютно мирый способ протеста. Да, он отчаянный, крайний, но когда с человеком поступают, как со мной поступали последние недели, другого выхода просто нет. Сносить это молча — значит подыгрывать власти в ее беззаконии.
Многие из тех, кто выходит на акции в вашу поддержку, подчеркивают, что не разделяют ваших взглядов. А каковы ваши взгляды? Может быть, люди не понимают, за что вы выступаете?
Это нормально и благородно, если люди даже правильно понимают мои взгляды, но не разделяют их и все равно выходят в поддержку. Когда творится беспредел, нужно проявлять солидарность и добиваться, чтобы вне зависимости от политических взглядов все были равны перед законом. Я очень рад, что так происходит. В такой ситуации гражданам нужно сплачиваться, наваливаться. Отобьют меня — это залог того, что завтра не будут никого другого прессовать.
Что касается взглядов, то я никогда не скрывал, что взгляды у меня левые, социалистические. Консолидирующий вектор развития России на ближайшие годы я вижу как социал-демократический вектор. В душе я, может быть, даже более радикальных взглядов придерживаюсь. В душе мы все немножко анархисты. Я вообще считаю, что общество должно быть максимально свободно. Государство — это аппарат насилия, но пока он неизбежен. Все инсинуации на тему, что мы сторонники кровавых репрессий, лагерей, плановой экономики, все выдавать по карточкам — это дешевая пропаганда. Никогда мы к этому не призывали.Сейчас во всем мире социалистические и демократические взгляды вполне востребованы, посмотрите на движение «Оккупируй Уолл Стрит». Нужна социальная справедливость, иначе мир придет к катастрофе, к войне. Поэтому я убежден, что мои взгляды вполне прогрессивны, соответствуют настроениям.
Мы всегда руководствовались принципом демократичности, социальной справедливости и народовластия. Мы еще 2 года назад создали Московский совет (подобные организации были созданы по нашей инициативе еще в ряде городов) для коллективной самоорганизации и самозащиты прав граждан. Мы всегда стараемся помогать людям развивать самоуправление, брать власть, насколько позволяет законодательство, в свои руки. Я сторонник прямой демократии, даже перехода к открытой форме голосования. Ведь политическая и гражданская позиция — это не личная тайна. Почему ее надо скрывать?
Нас критикуют, что мы слишком идеалистиччно все представляем, что люди не готовы... Я считаю, нет ничего невозможного. Просто демократии надо обучать. То,что произошло в 90-е — сыграло свою негативную роль, потому что на людей свобода и демократия обрушились в один момент, люди растерялись.
Все реформы, все перемены должны проистекать разумно и плавно. Власть могла бы прислушаться и плавно проводить реформы. Но она в этом не заинтересована, потому что тотально коррумпированна. Они прекрасно понимают, что натворили столько преступлений, что если они отдатут власть и люди начнут расследовать, чем они занимались эти 11 лет, придется массово заводить уголовные дела. Поэтому они цепляются за власть до бесконечности. Многие говорят, что революции ни в коем случае нельзя допустить. А мы понимаем, что если назреют неразрешимые противоречия, если власть будет вести себя так же, как раньше, то революция неизбежно произойдет, хочет этого Сергей Удальцов или нет. Сегодня не мы революционеры, а власть — главный революционер. Надеюсь,еще есть шанс выйти из этой ситуации максимально мирным путем.
Вы говорите про ситуацию и перемены внутри страны, какой в рамках левых взглядов должна быть внешняя политика России?
Сейчас по всему миру, в развитых странах, волнами идет движение в левую сторону — люди требуют ликвидировать монополию банковских и финансовых элит. Глобализация неизбежна.
Большевики, которые говорили о мировой революции, тоже мыслили такими категориями, но на тот момент не было объективных предпосылок для реализации этой теории. Поэтому от всех идеалов осталась необходимость в одной стране строить что-то под названием «социализм» в окружении агрессивных противников и под угрозой войны. В итоге мы пришли к тоталитарному мобилизационному режиму. Понятно, что это не наш идеал.
Социал-демократические силы находятся у власти во многих странах. Если в России к власти придут такие силы — я бы этого хотел — надо будет так же открыто поддерживать эти течения левой направленности. Не как это было в советское время, когда поставляли оружие. В отношениях с дальним зарубежьем все должно быть адекватно и спокойно, никому ядерными ракетами грозить не будем.
На постсоветском пространстве, я глубоко убежден, нужна новая, ненасильственная интеграция. Даже действующая власть неизбежно к этому приходит, даже рассуждая с точки зрения наживы — это экономически выгодно. Надо создавать в соседних странах рабочие места, инвестировать в создание производства, убеждать и вести дипломатическую работу по новой интеграции.
Интеграции — до какого предела?
До федеративного устройства, как у Евросоюза. Как конечная цель, это вполне возможно — на добровольной основе. Федеративное сосуществование было бы выгодно для всех, многие связи еще сохранились. Но лет через 15-20 будет уже совсем тяжело восстановить культурое единство, вырастет поколение не жившее при Советском союзе.
Вернемся к нынешним протестам в России. Возможны ли переговоры с властью и как они должны проходить?
Для организации массовых протестов по всей России, выдвижения требований, ведения переговоров нужна координационная структура. Я предлагаю назвать ее Комитет национального спасения. Это альтернативные структуры власти, такие же, как в начале XX века начали стихийно формироваться Советы. Туда пропорционально должны войти все политические силы. Исключение сделаем только для тех, кто пропагандирует национальную рознь и вражду. Мы должны постараться всех активных граждан, которые хотят чем-то заниматься, включить в этот процесс. Главное — людям, выходящим на митинги, предложить какое-то дальнейшее общее дело, потому что борьба за права — это не тусовка и не гламур, это, можно сказать, работа.
Если выборы перенесут на апрель и в стане оппозиции будет решено делать ставку на кого-то одного, вы готовы сделать ставку на Навального?
Я ни про кого не могу сказать, что это фигура неприемлемая. Если будут новые условия проведения выборов — этого еще надо добиться — возможны переговоры и политическая целесообразность будет подсказывать, как себя вести. Достойных людей много. Но если мы сейчас раньше времени начнем говорить, что все движение — это движение в пользу одной политической фигуры, есть большой риск сразу его ослабить. Пока такой фигуры, которая универсально всех объединит, нет.
Если какой-то из уже зарегистрированных на 4 марта кандидатов даст письменные гарантии стать техническим президентом, гарантом того, что будет принято новое избирательное законодательство и будут проведены новые президентские выборы до конца года, а может быть, пообещает, что не будет выдвигаться на них, чтобы не пошел новый путинизм в другом направлении...
А если такие обещания даст Прохоров?
В таком формате можно поддержать любого кандидата из тех, кто зарегистрирован. Даже политического противника: Прохорова, Миронова, Явлинского... Хотя я считаю, что это довольно утопический вариант.
Ваш прогноз на сегодняшний вечер. Как считаете, вас выпустят сегодня?
Если руководствоваться законом, обязаны выпустить. Вне зависимости от того, буду ли я лечиться дальше, срок ареста истекает в 20.00. Но за этот месяц я многократно сталкивался с нарушением закона в отношении себя.
Тем не менее, мой прогноз оптимистичный. Большая была поддержка за последний месяц со стороны очень разных людей: с которыми не общались, иных политических взглядов. Они могут вернуться к той же тактике в отношени меня чуть позже, но продолжать нон-стопом это давление — опять сфабриковать что-то, осудить — невыгодно, учитывая большой общественный резонанс. Но внутренне я ко всему готов.
Спасибо, теперь на почту вам будут приходить письма лично от редакторов «Новой»