«Я приду еще!» — отвечала Навальному моя мама, с которой я пошла на проспект Сахарова

Я была на митинге со своей мамой.

Ее присутствие на этом мероприятии совершенно не было инспирировано мною, я ее туда не призывала. Но она читает «Новую газету», чуть-чуть серфит в интернете (в основном на кулинарных сайтах, конечно) — и вот в ней созрело намерение идти на проспект Академика Сахарова.

Я вам скажу, моя мама — не митинговый человек, это не ее стихия. Она обычный такой московский пенсионер с тихим представлением о должном. Но тут враз так все на нас навалилось: и кредит нам не дали на достройку дачного домика, и выборы эти, и три наших несчастных семейных голоса, отданные за «Яблоко» — и те были разворованы. Ну, я писала про это.

Короче, моя мама собралась на митинг, всю неделю обсуждала это мероприятие по телефону с подругами:

— Нет, колонной мы туда не пойдем, колонной сегодня уже никто не ходит. Мы туда пойдем сами по себе, и там, на месте уже с кем-нибудь познакомимся.

(У мамы действительно есть счастливый дар произвольно и ненавязчиво знакомиться с людьми, даже в других странах).

Сегодня она надела теплые носки; мы также взяли термос с чаем. Поймали машину. Таксист, узнав, что мы едем на Сахарова, тоном, подразумевающим дискуссию, сказал:

— Я думаю, это ничего не изменит.

— Если мы все будем вот так сидеть — то, конечно, ничего не изменится, — сказала мама, и мы молчали всю дорогу.

На площади мама быстро где-то нашла и навязала себе белую ленточку, взяла наклейку с протестующим Чебурашкой. Она быстро врубилась в суть происходящего и демонстрировала удивительную осведомленность о составе протестного штаба.

— Это Навальный выступает, — консультировала она подошедших. — Лимонов? Лимонов не придет — с Немцовым поругался.

Я уже замерзла, и предлагала ей «расходиться», но она не хотела:

— Сейчас, еще полчасика постоим — и пойдем.

Этого человека я знаю тридцать лет — и сегодня мама открылась для меня с совершенно незнакомой стороны.

Она снимала митинг на свой простой кнопочный телефон, скандировала лозунги — вроде бы вместе со всеми, но как-то по-своему.

— Мы придем еще! — кричал со сцены Навальный.

— Я приду еще! — отвечала ему моя мама, как будто Навальному нужно было ее лично подтверждение будущего участия в протестных акциях.

После митинга мама пошла на троллейбус, а у меня еще была встреча, до которой оставалось немного времени. Надо было где-то подождать, но в «Шоколаднице» все места были забиты белыми ленточками, так что я пошла в салон красоты.

Сижу я на маникюре и слышу, как за стенкой подстригаемый дяденька рассказывает кому-то по телефону:

— Нет, не приезжай за мной! Тут в пробке все стоит, вообще не протолкнуться. Не знаю, что — все перекрыли-перегородили. Президент, по-моему, проезжает.

Дорогие друзья, мне было ужасно радостно осознавать, что отныне причиной транспортного коллапса в Москве может быть не только президент и его группировка — но и такие люди, как моя мама.

Автомобилисты! Не переживайте! Знайте: нам всем хочется поскорее с этим закончить.