Generation П выходит на российские и мировые экраны

**Самый долгожданный фильм  года! (варианты: десятилетия, эпохи) по самому культовому роману о 1990-х! (варианты: эзотерическому, галлюциногенному) самого загадочного современного писателя! (варианты: влиятельнейшего из  интеллектуалов России, виртуального автора чумовых романов), возродившего на западе бренд русской философской мысли! Действительно киноверсия Generation П за годы своего создания раскалила даже низкотемпературное сознание нашего зрителя… и пелевинского фаната, и простого блогера, и седеющего представителя поколения «Wow!». Как никак, шесть лет ждали…**

Примерно столько времени заняла работа над фильмом у режиссера Виктора Гинзбурга, в 15-летнем возрасте уехавшем в США. Закончившем в Нью-Йорке Школу визуальных искусств, кузницу независимых режиссеров.

Фильм преисполнен лихорадочным воздухом 90-х.  Блошиные рынки в центре Москвы, «афганцы» с песнями Шевчука, обстрелянный Белый дом, кавказское «братство кольца», крышующее палаточников, Ельцин – танцующий, дирижирующий, падающий с трапа, Березовский с Радуевым играющие в монополию. Психический перитонит набирает обороты. Реальность еще только впихивалась в телевизор, не умещалась, рвалась ни пикселы. Нужны были толковые рекламные криейтеры, чтобы ее апгрейдить, распределить по брендам, быль сделать сказкой, «нагромождением несуществования». Чтобы смоделировать  окончательно нашего Homo Zapiensа (Зеппинг переключения каналов). В общем, сплошной motion capture – Аватар отдыхает: грандиозное трехмерное надувательство, 3d - идеальный инструмент для воплощение мечты большевиков превращать того кто был ничем – во «всех», точнее в идеальное «сверх-я», созидаемое рекламой.

Это история вертикальной карьеры одаренного копирайтера Вавилена Татарского, восшествие на горнии вершины пиар-бизнеса. Прорвавшегося к тайнам моделирования действительности в телеящике: от всех политиков до самой политики, включая дефолт. Вавилен – быстро обучаемая система. Усваивает способ выживания - бескрайний цинизм (побрякивай Rolexом, до осторожно – позолту не сбей!). Талантливо внедряет шизоблоки заказчика в сознание зрителя, распространяя опыт коллективного небытия. Самоотверженно стремится к обладанию богиней Иштар, к золотому тельцу. Богу нашего времени.  Начинает сам внедрять в массы одержимость духом телевидения.

Актерский ансамбль не ровный, но впечатляющий. (из-за того, что снималось больше, чем осталось на монтаже, некоторые из вип-персон, вроде Ренаты Литвиной возникают на экране мельком). Лучше других Михаил Ефремов в роли артистичного циничного кокаиниста Азадовского (первоначально на роль планировался Бондарчук, но он «соскочил» на «Необитаемый остров»). Отличный Олег Тактаров – его простой бандит Вовчик носится с воссозданием русской идеей: «чтобы б-ди заграничные не смотрели на нас свысока, чтобы такую духовность почувствовали… как в 1943 под Сталинградом», но с идеей Вовчик не успевает, его взрывают. Временами убедителен Владимир Епифанцев в роли Татарского.  Хорош Шнур (ушедший в «грибную психоделику» Гиреев).  

Виктор  Гинзбург очевидно влюблен в роман. Он старательно ищет возможность найти визуальный эквивалент галлюциногенному пелевинскому слалому. Постмодернистский роман слишком монологичен, словесно утрамбован. Там где режиссер по-ученически следует за Гуру Пелевиным, закадрово вчитывается в авторский текст и его иллюстрирует – он проигрывает. Где  отвязывается, прорежает психоделический частокол («Ты мухоморы водкой-то запей, немного отпустит!») – стопроцентные удачи фильма (отличны и сами рекламные ролики: пышные исторические массовки в духе  «Банка «Империал» Бекмамбетова, суровые - в стиле «Брата2», элегические в духе американского  ретро). Лучшая из находок додуманный персонаж Смирнов – чистое создание рекламного гения Вавилена – простой шоферюга, транслирующий «правду-матку» о пяти допущенных к джойстику, которые всеми нами управляют. Вот его-то Вавилен и сделает (с помощью джойстика) президентом России. Ваурериация сознания – в действии!   

Спрашиваем  режиссера фильма Виктора Гинзубрга о «рыночных песнях на вавилонском базаре». 

**- Более шести лет  жизни ушло на  фильм. Что в нем поменялось, что привнесло время?**

- Основной  стержень не менялся. Мы просто  развили некоторые из тем, заложенные в романе.

**- Вы имеете ввиду  образ Смирнова? Совершенно новый поворот. В романе пиарщики интерпретируют действительность, цифруя реальных персонажей. Смирнов – уже творение рекламных демиургов. Пелевин принял эту идею?**

- Тут  важно, что  не «их», не «копирайтеров», а именно главного героя. Это наш  Вавилен создал Смирнова. Здесь главная причина, почему я досочинил эту дополнительную историю.

**- Вам нужен был  герой в развитии.**

- Ну  да, у Пелевина он созерцателен. Это перышко, летающее в разных потоках воздуха. Да сам он в принципе – невероятная случайность. Мистическая составляющая двигает его вперед. Для кинематографа это недостаточно. У нас на герое завязана все сюжетная линия. Мне нужно было показать, кем он стал. Как изменился.

**- Да, он становится  настоящим криейтером, создающим  реальность.**

- Тут  окончательно происходит мефистофельский поворот. Но надо было как-то показать это на экране.  В романе об этом можно рассуждать, это  можно понять интеллектуально. А ты покажи, на что он способен.

**- Видимо не всегда  удавалось «показать», тогда вы обращались к закадровому тексту, который все объясняет неразумному зрителю...**

- Закадровый  текст исчезает после первой  половины фильма. И возникает  лишь в  конце. Закадрового  текста стало значительно меньше, чем изначально планировалось. Это еще одно из изменений, которые претерпел сценарий. В начале «пути» этот внутренний голос есть. Потом он исчезает. Это потеря Identity

**- Самости.**

- Есть  такое слово? Надо же. Люди нас  поймут?

**- Еще как. Итак, сначала вы влюбились  в текст.  А потом  на протяжении  написания сценарии, на протяжении всех съемок с ним боролись, преодолевали его навязчивую вербальность, невероятную скетчевую плотность.**

- Вы  угадали. Была адская борьба. Особенно  яростная на съемочной  площадке.  Поэтому такой трудный поиск  актеров, такие конфликты с ними. Оказалось: сложно выучить текст. Трудно поверить, что можно произнести его… Погрузиться в него настолько, чтобы он стал твоим.

**- Ну да, поэтому вы делали десятки дублей, по ходу съемок меняли актеров. А вот тема «человек человеку – Вау», то есть, кратко говоря, человек как произведение телевидения – для вас это российский феномен, или универсальная идея?**

- Оригинальная  мысль Пелевина абсолютно понятна всему миру. И тетушка на американской кухне – произведение ТВ. И человек, как набор wow-символов (машина, дом, одежда) – интернациональное явление.

**- Когда фильм был бы более актуальным – сними вы его сразу, шесть лет назад, или сегодня?**

- Мне  кажется, сейчас произведение еще более созрело…

**- Сама реальность сыграла в ящик (имею ввиду телевизионный) точно по сценарию Пелевина? Сегодня у нас все виртуальное: и выборы, и парламент, и партии, да и порой кажется, а Кремль – настоящий? А страна?**

- Этим  предвидением роман и интересен.  Телевидение сегодня стало национальной идеей.

**- Во всяком случае, удачно замещает мысли о ней.**

- Но  мысли о национальной идее присущи в основном России. Они не мучают больше никого нигде!

**- У американцев  вместо этого есть установки: «сделай себя  сам», «каждый может стать миллионером или президентом!»**

- В конституции США написано: «Каждый человек имеет право на счастье».

**- У нас можно написать «Каждый человек имеет право на несчастье». Когда вы придумали своего Смирнова, сразу решили сделать его президентом России?**

-  Конечно.

**- Своей решительностью, белесостью он слегка похож на Путина.**

- При этом нет прямой аналогии. Мы старались уходить от публицистики в метафоричность. Как только привязываешься к конкретике, все становится плоской банальностью.

**- Себя вы относите к поколению «П», тех самых бывших пионеров с праздника Нептуна, рассматривающих в морском горизонте заманчивый запад. Поколение пепси, выбравшее в качестве  свободы «Колу»?**

- С какой-то  точки зрения, да. Потому что я был последним октябренком в моем классе. Был ужасным хулиганом в школе. Когда всех приняли в пионеры, весь класс надел роскошные красные галстуки, я единственный остался со значком. Так учителя меня наказали.

**- А … Вот почему вы повесили пионерский  значок в качестве лейбла на дорогой пиджак Татарскому. Мне кажется, если такое кино не делаешь от первого лица, оно обречено на провал.**

- Наверное, вы правы.  Конечно, я не делал кино «про поколение». Говоришь о том, что тебе самому близко. Как и путь криейтера.

**- В Америке вы  долго работали криейтером.  Какую рекламу вы делали?**

- Целую тучу. Меня из киноинститута дернули в рекламный бизнес. На протяжении многих лет снимали ролики  той же «Кока-колы», карточек «Виза», джинсовых брендов, шампуней. Я не выбирал.

**- Так это кино про вас?**

- Конечно. К тебе подходят заказчики, заглядывают в глаз твоей камеры: «Здесь нам композиция не нравится. И актера поменяй» Так что диалог Татарского с его начальником Ханиным (Александр Гордон здесь строг и совершенно достоверен, будто пытает очередного режиссера на «Закрытом показе»), когда от него требуют «вложить душу в шампунь, который продвигаешь» - иначе он не понравится клиенту. Я сам через это прошел, и вложить душу в шампунь - задача не из простых.

**- Получалось?**

- А куда деваться? Зато сейчас отомстил по полной.

**- Название которое вы хотите дать в зарубежном прокате «Поколение П....ц», это не шутка?**

- Хочу  ввести это слово в международный лексикон. Иначе сложно перевести  «текст». Так же сложно перевести на русский «wow!» «П....ц» хотя и непереводимое слово, но должно быть смыслово обозначено. И дальше существовать уже само по себе.

**- Если вы так настаиваете на этом решительном слове, это - диагноз?**

- (смеется)  Нет. Скорее неотъемлемая часть  романа. Помните, «П….ц» - это спящий где-то в наших снегах Пес с пятью лапами. Не дай бог проснется». Пусть зритель домысливает – проснулся ли?