Сергей Юрский. Полонез

**Редакции удалось раздобыть отрывок из новой пьесы Сергея Юрского «Вечер абсурда №3 (Полонез)».**

**Премьера спектакля состоялась — неделю назад, но уже ясно, что это — ярчайшее событие в мире абсурда.**

**Пьеса идет в двух действиях (с антрактом), в ней — четыре истории, пересказывать которые мы не будем, потому что это глупейшее занятие. Приходите в театр. Отрывок, который вы сейчас прочитаете, — из финальной сцены.**

**Главного героя играет сам драматург. В основном с кляпом во рту, но и в таком состоянии он может сказать многое.**

**Действуют:Исидор Николаевич** , мыслитель.
**Леокадия Федоровна** , его жена.
**Евгений Павлович** , бывший коллега Исидора.
**Цецилия Аркадьевна** , чья-то вдова.
**Лодейнопольская** , молодой ученый, эссеистка.
**Феликс Гиль** , сподвижник Лодейнопольской.
**Ираклий** , ангел-хранитель Исидора.
**Блюм** , непременный участник полонеза.

<…>
_ Темнота, слышен торжественный сильный полонез. Когда снова вспыхивает свет, Ираклий катит перед собой кресло с Исидором, почти бегает по комнате, меняя направления, говорит быстро, раздраженно._

**Ираклий** . Господи, ну за что мне все это? Прилетишь на праздник, хочешь, как лучше, и на тебе! Хлам, говорят! А потом плетут и плетут свою земную белиберду, уши вянут. Еще говорят: по образу и подобию! Да какое тут, к чертовой матери, подобие?! Ой, прости, Господи, меня, грешного, с языка сорвалось. Ну никаких же нервов не хватает. Сказано: возлюби ближнего своего, как самого себя. Ну, возлюбил, ну, люблю, люблю, люблю, дальше что? Должна же быть какая-то обратная связь, чтоб вам сгореть всем на медленном огне!

**Исидор** . Ираклий! Ты свихнулся, что ли? Ты что мелешь? Ты отдаешь себе отчет, кто ты?

**Ираклий** . Я ангел.

**Исидор** . Ну? Значит, у тебя должно быть ангельское терпение, а не хулиганские выходки, да еще в присутствии подопечного. А кстати, почему ты до сих пор ангел, почему тебя за столько времени в архангелы не произвели?

**Ираклий** (уходит от разговора). Да-а… у меня были неприятности… замечания были… нарушения…

**Исидор** . По работе? Или в личной жизни?

**Ираклий.** Вы тоже, Исидор Николаевич, скажете! Какая у меня может быть личная жизнь? Я же ангел.

**Исидор** . Ну да, конечно. Значит, стало быть, по работе. И что же ты натворил?

**Ираклий** . Ой, Исидор Николаевич, давайте сменим тему. Давайте о хорошем.

**Исидор** . Что значит, о хорошем? Если ты мой ангел-хранитель, я должен знать, на каком ты счету. Может, тебя вообще давно уволили.  <…>

**Ираклий** . Вот уж не ожидал от вас такого тона, Исидор Николаевич. Вы что, мне не доверяете? Тогда какое может быть общение? <...>

**Исидор** . Я тебя прямо спрашиваю: почему ты до сих пор не архангел?

**Ираклий** . А я вам прямо отвечаю, господин хороший, это наши внутренние вышние дела, и я не имею права вмешивать сюда посторонних. (Орет.) Не имею права, понимаете! (Тихо, на ухо.) И не хочу, не хочу об этом говорить, поймите. (Пугливо озирается.) Ни всевидения, ни всеслышания никто еще не отменял, у меня могут быть большие неприятности из-за вас. (Робко показывает наверх.) Мы же под контролем.

**Исидор** . Ираклий, ты меня убил! Ты убил меня в день моего рождения. Сними с меня путы. Освободи ноги! Хочу встать во весь рост, во весь дарованный мне небогатый рост, НО ВО ВЕСЬ!

Ангел снимает зажимы с ног, возится.

**Исидор** (гневен). Мечешься передо мной, как блоха, мелькаешь, а я сижу, как привязанный…

**Ираклий** . Да вы же по собственной воле…

**Исидор** . Что-о? (Встает.) По собственной? Откуда у меня собственная воля? И это ты мне говоришь? Ты??? Я надеялся, что ты мой ведущий, а я твой ведомый. Я думал, что знаешь ОКОНЧАТЕЛЬНЫЙ СМЫСЛ. (Ходит по комнате.) Столько лет я все действовал, действовал, куда-то ходил, кого-то слушал, что-то говорил, пока не понял, что все уже сказано, все услышано и ничего не понято. Все места заняты, все котлеты съедены, и надо, наконец, сесть спокойно с кляпом во рту и додуматься до чего-нибудь нового. (Ходит.) Да, есть традиция, но она только трамплин, подкидная доска для взлета  —  полонез! Кто это придумал, когда  —  не помню, забываю невозвратно, но мы шли молча и целеустремленно. Куда?! (Остановился.) А черт его знает, куда мы шли.

**Ираклий** . Прости его, Господи, прости его!

**Исидор** . И что осталось? Охвостье. Те, былые, спились, скурвились, выжили из ума, как я, как Евгений Павлович, старый дурак. Осталась пустота. Но и она бессмысленна. Пустота ждет, пустота рождает желания. Ее должны заполнить молодые, энергичные. Они полны самодовольства и крепкого эгоизма. Они кричат:  нас слишком много, мы можем нашей энергией передавить друг друга, дайте нам выход! Вот он выход  —  ДВЕРЬ, в которую входит традиционный полонез! Стройтесь в колонну! Но не то что в колонну, они даже в пару встать не умеют, черт бы их всех побрал! Подрал!

**Ираклий** . Господи, прости, Господи, прости его!

**Исидор** . О чем я? Я сбился с мысли от твоих причитаний. Моя мысль бьется в пустом черепе, как шарик от пинг-понга, отскакивая от борта к борту.

**Ираклий** . Как он говорит, как он говорит! Это трепещущий воздух, радуга в двести цветов.

Справа слышно хоровое и довольно настырное пение HAPPY BIRTHDAY TO YOU. С песней появляется вся группа. <…>

Уходят.

**Исидор** . Ираклий! Как бы я всех послал! Как крепко и как далеко. Но ведь никого не останется. Никого!

Звучит приглушенный полонез Огинского, но снова открываются двери, и снова идет торжественный проход по кругу. Процессия удаляется.

**Ираклий** (в углу утирает слезы).

**Исидор** . Ты обижаешься, что они тебя не замечают? Да, они не видят тебя. Потому что в них нет веры. Я тебя вижу. Я заткнул свой рот кляпом и сделал тебя единственным собеседником. И вдруг сегодня <…> понял, что я не просто вижу тебя, а что я вижу тебя насквозь. Ты на плохом счету, Ираклий, ты висишь на нитке. Кто ты? В каком ты чине?

**Ираклий** . Я в евангельском чине, Исидор Николаевич! Бушуете вы великолепно, но очень неосновательно. Что за день у меня такой  —  повсюду шпыняют. Как работать в такой обстановке?

**Исидор** . Молчи. (Пауза, за окном щебет птиц.) Вот что хочу спросить, я ведь у тебя не единственный… подопечный, есть и другие? Есть и иностранцы? Как они? Как там обстановка, как у нас, или иначе? Там тебя ценят, проще говоря, там тебя видят?

**Ираклий** . Ох, Исидор Николаевич, в какие же глубины вы вкапываетесь. Вам бы ввысь, а вы вглубь. Смотрите, докопаетесь, сами рады не будете.

**Исидор.** Не уходи от ответа. Объясни, как там бывает? Вот ты спустился в день ангела к своему… благословенному… Ну, ну?

**Ираклий.** За границей?

**Исидор** . За границей. Есть разница? В чем она?

**Ираклий** . Ну, если честно, то разница большая. Там все видят, здороваются, к детям ведут, дети прыгают, поют, кланяются, потом садятся на велосипеды и уезжают.

**Исидор** . Ну, хорошо. А дальше?

**Ираклий** . А дальше все идут в садик, жарят барбекю и пьют ликер.

**Исидор** . Ну, а именинник?

**Ираклий.** Именинник тоже ест барбекю и пьет ликер.

**Исидор** . А ты при чем?

**Ираклий** . А я вроде ни при чем. Там, понимаете, все это очень давно и хорошо организовано. Там есть такой специальный страховой полис, и мой визит, он входит в этот полис. Опаздывать ни в коем случае нельзя, не дай Бог, но задерживаться не рекомендуется. Все продумано, едят барбекю, пьют ликер. <...>

**Исидор** . Да-а, Ираклий… Знаешь, как это называется? Это называется  —  другая ментальность. Как, однако, у них это все… налажено. Ну, а в нашей широкодольной многоствольной России тоже ведь, небось, не ко мне одному нисходишь. Какие впечатления? Кто тебя видит, кто узнает?

**Ираклий** . Чаще всего никто, Исидор Николаевич.

**Исидор** . Ну, а сам именинник?

**Ираклий** . И сам именинник. Ой, прямо до обидного доходит, все в заботах, осложненных взаимоотношениях. В упор не видят. Насквозь проходят и продолжают ругаться по своим делам. Хотя… был недавно случай… Ой, не буду, не буду, прости, Господи.

**Исидор** . Как это, не буду? Начал, так говори. Верую, что и у нас вера не умерла. Раз был случай, значит, уважили тебя. Увидел хоть кто-нибудь?

**Ираклий** . Увидел. В этот раз сперва именинник. Очень активный именинник, поднял такой крик, всех растолкал, завопил: вот кто у меня в гостях, видали?! Теперь поняли, какой я человек?! Ну, и так далее…

**Исидор** . И что же в результате?

**Ираклий** . Напоили, Исидор Николаевич, до помрачения ума. Я говорю:  не могу, не смею, я потом не поднимусь, затяжелею. А они кричат: обижаешь, мы к тебе как к родному, а ты… уважь, уважь, с праздником! Ну и лили, лили в меня. <…> Я, Исидор Николаевич, потерял ориентировку и, кажется, даже набезобразничал. А потом у меня неприятности.

**Исидор.** Вот оно что! Теперь понимаю, нелегок твой путь в архангелы. Да-а, земля у нас своеобразная. Тем и сильны в своей слабости. Однако можем оставить в стороне мировые проблемы, вернемся к частностям. С таким ангелом-хранителем, как ты, перспективы мои почти в сумерках. Надо же, ангел-хранитель неудачник! Нонсенс! <…>

Пауза, птицы поют за окном.

**Ираклий** . Уйду я от вас, Исидор Николаевич. <…>

**Исидор** (встревожен). Куда же ты уйдешь?

**Ираклий** . В сторонку. (Показывает пальчиком наверх.) Они меня давно уже сместить хотели. Говорят, пустой номер, отжатый пар.

**Исидор** . В каком смысле?

**Ираклий** (печально). В том самом. Чайник еще, может, вскипятить можно, а чтоб паровоз пошел  —  нет, не пойдет.

**Исидор** . Это они про меня так?

**Ираклий** (молчит).

**Исидор** . Крепко! (Ходит по комнате.) Стало быть, они от меня вообще отказываются? Без предупреждения, без каких-нибудь предварительных… знаков. <…> И вдруг  — на тебе! (Садится в свое кресло.) С какой стати? И что же, насовсем? Отрезано?

**Ираклий** . Да нет, почему же? Пришлют какого-нибудь начинающего, для практики… будет навещать… формально. (Сидел на полу, теперь поднялся, пошел за торбочкой, валявшейся в углу.)

**Исидор** . Постой! Так нельзя. А ты сам-то? Ну, уйдешь от меня, с кем останешься? С этими, которые барбекю жарят, или с нашими алкоголиками?

**Ираклий** . Служба. (Раскидывает руки, хлопает в ладоши.)

Сверху спускается крюк.

**Исидор** . Зачем это?

**Ираклий** . Возношусь.

**Исидор.** У тебя ж крылья.

**Ираклий** . Крылья есть, да силы мало. Служба моя уже долгая-долгая. Давно все больше пешком хожу, или вот (показывает на крюк), с Божьей помощью. (Начинает прилаживать крюк.)

**Исидор** . Подожди. Давай хоть простимся. Привык я к тебе.

Обнимаются.

**Ираклий** (в объятиях). Исидор Николаевич, я вам желаю всего самого, самого хорошего. Так получилось, что вы для меня…

**Исидор** . Ираклий, ты плачешь, что ли? Не надо. Это, знаешь, видно, Судьба. (Кончилось объятие, помогает ему приладить к спине крюк.)

**Ираклий** . Ну-с, возвращайтесь к своим родным и знакомым, временно оставляю вас наедине, если можно так выразиться.

**Исидор** . Никак нельзя так выразиться, безграмотно это. Не наедине ты меня оставляешь, а
в одиночестве. Следи за своей речью.

**Ираклий.** Прощенья просим. (Хлопает в ладоши.)

Крюк вздымает его метра на полтора и останавливается.

**Ираклий** (снова хлопает в ладоши).

Сверху раздается лязг и треск.

**Ираклий** . Ну! Ну же! Алло! Уснули? Что за черт, прости, Господи! Кто у вас там по подъемникам, по этим, как их… ассанесёрам… по всем вознесениям? Эй, наверху! (Пауза. Вниз.) Исидор Николаевич, как вы там?

**Исидор** . Может, останешься, Ираклий? Еще не высоко.

**Ираклий** . Да что уж теперь, голубчик?! Эй, наверху! Хватит дурака валять!

**Громовой голос с неба** . За-е-е-ло!

**Ираклий** . Ну так вызовите, кого надо, пусть починят!

**Исидор** (разводит руками, хлопает себя по ляжкам). Это у нас всегда и везде! Это у нас повсюду.

**Ираклий** (наверх). У меня именинник! У меня конец визита!

**Громовой голос с неба** . Про-о-бу-ем! Пробуем!  <…>