Михаил Саакашвили: Мне не привыкать, у меня жизнь острая

Вечером предпоследнего дня фестиваля «Российского кино в Грузии» ко мне подошли его организаторы: «Президент приглашает вас на ужин… в Батуми». Думаю: речь идет о президенте фестиваля Эльдаре Рязанове. Наблюдая мою тупость, продюсер Гия Базгадзе снисходительно уточняет: «Если принимаете приглашение Михаила Саакашвили, выезд через пару минут». Пять минут спустя режиссер Нана Джорджадзе (она знает президента с детства, с его мамой жила в одном подъезде), режиссер Алексей Федорченко с женой и я  мчимся в аэропорт. По дороге вспоминаю: паспорт в гостинице. «Не страшно, — успокаивает Нана, — все решаемо». В зоне правительственного аэропорта документы не спрашивают, просто называем фамилии. «Как обращаться к президенту?» Нана предлагает называть его «Батоно Миша». Легко сказать…

Бодрым шагом в президентский самолет. Леша устраивается на диванчике, мы за столиком с фруктами, стюардесса предлагает вино. Французское.

Мимо нас в хвост самолета пробирается охрана — красавцы с автоматами. Похоже на какой-то фильм. Стремительно влетает президент. Здороваемся. Летим. По дороге смотрим видеоролик о том, как отстраивается, преображается Грузия. Президент сам жмет кнопки пульта, «пролистывает» фрагменты пышного новогоднего концерта в Батуми с участием мировых звезд оперы (в том числе Доминго и нашей Юлии Новиковой), слушаем дуэт из «Риголетто».

Самолет разворачивается над чернеющим морем, устремляясь к светящимся гирляндам береговой зоны (позже Леша Федорченко спросит: «Вы сияющими глазами смотрели на город, так любите Батуми?»  — и услышит в ответ:_ «Да я Батуми усыно… то есть удочерил, она же — девочка»)._

С нами прилетел прокурор республики. По призванию архитектор. _«Кто лучше него проверит: как строят и как деньги тратят»_,  — улыбаясь, объясняет президент.

Пока завозим прокурора-архитектора в прокуратуру, отстаем от кортежа президента (угнаться за ним нелегко). Подъезжаем к рыбному ресторанчику Up and up. Михаил Николаевич уже здесь: _«Куда вы подевались? Я здесь один ужинаю»._ Похоже, ужинать в одиночестве президент не любит.

Сижу напротив Саакашвили. Прямо у огромного раздвижного окна над морем (в Батуми за 20 тепла). Звучит Чайковский, голографические фигуры танцуют в волнах знаменитый дуэт из «Лебединого озера». Ресторан пуст. Один охранник стоит поодаль. Но когда достаю из сумки ручку (магнитофон включать неловко: все-таки мы гости), из-за дерева в горшке возникает другой охранник и проницательно на меня смотрит.

Пытаюсь начать непринужденный разговор. Восхищаемся новенькой, с иголочки, отделанной и почти бесконечной набережной, засаженной подаренными Эмиратами пальмами. Президент показывает на сверкающую вдали арку — _совсем недавно здесь были старые заводы и болота._

Перевожу разговор в понятное русло, интересуюсь кинематографическими предпочтениями. Из последних фильмов его вдохновил лишь алленовский «Вики Кристина Барселона». «Так ведь это кино снято по заказу Барселоны,  — подхватываю, — у вас нет идеи сделать кино про Тбилиси?» — _«Мы это обдумываем. Уже есть предложения»._ Новое голливудское кино его не слишком вдохновляет. Фильм «Фейсбук» еще не посмотрел. Спрашиваю про новое российское кино. Припоминает лишь «Прогулку», фильм Алексея Учителя ему нравится. Вспоминает, что грузинское кино 90-х, так же как российское, увлекалось подвалами и наркоманами. Сейчас рождается новое грузинское кино.

В это время повар-турок в костюме и галстуке вывозит на тележке огромного сибаса в соляной корке и поджигает его. Здесь любят шоу. Но Федорченко в этот момент за столом не оказывается. Повару приходится снова уехать на кухню… Дубль второй.

Узнаем, что _здесь водятся чуть ли не все сорта рыбы… кроме лобстеров, но еще нет культуры масштабного лова_.

Беседа мчит зигзагообразно. Выясняем, что в Грузии самым востребованным искусством является опера, здесь лучшие в мире голоса: _сезон в Ла Скала, Метрополитене, Берлинской опере открывали грузинские вокалисты. 25 ноября приедет Доминго, он уже назвал имена 10 грузинских певцов, которые будут петь с ним_.

С оперы перескакиваем на фигурное катание. Президент с детства любит кататься. Сейчас сразу в нескольких городах строятся школы, катки. Есть первые успехи. Элене Гедеванишвили стала призером чемпионата Европы. Президент улыбается: _«Любопытный феномен: грузины в оперу ходят, в кино — нет. Отчего? Возможно, пришло время индивидуализма, кино можно смотреть и дома. Снимать любят, смотреть — нет. Вот в Батуми был хороший кинотеатр, но зритель не пошел, пришлось закрыть. Зато оперу отстроили заново»._

Без перехода рассказывает, что открыли границу с Северным Кавказом. Ее пересекают с российской стороны примерно 1000 человек в день. Его пугали, что чеченцы опасны, но он понял: если в стране порядок, то и люди ведут себя иначе. В Россию же грузин не пускают.

В этот момент президент берет острейшую приправу. Нана темпераментно его предостерегает. _«Ничего, ничего_, — успокаивает Михаил Николаевич, — _мне не привыкать, у меня жизнь острая»._

Спрашиваю про нищих детей, которые в Тбилиси навязчиво попрошайничают, хватая прохожих за ноги. _«Это цыгане, мы пробовали их поместить в интернаты. Пытались договориться с цыганскими баронами. Но с ними трудно договариваться. Во Франции им дали денег на депортацию, они все вернулись. Зато наших беженцев и нищих практически не увидите. Они устроены»._

Рассказываю про главреда «Авторевю» Михаила Подорожанского, вернувшегося после большого автопробега по Грузии. Здесь он за две минуты сделал себе грузинские водительские права.

_«Я читал про это в Фейсбуке. С первого декабря у нас будет как в Эстонии. После 6 месяцев корректного вождения (что отмечается в компьютерной базе) не обязательно носить с собой удостоверение»._

«_Преступлений у нас,_ — отмечает президент,  — _в 4,8 раза меньше, чем в России. К нашим патрулям, которые денно и нощно дежурят, уровень доверия населения вырос с 5% (можете назвать это ненавистью к ментам) до 87%. У нас же было настоящее Палермо. Воровской менталитет у общества. Все вопросы решали по телефону. 70% воров в законе — наши. Сейчас посадили и выслали практически всех, они отбыли в Россию, Украину, в Европу. Вот из последних случаев. Колумбийская мафия отправила к нам контейнер с наркотиками. В аэропорту был свой посредник, но тот деньги прикарманил. Его заказали местным, сванам. Они думали-думали, да и заявились в полицию. Во дворе посредника нашли 5 млн евро. Вот какая у нас земля, евро добываем»._

Перехожу к его личным воспоминаниям о России. Когда учился в Киевском университете имени Шевченко, было известно, что самые красивые девушки — москвички. Сам он за москвичкой не ухаживал. Зато питерцев считает особенными, ни на кого не похожими: _«В середине 90-х забыл в такси бумажник, так водитель потом километр за мной бежал»._

В разговор включается патриот Екатеринбурга Леша, приглашает Михаила Саакашвили в свой город. «_Многие в России_, — усмехается президент, — _мечтали бы отправить меня на уральские рудники_». Он рассказывает историю про встречи с Ельциным, которого уважает. Виделись в Астане за год до смерти первого президента России, где тот произнес блестящий экспромт, произведя неизгладимое впечатление. _Шли празднества, посвященные инаугурации Назарбаева. Ельцина неофициально пригласили казахи, по словам Саакашвили, — к неудовольствию Путина. Ужинали за большим круглым столом. Оказавшись рядом, Ельцин на приветствие Саакашвили не ответил. Налили, разговорились. Сидевший напротив Путин с напряжением наблюдал и слушал. Саакашвили рассказал, как в начале 90-х на Красной площади он слушал выступление Жириновского, в это время из Кремля вышел Ельцин и пешком направился к Тверской. Люди пошли за ним, среди них был и Саакашвили. Тогда он впервые увидел политика новой формации. Выслушав историю, Ельцин бабахнул кулаком по столу: «Сволочи». — «Кто?» — зашептали вокруг. «Российское телевидение. Все врут про грузин». — «Тише, тише», — зашелестела служба протокола. «А что, разве меня слышно?» — громко удивился Ельцин. И не понижая голоса, обратился к Саакашвили: «Пришлите мне 2—3 ящика вина. У меня скоро юбилей»._ Вскоре объявили запрет на грузинское вино.

Проводя аналогию с Ельциным, президент рассказывает нам про знаменитого политика Ататюрка, который, вместо того чтобы казнить подданного, посмевшего ему прекословить, назначил непокорного министром образования. _«Главное что? Создать правильную психологию в стране. И тогда люди сами раскручивают механизм реформ»._

**— Не тяжела ли шапка Мономаха, груз ответственности на плечах президента?**

_— Я всегда собой недоволен. Если в конце дня я себя не ненавижу — значит, плохи дела._

**— Срок президентства закончится через три года. Что дальше?**

_— Так далеко не планирую. Предпочитаю озираемые дистанции. История сегодня меняется слишком быстро для долгосрочных планов._

Уточняю, что есть вариант — остаться во власти, став премьер-министром. Мы знаем такой опыт.

_— Исключено. У нас у премьера конкретные обязанности, при этом он подотчетен парламенту. У вас же президент может снять премьер-министра._

**— На самом деле — не может.**

— _Говорю своему окружению: меньше думайте о подобных вещах. Грузия маленькая страна. Кажется, ею проще управлять. Но это сложная страна с чувствительными нервными окончаниями. Скажу так: рядом со мной есть пять-шесть человек, способных возглавить главные институции. Этих людей больше, чем должностей. Интересная особенность: у нас сам институт (парламент, президентство, прокуратора) более популярен, чем его глава. Меня в Тбилиси поддерживало всего 20% населения. Знаете отчего? Слишком много функционеров выгнали с работы, упразднили сотни должностей. 90% функций сократили. Можно еще. Даже у меня при всей загруженности есть свободное время. Чиновнику нельзя бездельничать. Из 10 тысяч чиновников пока оставили три тысячи. Планируем пересадить их на маленькие электромобили. Правда, у них обнаружилась проблема — отсутствие звука. Пешеходы их не слышат, возможны аварии. Будем думать, как их «озвучить»._

**— Говорят, что власть — наркотик.**

_— Грузия — эгалитарная страна. Здесь другая психология. Наши цари жили вне роскоши, сами шли во главе войска._

Интересуюсь помпезным видом президентского дворца. Здание со стеклянным куполом возвышается над старинным городом, напоминая Рейхстаг.

Президент не обижается:_ «Это было старое здание жандармерии. Стали его ремонтировать, крыша обвалилась. Все равно надо было перестраивать. При перепланировке сделали купол»._

Ужин завершен. Начинается экскурсия. Мне рассказывали, что президент любит показывать Батуми. Здесь его амбиции, мечты облекаются в архитектурно-скульптурные формы. Со всего мира он готов похитить идеи для любимого города, которым гордится (так мужчины показывают отстроенные дома, супермашины, длинноногих красавиц). Золоченные фонтаны, скульптуры и монументы, подсмотренные в Мадриде, Вероне, Ницце, Мюнхене, — немедленно реинкарнируются в Батуми. Главным прототипом для будущего «волшебного города» стала Ницца.

Едем на машинах, часто останавливаемся, выскакиваем за мчащимся президентом, который на ходу рассказывает и показывает. Бросаемся снова в машины… _«Видите эти необыкновенные витражи? Мы их увидели в Таллине. Здесь их воссоздают две питерские художницы. Они украшают шестизвездочный отель, который строят американцы. Скоро здесь будут все главные гостиничные сети»._

Весь Батуми — большая стройка. Точнее, евроремонт. Президент именует себя прорабом, готов входить во все детали переустройства, решая по ходу дела проблемы.

Подъезжаем к морю. На пирсе скульптура из металлопластика работы Тамары Квеситадзе. Две шестиметровые фигуры, Он и Она, сближаются. Застывают в поцелуе. Проникают друг в друга, превращаясь в одно целое. Проходят друг сквозь друга…

Президент следит за нашей реакцией. Мы сражены. Он доволен.

Идем по улицам «волшебного города». Пальмы подсвечены снизу зелеными прожекторами. Возникает странноватая аналогия с декорацией к сказке. Сказке о городе Батуми. _«Да-да_,  — с удовольствием подхватывает президент,  — _в детстве мне казалось, что Батуми мрачно-темный. Хочется, чтобы у нынешних детей сохранилось на всю жизнь восторженное ощущение от города_». Кажется, президент эти ощущения от города испытывает прямо сейчас.

Пытаюсь разобраться в смешанных впечатлениях от общения с президентом. Увлеченность, знание разных сфер экономики и политики, лабильная психика, инфантильность, восторженность, спонтанность во всем плюс амбициозность и решительность, претворяющие забубенные мечты в жизнь (хотя для политика подобная «ртутность» чревата…) Его называют гением пиара. Он умеет превратить поражение в победу. Опросы показывают, что даже после войны, утраты территорий его рейтинг растет.

Не знаю, как в Тбилиси, а здесь, в Батуми, он — Волшебник Изумрудного города. Вихрем его спонтанного веления я, словно Элли, перенесена в мгновение ока в теплый южный город-праздник с изумрудной подсветкой.

В Батуми меняют все старые коммуникации, мостят улицы, реставрируют старые дома, строят новые. Многовато золота, ярких красок, встречаются безвкусные строения. Нана — архитектор по образованию — успокаивает: этот люрексовый лоск смоют частые тропические дожди. Сотрут лишнее, распишут побледневшие стены привычной прихотливой живописью.

Наконец, нас привозят в «Шератон». Здесь ночует и президент.

Можно выдохнуть… Нет. Приглашают ровно через 20 минут на моцион вдоль моря. Бредем в сопровождении руководителя службы протокола по пустынной, ярко освещенной набережной. В полной тишине раздается шорох шин, нас нагоняют трое велосипедистов и два скутера. Центральный велосипедист — президент Грузии. На нем велосипедная каска, эластичные штаны и лакированная обувь. Видя наши вытянутые лица, он радостно улыбается. Перебросившись парой слов, прощаемся, быстро вращая педалями, президент Михаил Саакашвили исчезает в южной ночи. Он хотел нас удивить. И удивил…