Правосудия не будет

Благодаря предсмертной записке капитан-лейтенанта Дмитрия Колесникова мир узнал, что 23 подводника в 9-м отсеке оставались живыми после взрывов на «Курске».

Благодаря усилиям Бориса Кузнецова, адвоката 53 семей погибших подводников, стало документально известно о стуках SOS, которые фиксировались на аудионосители и 13 августа, и 14 августа 2000 года во время поисковой операции затонувшего «Курска».

Представители военного командования в это время врали, что все члены экипажа погибли в первые минуты аварии. Следствие стояло непоколебимо: 23 подводника в 9-м отсеке прожили всего 4,5—8 часов (то есть до 20 часов вечера 12 августа 2000-го), и, значит, спасти их было невозможно, даже если бы спасали. Стуки SOS — да, были, но стучали не на «Курске», а с «подводной части надводного корабля, неустановленного следствием».

На этой фальшивой ноте следствие по делу о гибели «Курска» и экипажа было закрыто.

Когда все российские механизмы правосудия были исчерпаны, Борис Кузнецов подготовил и отправил по делу «Курска» жалобу в Страсбургский суд. Заявителем по этой жалобе был отец капитан-лейтенанта Дмитрия Колесникова — Роман Дмитриевич Колесников.

У всех, кто следил за развитием этой общенациональной трагедии, постепенно превращавшейся в очевидный фарс, оставалась надежда: правда еще будет сказана.

Сегодня, в 10-ю годовщину гибели «Курска», уже ясно: правды не будет.

Только на днях мне стало известно, что Роман Дмитриевич Колесников еще в мае прошлого года отказался от своей жалобы. Отказался в тот момент, когда ему позвонили из Страсбурга и сказали, что жалоба принята к рассмотрению.

Было очень обидно, что так произошло. Почему он это сделал?

Колесников-старший не сразу согласился дать интервью и объяснить свои причины. Но все-таки согласился.

**— Роман Дмитриевич, почему только вы один подали жалобу в Страсбург?**

— Я был выбран представителем, потому что сам служил на флоте и разбирался в технических вопросах дела.

— **Другие пострадавшие хотели присоединиться к жалобе?**

— Да! Борис Аврамович¹ нам тогда сказал, что это — единственный путь возобновить расследование уголовного дела, которое на тот момент было уже прекращено. Но были и такие, кто не хотел… Например, вдова командира «Курска». (Ирина Лячина, вдова командира АПРК «Курск», капитана первого ранга, Героя России Геннадия Лячина. — Е. М.) Она говорила в том духе, что пора нам всем успокоиться… Но подавляющее большинство хотели что-то делать дальше.

**— Почему же к вашей жалобе никто не присоединился?**

— В этом на тот момент не было необходимости.

**— После подачи заявления в Страсбург вас вызвали в военную прокуратуру. Зачем?**

— Выясняли, чего я хочу. Объясняли, что если компенсации, то без всякого Страсбурга могут это сделать. Я объяснил, что хочу суда. Тогда стал вопрос о прокуратуре. Я к ним претензий не имел. Понятно было, что не майор Егиев² принимал решения закрыть уголовное дело по «Курску» в тот момент, когда весь мир следил за ходом следствия и ждал результатов.

**— Родственники погибшего экипажа «Курска» довольно часто общались с командованием ВМФ — с командующим Северным флотом Поповым, начальником штаба Моцаком и т.д. Вы когда-нибудь поднимали в этих разговорах тему: сколько времени прожили 23 подводника в 9-м отсеке?**

— Нет. Зачем? Дать четкий вопрос на этот ответ мог только суд, и я к этому стремился. А так… Ну сидели мы на поминках рядом с Поповым. Мне что, его за грудки хватать, что ли? Его моральные качества — это его проблема. Да, Попов владел всей информацией. Врал ли он президенту или главкому, почему он уехал тогда³, почему он три раза шапку снимал, это его личное дело.

**— Три раза шапку снимал?**

— Ну этот знаменитый его жест, когда он у нас прощения просит и пилотку на землю бросает. По телевидению показывали. Оказывается, он три раза репетировал.

**— На вас оказывали давление, чтобы вы забрали жалобу из Европейского суда?**

— Нет.

**— Когда вам пришло уведомление из Страсбургского суда о том, что дело принято к рассмотрению?**

— Весной 2009 года. Я думал, что Кузнецову тоже эти документы послали. Но потом мне позвонили из Страсбурга и сказали, что нашего адвоката найти не могут и я должен прилететь и сам все делать. Я сказал, что не юрист, без Кузнецова не могу, у меня нет достаточных средств, я за границей ни разу не был.

**— А попросить помощи у кого-то? Например, у Клуба подводников, который вас всегда поддерживал?**

— Я никого в известность не ставил. Кому я должен говорить, мол, с Кузнецовым это дело сорвалось, давайте что-то придумаем другое… Ни здоровья, ни финансов у меня нет. Ну вы же видите обстановку? Что я, пойду увещевать «Рубин»⁴, командование флота, которое давно снято?

**— Как я поняла, из Страсбургского суда вам звонили дважды?**

— Да. Первый звонок был предварительный, когда я сказал, чтобы закрывали дело. Второй звонок был окончательный. Меня спросили: «Мы вас правильно поняли?» Да. Сказали, что дело закрыто и спросили, нужны ли мне какие-то подтверждающие бумаги. Я сказал, что мне ничего не нужно.

**— По телефону вы мне сказали, то десять лет пытаетесь забыть то, что случилось. Почему?**

— Потому, что с этим враньем, с коррупцией, с воровством у нас никто не борется, хотя президент и премьер-министр делают очень красивые заявления. А я вот сейчас пойду и буду с этим бороться. Чтобы на меня пальцем показали, мол, нашелся Дон Кихот? Конечно, все понимают, что это было вранье, что не спасали, что на флоте все давно было продано и разбазарено… И это все расписано в уголовном деле. И при этом принимается решение: дело закрыть. Причина — безысходность нашей системы. С другой стороны, Путин мог бы сделать так, чтобы состоялся суд и был бы объективный разбор. Тот факт, что ему врали, когда докладывали, что там всех спасают, и он все это дело выслушивал, и верил, и в Сочи оставался… Ему так докладывали. Но к развалу флота отношения не имел! И он мог бы в начале своей президентской карьеры разобраться в деле «Курска». Но он принял другое решение. У него, видимо, были совсем другие планы относительно будущего России и своего личного будущего.

___

_1В 2007 году ФСБ инициировало уголовное дело против адвоката Бориса Аврамовича Кузнецова. Он вынужден был в буквальном смысле бежать из страны. Возвращаться в Россию (а точнее, в «Лефортово») он не пожелал. Получил политубежище в США. Созданное им «Братство 9-го отсека» распалось. Так я называю всех его 53 клиентов, оставшихся, по сути, без поводыря. Ни один другой российский адвокат не предложил им свои услуги. Причина, возможно, банальна: в 2007-м уже мало кто помнил про «Курск» и про жалобу в Европейский суд._
²_Артур Егиев, руководитель следственной группы по уголовному делу о гибели АПРК «Курск» и 118 членов личного состава._
³_Речь идет о том эпизоде, когда группа кораблей, несмотря на зафиксированный подводный взрыв, ушла из района гибели «Курска», а командующий флотом улетел в штаб и сообщал журналистам, что учения прошли успешно._
⁴_ЦКБ «Рубин» — проектировщик АПРК «Курск»._